Изумрудная муха - Ольга Львовна Никулина

Хотя вряд ли, я двадцать раз проверила… Пойду к себе. Расстроила ты меня. Неужели нельзя было потребовать?! – Елизавета Ивановна сложила вещички и фотографии в большой клетчатый носовой платок покойного мужа, тяжело поднялась и направилась к себе. Там ещё долго горестно причитала, потом включила телевизор. Шла трансляция «Спящей красавицы» из Большого театра. Вероятно, запись.

Люба снова легла. Телефонный звонок прервал дрёму. Звонил Эдик:

– Поздравь меня, детка! Вчера имел потрясающий успех на конференции! Докладывал целый час! – Эдик был в эйфории, от радости он кричал. – Раскачал огромную аудиторию, после доклада подходили, спрашивали. Договорился о публикации. Сделаю себе рекламу. Без паблисити нет просперити! Ха-ха! Докторская в кармане, считай! Я у тебя молодец!

Люба представляла его сейчас: поджарый, бодренький, в тренировочном костюме, только что оторвался от письменного стола, чтобы сварить себе кофе, а заодно поболтать с ней по телефону. Телефонную трубку он преобразовал в микрофон с наушниками, чтобы были свободны руки для полезного дела, пока общаешься с кем-нибудь по телефону. Он терпеть не мог терять время. Вообще по природе своей он был преобразователем, первоиспытателем. Любил новые вещи, всякие приспособления и новинки. Его увлекали всякие свежие веяния и теории. Года два назад он занялся сыроедением, навсегда отказался от мяса, создал свою собственную систему питания, в которую свято верил. Люба не возражала бы, если бы он не стал с тех пор чаще и тяжело болеть. Прошлой зимой еле выбрался из воспаления лёгких, и неизвестно ещё, чем кончится для него этот март.

– Я, Любка, теперь каждое утро бегаю на лыжах у нас в лесу! Подтянулся, постройнел, мне сорока пяти никто не даёт! Вот что значит жить в новом районе, а не в вашем «каменном мешке»! Тут многие бегают и без лыж! Дорожка чистая, рядом с лыжнёй. Приезжай. Только возьми с собой треники. И никаких чтобы курочек и колбасок! А то выставлю за дверь! Шучу, конечно. Хочу попробовать бегать перед сном. Сосед сказал, что здорово спишь после этого.

– Может быть, я завтра…

– Ой, нет. Через час за мной заедут, у нас завтра сборище на турбазе нашего института. Маленький семинар, сауна, купание в проруби, лыжи. Вечером танцы. Конечно, есть девушки, а как же? Надо поехать, детка! Дело прежде всего. Не обижайся!

Люба не обижалась. У неё была своя забота – Катерина. Опять она осталась у Пети. Там мама строгая, а ведь позволяет. Наверно, так и надо. Но предстоит десятый класс. Могут узнать… Катерина ничего не боится. Или они теперь раньше взрослеют? Может, поколение такое?

Чуть позже Елизавета Ивановна позвала её к себе. Вечерний ритуал натирания спины скипидарной мазью прошёл в молчании. Когда Люба уходила, Елизавета Ивановна остановила её и тихо заговорила:

– Ты тётю Муру не оплакивай. Это она погубила Степана. Он простодушный был, дурак. Знаешь, как он её называл? «Мой рыженький бесёнок»… Околдовала. Заворожила. Ведь так её и старик Малинников называл… Бесёнок! А в ней такой бес сидел! Скольких мужиков погубила, скольким семьям горя принесла! Они с Малинниковым были два сапога пара. Он должен был под суд идти за махинации с поставками на фронт, но почуяв неладное, перекинул все свои акции сыну. У него и так богатства было предостаточно. Того судили, он разорился и, кажется, упекли в тюрьму. Могли бы расстрелять, под трибунал попал бы – военное время. А папеньке наплевать на сынка. Старик Малинников с Мурочкой то на водах на Кавказе, то на заливе в Финляндии, то в Крыму… Носился с ней как с писаной торбой! Развратил её вконец. А она и рада была, мерзавка. И на внуков наплевал. Ничего, поджарят её там вместе со стариком Малинниковым черти! Во время революции сын Малинникова с семьёй бежал во Францию, работал в Париже таксистом. Это нам рассказали родственники отца, тоже эмигранты. Мы с твоим отцом виделись с ними в Париже. Ты не знала, что у нас есть родственники во Франции? Мы от тебя скрывали, это было слишком опасно. Такое было время. Мы тебя берегли…

Утром Елизавета Ивановна выглядела усталой, пожаловалась, что плохо спала.

– Не выходила из головы муха, так и стояла перед глазами. Степан Кузьмич ничего тебе не говорил?

– Сказал, что будет звонить, – соврала Люба.

Это как будто немного успокоило Елизавету Ивановну.

– Теперь о Катерине. Не занимается, уроки побоку, завела большие тетрадки, в них рисует какие-то страшные рожи, старух и красавиц. Что за чудачества?.. Мурка не оставила завещания? – тон как будто безразличный. – Сейчас ему не до этого, старик, вероятно, убит горем, мне думается, его надо окружить вниманием.

– Там есть кому. Он в надёжных руках, – Люба рассмеялась.

– Да?! Вот как! Старый греховодник. Бог с ним. Меня больше интересует вопрос: цела ли муха? Поедешь – потребуй напрямик. Отдайте нам нашу изумрудную муху! Возможно, у него руки не доходят, надо дать ему время. Будет ещё сорок дней…

После завтрака она направилась в своё кресло у телефона.

– Бонжур, мон анж! Как почивать изволили? А мне нет сна, нет покоя. Вечная проблема отцов и детей! Мучаемся с Катериной, никакой на неё управы нет. Ну как же, дорогая моя, хорошо помню этот спектакль. Да, слышала, что возобновили. А тогда состав был изумительный! Отца Ванюшина играл Зражевский в очередь с Рыбниковым, мать – Клавдия Иванна Алексеева, племянница Ермоловой, Костю – Николай Соловьёв. Клавдию прекрасно играла наша душенька Валентина Николавна Орлова (как она себя чувствует после падения?). Мужа Клавдии играл Карцев, племянницу Леночку – Лидия Назарова, жена Демьяна Бедного, гимназиста играл Цыганков, Людмилу – Непомнящая, её мужа, купчика, – Чернышов… «Книжечки читаете?» – он Косте. А дела-то ваши плохи, мол. «Вы хам! – ему Костя. «Хам, а через два года на резиновых шинах в собственном экипаже поеду. Хам, а поеду!»… Да, дорогая моя. «Хам, а поеду!» Страшный образ, очень ложится на наши времена. Жук, вор, хапуга, вот-вот дорвётся до пирогов! Скажите, у Найдёнова «Дети Ванюшина» – только одна эта пьеса? Да, успех был невероятный. Ставили для филиала, а пришлось перевести на основную. Каждый вечер аншлаг, хоть по два раза в день спектакль играй!.. Рекомендуете посмотреть «Холопы» Гнедича? В постановке Львова-Анохина? Да, читала, хвалили в газетах. Превозносили до небес Елену Николаевну Гоголеву. Что же, может, успеем до закрытия сезона. Давно мы с Любкой в театр не выбирались… Да, она молодец. Ноги, слышала, отказывают… Наши блаженной памяти знаменитые старухи ведь тоже до конца были верны сцене. Евдокия Дмитриевна почти ослепла, так ей все помогали –