Роман в утешение. Книга первая - Татьяна Герцик

– Тебе смешно? – он был крайне недоволен. – Может, продолжим в постели? – и он неприличным жестом провел у меня между ногами.

Я мгновенно напустила на себя вид болезненный и томный.

– А тебе не кажется, что после перенесенного приступа мне нужно передохнуть? Или я просто резиновая кукла, всегда готовая к употреблению?

Мои слова звучали зло и обиженно, и он мгновенно пришел в себя.

– Извини. Я потерплю, конечно. – Это у него прозвучало на редкость неуверенно, и я поняла, что период этого самого терпения будет крайне непродолжительным.

Стараясь прикасаться к моей голой коже как можно меньше, Роман завернул меня в огромное полотенце. Выйдя из ванной комнаты, я плюхнулась на диван и рассеянно попросила:

– А сейчас уйди, пожалуйста. Я жутко хочу спать.

Он сел рядом, убрал с моего лба мокрый завиток и просительно прошептал:

– А можно, я тихонько посижу рядом? Я не буду мешать, правда!

Его голос звучал так по-детски, что я заколебалась. Но, вспомнив, что он держит меня здесь против моей воли, сердито заявила:

– Ничего подобного! Ты мне мешаешь! Не выношу, когда сопят над ухом!

Он действительно обиженно засопел, но вышел.

Прикрыв глаза, я принялась анализировать случившееся. Что Вадим терпеть меня не может, было ясно еще в самый первый мой визит на яхту. Хотя тогда он демонстрировал свое пренебрежение не мной, конкретно Абрамовой Маргаритой Викторовной, а очередной куколкой, подобранной Романом в заштатном приволжском городишке. В те времена все подружки Пронина для него были на одно лицо. Но сегодня, стараясь открыть другу глаза на мою двуличность, он перещеголял сам себя, чуть не отправив меня на тот свет.

Но реакция Пронина меня изрядно удивила. Я всегда думала, что так остро можно реагировать только на угрозу потери близкого человека. Но я же не близкий для Романа человек. Или я ошибаюсь и в этой истории всё гораздо серьезнее и глубже, чем мне представлялось?

Решив больше не лезть в дебри психоанализа, в этом смутном деле никогда не знаешь, до какой гадости сможешь докопаться, я постаралась расслабиться и заснуть. Приступ и в самом деле вытянул из меня столько сил, что я уснула быстро, несколько раз почти просыпаясь от чьего-то внимательного взгляда.

Возможно, заходила Марина, убедиться, что со мной всё в порядке, возможно, это же делал Роман, но я не просыпалась.

Пелена дремы соскользнула только к вечеру, и то лишь потому, что мне зверски захотелось есть. Едва я встала, как в каюту тут же залетел Пронин. С такой скоростью появиться можно было, только подслушивая у дверей. Но выяснять это я не стала, не желая выдавать ему мои дедуктивные способности.

Лучше всего остаться в его глазах и в глазах его верного оруженосца сексапильной, но не слишком сообразительной дамочкой. Думаю, в будущем это мне очень пригодится.

– Ты в порядке? – он заглянул в мои еще сонные глаза и растерянно улыбнулся.

Ответила я строго, не желая растаять от его нежного тона.

– Могло бы быть и лучше.

Он взял меня за руку и горячо поклялся:

– Больше никто не посмеет курить рядом с тобой! Или будет иметь дело со мной!

У меня не было никаких сомнений в том, что иметь с ним подобное дело никто не пожелает. Тем более после его сверхинтенсивных утрешних воплей. Наверняка вся его команда, как один, постановила вести здоровый образ жизни и дружно бросила курить.

Подтверждая мои мысли, Роман заявил:

– Тем, кто курить перестанет, я буду выплачивать надбавку – десять процентов к окладу. А тех, кто не бросит, штрафовать на десять процентов от зарплаты.

Я поняла, что мои прогнозы вполне оправданы. К тому же он, как истый бизнесмен, все очень правильно рассчитал – штраф был раз в пять больше надбавки. Экономия, однако.

– А ты не думаешь, что после этого демарша вся твоя команда примется меня дружно ненавидеть?

В этом был смысл, но Пронин сердито возразил:

– Пусть только попробуют!

Да уж, что хозяин страшен в гневе, он продемонстрировал сегодня вполне наглядно. Вряд ли еще кто-либо осмелится выказать мне свое пренебрежение таким же образом, как Вадим.

Приведя себя в порядок, я отправилась с Романом на ужин, который из-за меня задержали на пару часов. За столом мы были только вдвоем, поэтому я без всякого стеснения смела всё, что там было. Чуть покачав головой, Роман распорядился принести мне побольше фруктов.

Хрустя сочной грушей, я бездумно смотрела в окно. Начинало стремительно темнеть, так, как темнеет только в южных широтах – раз – и свет уже сменился полнейшей темнотой. Я внезапно озадачилась, а какой же сейчас день недели? Спросила у Романа, и, услышав, что суббота, категорично потребовала:

– Дай мне мой телефон!

Он заартачился:

– Зачем? Мужу будешь звонить?

Вот ведь ревнивец нашелся! С досадой на него посмотрев, так, что он покраснел от возмущения, мягко уточнила:

– Нет, сыновьям. Им, между прочим, уже по восемнадцать лет, так что в папочки им ты никак не годишься!

Роман покусал губы, как застенчивая девочка.

– Ну, им-то, возможно, и нет, но вот другим, – тут он кинул многозначительный взгляд на мой живот, – вполне.

Меня обдало жаркой волной. И в самом деле! Он же не предохраняется, а у меня нет таблеток, чтобы быть уверенной в завтрашнем дне. Но зачем он это делает? Он смотрел на меня с уже хорошо знакомым мне выражением «догадайся сама», и я, сделав вид, что меня его заявление отнюдь не взволновало, снова потребовала:

– Давай телефон! Я всегда звоню детям по субботам!

Он помедлил, но решил не провоцировать меня на более решительные действия. Вытащив из кармана сотовый, скомандовал:

– Вадим! Принеси Ритин телефон!

Через пару минут в каюту вошел ехидно ухмыляющийся охранник. Подал телефон Пронину, подчеркивая, кто здесь главный. Роман молча передал его мне и я шустро набрала телефон мальчишек.

Ответил мне Артем. Голос у него был недовольный и обеспокоенный.

– Мама, у тебя всё нормально? Мы несколько раз звонили тебе и на сотовый, и домой, но ты не брала трубку! Папа тоже очень беспокоится! Ты где?

Я укоризненно взглянула на Романа. Тот неловко поежился, видимо, впервые осмыслив, что у меня своя семья, своя жизнь, в которой ему места нет. Вадим нахмурился и подвинулся поближе, намереваясь выхватить телефон из моих рук, если вздумаю заявить о том, что меня похитили.

Но мальчишкам я этого сказать не могла. Вот если бы они могли мне помочь, а так…

Мягко пояснила:

– Просто я сейчас у берегов Греции. Отдыхаю. А телефон с собой на пляж не беру, чтобы он не испортился на солнце. Здесь очень жарко.

В разговор вступил пораженный Антон.

– Как в Греции? Что случилось, мама? Вы что, поссорились с отцом?