Плотские повести - Юрий Поляков

- Где ты взял эту стерву? - прямо с порога заорал бывший полковник так, что огромные очки его подскочили ко лбу.

- А что случилось-то?

- Что случилось?! Да я теперь… Да она у меня…

А случилось вот что. Катерина, пощебетав с девчонками, принимавшими участие в «бордельере», - особенно со скромной, оказавшейся буйной, - выяснила, что временный поверенный так за всю ночь ни разу и не сумел поднять в атаку своего пластуна. Интриганка преподнесла эту информацию Оргиевичу в том смысле, что теперь, мол, понятно, почему российская внешняя политика проявляет на международной арене полную беспомощность. В связи с этим утреннее высказывание Помощника о «временных импотентах» обретало новый смысл, имевший непосредственное отношение к кадровой политике МИДа. Более того, Оргиевич похлопал поверенного по пояснице и посоветовал ему раз в месяц садиться голой задницей на муравейник, что чрезвычайно способствует, особливо если мураши - алтайские. Алтай же находится в России, а не в Нормандии. Кроме того, советник по культуре подслушал, как Катерина рассказывала Оргиевичу о своем папаше, который ужасно соскучился по дипломатической службе и мечтает вернуться в Париж, где некогда работал… Выводы ветеран внешней разведки сделал правильные:

- Ну нет - с работы меня твоя сучка не снимет! Она меня плохо знает.

- Будем надеяться, - вздохнул я и поведал ему грустную историю турецкого посла.

- Дурак ты, Паша, а не восходящая звезда российской авиации. Разве можно таких баб рядом с собой держать!

- Нельзя, - согласился я, - а хочется… …На следующий день в Лувре был прием в честь авиационного салона в Ле Бурже. Оргиевич появился под руку с сияющей Катериной. Она даже переводила его беседу с мэром Парижа, а это уже являлось настоящим преступлением перед протоколом.

Министр транспорта был рассеян и грустно улыбчив. К успешному окончанию салона в Ле Бурже газеты преподнесли ему подарок - раззвонили о том, что юная топ-модель, которую он спонсировал, сбежала от него к кинорежиссеру, прославившемуся на последнем Каннском фестивале фильмом о транссексуалах. Сюжет, в двух словах, такой: муж и жена живут безрадостной супружеской жизнью, скандалят, изменяют друг другу- и в конце концов разводятся. В поисках гармонии с враждебным миром оба они меняют с помощью сложнейшей операции свой пол. Муж становится женщиной, а жена, наоборот, мужчиной. Потом они снова встречаются, влюбляются, женятся. И счастливы! Фильм произвел такое впечатление, что количество людей, жаждущих поменять пол, увеличилось в три раза! Режиссер получил все мыслимые и немыслимые премии. К этому триумфатору и ушла юная топ-модель от своего скучного министра. Поговаривали, что даже президент высказал ему свои соболезнования. Антуан, как верный сын, был в эту трудную минуту рядом с отцом и, судя по выражению лица, развлекал родителя, отпуская разнообразные гадости в адрес присутствующих.

И тут случилось непредвиденное. Оргиевич увлекся беседой со знаменитым актером Робером Оссеином, прекрасно - благодаря своим одесским корням - говорившим по-русски. Сознавшись, что фильм «Анжелика» он любит почти так же, как «Чапаева», Любимый Помощник, размахивая руками, принялся изображать знаменитый поединок графа де Пейрака с посланником короля Людовика… Этим воспользовался Антуан, еще позавчера проявлявший к Катьке оскорбительное равнодушие. Но обстоятельства изменились: теперь она была уже не просто навязчивой одноклассницей, работающей на какого-то неведомого русского бизнесмена, но любовницей Второго Помощника!

Наглый министереныш увел Катьку в уголок - и они весело болтали, очевидно, вспоминая школьные шалости. Я внимательно наблюдал за ними, еще ничего не понимая. На какое-то время меня отвлек опоздавший к началу приема Бурбон. Он жаловался на недомогание с такой непосредственностью, точно вчера промочил ноги, а не нажрался до того, что пытался обольстить копченого угря. Потом к нам присоединились несколько деловых французов, прискакала ворона-переводчица - и речь пошла об инвестициях в российскую экономику. Я, разумеется, уговаривал этих чучундр вкладывать не задумываясь - и обещал чудовищную прибыль. Самое смешное, что они верили!

Когда я снова нашел Катьку и Антуана в толпе, хватило одного взгляда, чтобы понять - моя секретарша готовит международную пакость. На ее лице было знакомое мне выражение хищного восторга, а тело, искусно обнаженное дорогим вечерним платьем (Оргиевич, балда, успел подарить!), трепетало, готовясь к прицельному прыжку в новую постель!

Зачем? Но тут-то как раз мне все было понятно. Я - вариант отработанный. Оригиевич? Его непостоянство общеизвестно. Зато побывав последовательно любовницей перспективного российского авиатора Шарманова, Второго Любимого Помощника и сына министра Франции, Катька обретала постельную родословную, позволявшую ей в дальнейшем, бросив кудрявого Антуашу, вполне прилично устроиться в Париже. Богатые кобели тщеславны и своими предшественниками гордятся, как знатными предками. Хотя не исключено, что все это она устраивала просто ради того, чтобы увидеть на лице всемогущего Помощника гримасу бессильного бешенства. Мои гримасы, надо полагать, в тот момент ее уже не вдохновляли и не удовлетворяли. А зря!

Оргиевич закончил воображаемую дуэль с королевским посланником и теперь сдавливал что есть силы ладонь скривившегося от боли Оссеина, объясняя таким образом, какое мощное у русского президента рукопожатие.

- Говорят, он хворает? - спросил знаменитый актер, расправляя слипшиеся пальцы.

- Враки… Он здоров, как…

В этот миг Оргиевич увидел Катерину, уплывающую из зала под руку с Антуаном. Сынок на ходу демонстративно помахал ручкой папаше. Министр профессионально оценил извилистую Катькину походку и просветлел, чувствуя себя, очевидно, частично отмщенным. У самой двери Катерина полуобернулась, отыскала налитые кровью кабаньи глаза Любимого Помощника и оставила ему на память ласковую улыбку Юдифи, прощающейся с головой Олоферна.

- Сука!

- Простите, недостаточно понял? - оторопел Робер Оссеин.

- Это я не вам.

На следующий день вся бульварная парижская пресса была переполнена издевками над Любимым Помощником. И даже в одной респектабельной газете появилась вроде бы невзначай карикатурка, изображающая лихого галльского петушка, который гвоздями прибивает раскидистые оленьи рога к мохнатой голове незадачливого русского медведя.

Прощальный вечер в посольстве не в пример «бордельере» проходил траурно.

- Сука! - страдал от бессильной ярости Оргиевич. - Какая же она сука!

- Мы вас предупреждали,- от своего и моего имени вздыхал временный поверенный, нацепивший затемненные очки - специально, наверное, чтобы скрыть радость в глазах.

Я же молчал, как человек, потерявший под ударами судьбы веру в справедливость, и пил фужер за фужером. Я, кстати, почти не притворялся, понимая: теперь уж точно судьба развела меня с Катькой навсегда.

- Ну что ты, Павлик, убиваешься! - утешал меня временный поверенный. - Радоваться надо, что от такой заразы избавился!

- Она сломала… - Я вдруг захотел объяснить ему свое горе.

- Что сломала?

- Иглу…

- Какую еще иглу?

- Ты не поймешь…

- Не хнычь, Павло. - Хмельной Оргиевич взял меня за волосы и несколько раз, утешая, стукнул лбом о край стола. - Это мы ее сломаем. Нака-ажем!

- Накажем! - мстительно кивнул временный поверенный.

- Накажем! - повеселели Гоша и Тенгизик. До этого они были печальны: блондинку накануне увезла «скорая помощь».

11. НАКАЗАНИЕ

Из Парижа я полетел на Майорку. Во-первых, надо было развеяться и отвлечься. Во-вторых, я соскучился по дочери. В-третьих, жена жаловалась по телефону, что каскадер совсем оборзел и ходит налево. Надо было привести его в чувство. Время я провел неплохо, даже в охоточку наведался в законные Татьянины объятия и лишний раз убедился в том, что Катерина - потеря невосполнимая. Говорят, мы пользуемся всего пятью процентами мозга. Большинство женщин примерно настолько же используют и свое тело. Я даже не стал бранить каскадера за левизну в сексе, посоветовал ему блудить поаккуратнее - и мы отлично постучали в теннис, причем он уважительно проиграл мне почти все геймы. Огорчило меня только то, что Ксюха говорила по-русски уже с акцентом…

Москва встретила меня как победителя. Все знали о моем триумфе в Ле Бурже и особенно про то, как я закорешил с Любимым Помощником. Телефон звонил непрерывно, совершенно недоступные прежде банки предлагали мне кредиты на фантастически льготных условиях, а крутые воротилы назойливо зазывали в свои команды. Знаменитый телекомментатор Компотов вдруг пригласил меня в свою передачу «Бой быков» и, почесывая неопрятную бороду, уверял, что если бы в России вместо ста пятидесяти миллионов дармоедов было десять миллионов таких парней, как я, то Отечество процветало бы. НТВ сняло про меня телеочерк под названием «Икар». О статьях и интервью в газетах и журналах я просто не говорю…