Красная Шапочка: новые грани истории (СИ) - Юлианна Клермон

сглотнула, и в этот момент Влад наклонился и поцеловал меня.

34. Уже взрослая, ещё маленькая

Тёплые губы мужчины коснулись моих – робко, почти неощутимо, невесомо. Я судорожно вздохнула и подалась вперёд. Где-то в глубине души я давно ждала этого момента. Ждала, хотела и не смела даже мечтать.

Но вот он – этот миг! Он наступил, и мне это не снится.

Влад притянул меня к себе, и мои руки сами скользнули по его груди, коснулись шеи и обвились, оплелись вокруг неё как лианы, слегка вонзившись в неё острыми ноготками.

Я чувствовала жаркое дыхание мужчины на своих губах, и каждая клеточка тела трепетала, как будто это был мой самый первый в жизни поцелуй.

Это было так чувственно и волнующе, будто на ночном небе в режиме реального времени видишь взрыв сверхновой, и сердце сначала заполо́шно бьётся, а потом замирает, и ты медленно сладко умираешь, чтобы тут же воскреснуть вновь.

Внутри всё вибрировало, от каждого прикосновения горячих рук внизу живота создавалось такое невыносимое напряжение, что казалось – ещё одно мгновение, и я не выдержу, взорвусь и разлечусь на крохотные жалкие осколки. В груди жгло, и я сходила с ума от переживаемых ощущений.

А потом всё оборвалось...

Я не сразу поняла, что произошло. Ещё секунду назад его губы касались моих, руки крепко держали меня, а теперь... пустота.

Влад резко отстранился.

Я замерла, фантомно всё ещё ощущая его ладони на своей коже. Тело не успело осознать, что его больше не касаются. Я моргнула, дыша часто и сбивчиво, и открыла глаза.

— Прости… — пробормотал мужчина и стиснул зубы. — Я не должен был...

Я открыла рот, но не смогла сразу заговорить.

Что?.. Не должен был?

— Влад?.. — мой голос сорвался.

Воздух, которые ещё секунду назад был горячим и звенящим, вдруг стал липким и тяжёлым. Внутри разлилось непонимание, смешанное с острой, почти физической болью.

Я сглотнула, пытаясь справиться с рваным дыханием и остановить подступающие слёзы.

— Маш, прости, — он с силой провёл рукой по лицу, как будто пытался стереть этот момент, вычеркнуть его из памяти. — Я не должен был тебя целовать. Это была ошибка. Моя ошибка. Нам надо ехать. Я испортил тебе вечер. И за это тоже прости.

Ошибка...

Я застыла. Хотела что-то сказать, но не смогла. Просто смотрела, как он торопливо собирает вещи. Его движения были резкими и отрывистыми, а пальцы сжимались так сильно, что я видела, как побелели костяшки.

Он не смотрел на меня. Не видел.

Я медленно подтянула к себе здоровую ногу, обняла руками колено и уткнулась в него лбом.

Не понимаю, что случилось. Только что я летала, парила, дышала с этим мужчиной одним воздухом, а секундой спустя сорвалась в чёрную и пугающую пустоту. Мир, который мгновение назад сиял яркими красками, теперь стал серым. Пустым.

Я тяжело и болезненно вздохнула, чувствуя как в груди разливается что-то очень горькое и тревожное.

Влад поднялся и, прежде чем я успела что-то сказать, подхватил меня на руки, привычно прижал к груди и понёс в машину.

Он держал меня крепко, надёжно, бережно. Как всегда. Как будто ничего не изменилось. Как будто не было этого вечера, этого поцелуя, не было... ничего...

Не было его ошибки...

Я не двигалась, не сопротивлялась, не говорила. Просто прижалась лбом к его плечу, впитывая тепло, которое теперь только обжигало.

Губы сжались, в глаза будто насыпали песок..

Мужчина опустил меня на сиденье и захлопнул дверь, а затем вернулся, забрал наши вещи, закинул их в багажник и сел за руль.

Я молча всматривалась в темноту за окном, хотя внутри всё металось, бушевало, кричало.

Машина двигалась плавно, свет фар освещал то отдельные деревца, то низко опущенные ветви вековых елей, и наше молчание в этой тревожной темноте с каждой минутой становилось всё более гнетущим.

И я не выдержала.

— Ответь мне только на один вопрос, — прошептала, не оборачиваясь. — Почему?

Влад молчал.

Секунда.

Две.

Пять.

Я уже была готова поверить, что он не ответит, но вдруг он медленно, тяжело выдохнул:

— Ты... Ты ещё маленькая.

Маленькая?

В груди что-то вспыхнуло, разливаясь огнём. Руки задрожали, пальцы сжались в кулаки.

Маленькая?! Да сколько же можно?!

— Я не маленькая! — взорвалась я, резко повернувшись к нему. — Мне двадцать один, Влад! Двадцать один!!! Я могу сама решать, что мне делать, как жить, с кем быть! Почему ты так со мной? Почему ты решил, что я не могу принимать собственные решения?!

Его глаза встретились с моими. Спокойные. Отстранённые. От этого взгляда мне вдруг захотелось отшатнуться. Он будто ударил меня своим холодом.

— Просто поверь, что это не то, что тебе нужно, – ровно сказал Волков.

Лучше бы он ударил.

Я почувствовала, как внутри всё скручивается в тугой узел. Боль так сдавила грудь, что я едва могла дышать.

— А что мне нужно? — я прошептала так резко, что голос сорвался, переходя в шипение и свист. — Почему все всё решают за меня, не спрашивая?

Он не ответил, всё так же буравя взглядом едва заметную в свете фар дорогу. Машина мягко покачивалась на неровностях, а фары выхватывали из темноты редкие силуэты деревьев. Такие же редкие, как и счастливые дни в моей жизни.

Я не выдержала и отвернулась. Всё в мире внезапно ополчилось против меня. В приоткрытое окно врывался прохладный ветерок, вороша выбившиеся из косы пряди, но я их не убирала, позволяя ему трепать волосы, как вздумается.

Мне всё равно. Не для кого быть красивой и желанной. Я ребёнок! Маленькая несмышлёная девочка, которая вдруг возомнила, что она выросла и может кому-то нравиться.

Я ошиблась! Опять ошиблась!

Тишина между нами разрасталась, становясь непрошибаемой бетонной стеной. Всё казалось таким далеким, таким чужим. Его молчание было хуже, чем слова. Потому что он всё уже решил. За меня. За нас.

Когда мы подъехали к дому, я не стала ждать, пока Влад выйдет из машины. Просто открыла дверь и выпрыгнула, чуть не упав и лишь в последний момент ухватившись за дверь.

— Маш!

Влад выскочил из машины и в два шага оказался рядом, но я уже выпрямилась, балансируя на одной ноге. Сердце стучало так громко, что я едва слышала своё дыхание.

— Отдай мои костыли, — сказала я глухо.

— Ты что творишь? Зачем прыгаешь?

В его голосе