На границе Великой степи. Контактные зоны лесостепного пограничья Южной Руси в XIII – первой половине XV в. - Леонид Вячеславович Воротынцев

Вместе с тем ни в районе Ливен, ни на р. Тихая Сосна до настоящего времени не обнаружено городищ ордынского времени. В то же время на р. Быстрая Сосна локализуются как минимум два относительно крупных населенных пункта городского типа, датируемых второй половиной XIII–XIV в., – Лавское городище и летописный Елец[767]. В этой связи следует согласиться с мнением О.В. Русиной и А.А. Горского, локализовавших месторасположение Коршева в бассейне р. Быстрая Сосна[768], а также признать как весьма вероятную гипотезу Д.А. Ляпина, отождествившего «Коршев на Сосне» с Лавским городищем, расположенным в непосредственной близости от Ельца[769].

Вопрос об административной принадлежности земель в бассейнах Красивой Мечи и Быстрой Сосны во второй половине XIII – первой половине XIV в. до настоящего времени не получил должного разрешения в исторической науке. Ни письменные источники, ни археологические данные не позволяют дать однозначный ответ об административном статусе этих территорий до 60-х гг. XIV в. Находки на ряде населенных пунктов Верхнего Подонья (Лавский археологический комплекс, древнерусское поселение у с. Нижний Воргол) ряда артефактов, относящихся к материальной культуре Золотой Орды[770], дают некоторое основание говорить об экономических и этнокультурных контактах местного населения с ордынскими кочевниками. В то же время отсутствие какой-либо информации в нарративных источниках об административной принадлежности данного района во второй половине XIII – первой половине XIV в. не позволяет однозначно отнести эти земли к территориальным единицам одного из ордынских улусов.

События «Великой замятни», сопровождавшиеся резким ослаблением государственных институтов Улуса Джучи, привели к значительным административно-территориальным изменениям в регионе Верхнего Подонья. В частности, во второй половине XIV в. в бассейне р. Быстрой Сосны возникает удельное пограничное княжество, административным центром которого становится г. Елец. Согласно сообщению Никоновской летописи, нашедшей отражение в родословных книгах русского дворянства, родоначальником династии елецких князей следует считать князя Федора Ивановича, являвшегося сыном Ивана Титовича Козельского, рожденного в браке с дочерью Олега Рязанского – Агриппиной[771].

Аналогичная запись содержится в 14-й главе Румянцевского списка первого извода Патриаршей редакции родословных книг: «Род Елецких князеи, а пошли от рязанских же князеи… Отто князя Ивана от Козельского князь Иванов сын Карачевского»[772]. Следует отметить, что отец Ивана Козельского – князь Тит – продолжительное время являлся союзником рязанского князя Олега Ивановича. Дружина козельского князя участвовала в битве против эмира Тагая под Шишевским лесом в 1365 г., а также в походе Олега Рязанского на Червленый Яр в 1400 г.[773] Учитывая наличие тесного военного союза двух княжеских домов, весьма вероятным представляется заинтересованность правящих элит Рязанского княжества в установлении контроля над важными в стратегическом отношении землями бассейна Быстрой Сосны посредством создания буферного владения на границе со Степью, первые сведения о котором содержатся в историко-литературных источниках последней четверти XIV в.: «Сказание о Мамаевом побоище» и «Пименово хожение в Царьград»[774].

Заслуживает внимания тот факт, что в летописных источниках имеются различные оценки административно-политического статуса Елецкого княжества в конце XIV столетия. Так, в летописной «Повести о Темир Аксаке» Елец указан как город «…близ предел Рязанския земли»[775], то есть не входивший в состав Рязанского княжества. По собщению же Никоновской летописи, Тамерлан «…прииде в землю Рязанскую и взя Елец град и князя Елецкаго пойма и люди плени»[776]. В представлении автора Рогожского летописца, сообщавшего о нашествии Тамерлана в 1395 г., Елец находился на территории Руси, без указания на принадлежность к Рязанскому княжеству: «В лето 6906 приходил Темир Аксак Шарахманьски на Русскую землю… дошед до Елча, возвратися въсвояси»[777].

Характерно, что загадочный «Карасу» («Черная вода»?) восточных хроник, равно как и «Елеч» русских летописей, оказался единственным «городом урусов», разрушенным Тимур-ленгом. По сообщению Шереф-ад-дина Езди: «Тимур-завоеватель…», разгромив «…в местности Манкерман…» Бек-Ярык-оглана «…и некоторых находившихся там людей улуса узбекского…», продолжил преследование врага и вторично окружил его на «…берегу реки Тан…», а потом взял и разрушил «город урусов Карасу»[778].

Данное обстоятельство может свидетельствовать об особом административном статусе Елецкого княжества. По всей вероятности, в период правления хана Токтамыша (1382–1395) и беклярбека Идегея (Идигу, Едигея) Елецкая земля являлась своеобразной «буферной зоной», располагавшейся на перекрестке торговых путей, между владениями Великого княжества Литовского, Золотой Орды и Рязанского княжества.

Косвенным подтверждением данного тезиса является факт невовлеченности Елецкого княжества в затяжное ордынско-рязанское военное противостояние 1387–1408 гг. Многочисленные набеги татарских отрядов на рязанские земли (1387, 1388, 1390, 1391, 1394, 1401, 1404 и 1408 гг.)[779] не привели к исчезновению Ельца, в то время как рязанские пограничные города в верховьях Дона – Дубок и Корнике – прекращают свое существование именно в тот период времени[780].

Разрушение Ельца, по всей вероятности, следует увязывать с началом очередной «замятни» в Орде, в результате чего Елецкая земля утратила свой «буферный» статус, что, в свою очередь, привело к гибели города и опустошению окрестных территорий во время очередного «татарского» набега в 1414 г.[781] После этих событий Елецкое княжество не упоминается в источниках, что, по всей видимости, является свидетельством прекращения его существования. К 20-м гг. XV в. правобережные земли Верхнего Подонья окончательно превращаются в почти безлюдное «Поле» и имеют значение лишь как бортнические и охотничьи угодья, а также в качестве пограничного рубежа на дальних подходах к «Берегу» – южной границы Московского государства, проходившей по Оке.

Однако и позднее, в документах конца XV в. (например, в Московско-Рязанском договоре 1483 г.)[782], не раз упоминаются так называемые «Елецкие места», что свидетельствует о понимании правящими элитами Московского и Рязанского княжеств стратегического значения земель в бассейне р. Быстрой Сосны и стремлении сохранить контроль над ними.

Также в период «Великой замятни» происходит изменение административно-территориального статуса ряда районов Окско-Донского бассейна, обозначенных в источниках как татарские и мордовские «места».

Первое сообщение о «татарских местах» как территории, входящей в состав русских княжеств, содержится в тексте московско-рязанского договора 1381 г. (датировка по А.А. Зимину)[783]: «А что Татарские места отоймал князь великий Дмитрий Иванович за себя от татар до сего нашего докончания, та места князю великому Дмитрию. А что князь великий Олег отоймал татарска от татар, дотоле же, а то князю великому Олгу та места»[784]. Общий контекст московско-рязанского соглашения не позволяет четко определить время присоединения ряда «татарских мест» к владениям Рязанского и Московского княжеств. Учитывая военно-политические реалии эпохи «Великой замятни» отторжение ордынских владений могло произойти в промежутке между 1261–1281 гг. В связи с данным обстоятельством необходимо провести анализ всех существующих гипотез исследователей, посвященных данной проблеме.

Рассматривая данный