Прикосновение негодяя - Холли Рене

никто другой не сумел бы остановить меня, если бы между нами снова что-то произошло. Не уверен, что даже они бы смогли.

Когда мы шагнули на траву, Карсон оглянулся.

– Не могу поверить, что у этого мудака хватило наглости хотя бы заговорить с тобой, – заявил он, надевая кепку задом наперед и беря перчатку.

– Его счастье, что мы на территории школы.

Я встряхнул руками, стараясь усмирить бушевавший внутри гнев, и надел перчатку.

– Его счастье, что мы его не прибили, – сказал Олли, бросив сумку на землю с большей силой, чем требовалось. – Скорее бы уже выпуститься и не видеть его рожу, никогда.

– А вот мне придется, – я невесело усмехнулся, беря мяч. – Вы же знаете, Вос будет держаться за папочку сколько сможет.

– Да пошел он на хрен, – Карсон поймал мяч и бросил. – И их отношения с папочкой туда же.

– Кстати, про отношения с папочкой. – Олли наконец натянул перчатку – тренер уже успел выйти на поле. – Что у вас случилось с Джози?

– Ничего, – я пожал плечами, но они оба понимали, что я вру. Так уж сложилась дружба между нами троими – мы никогда не умели друг другу врать, даже если очень старались.

– Трындишь как дышишь. Она же подходила к шкафчику сегодня, вся из себя такая, глазками хлопала. И, кажется, чертовски расстроилась, когда ты поцеловал Ками.

Почему-то в груди от его слов стало тесно.

– Я не целовал Ками – это Ками целовала меня.

– Ну, по-любому, – Олли потянулся, кивнул проходившему мимо тренеру. – У девчонки сердце разбито. Ты ее уже трахнул?

– Нет, – я посмотрел на них, прижав к бедру мяч. – Вы все узнаете, когда я ее трахну.

– Ну что-то ты с ней все-таки сделал, – пожал плечами Олли. – У девчонки явно травма, нанесенная членом.

– Да какая разница, – усмехнулся я и кинул мяч Карсону.

– О, так ты не отрицаешь, – подхватил Карсон. Кажется, эти двое не собирались оставлять тему, но я все равно не желал рассказывать. Почему-то мне хотелось оставить все, что ее касалось, при себе. – Ну, точно же, члено-травма.

– Мой член в ней не побывал, – я вскинул руки, словно защищаясь. – Все, довольны?

– Он сказал «член», – заметил Олли Карсону. – Значит, что-то другое вполне мог вставить.

Я закатил глаза. Хорошо, что тренер уже позвал нас на игру.

Все узнают, когда я побываю внутри Джози. А пока – я просто давал ей то, в чем она нуждалась, и забирал у нее то, что желал. Я буду эгоистичен, завоюю ее доверие, а потом разрушу все, что успеет возникнуть между нами. Она меня возненавидит, и мне придется с этим жить.

С ее ненавистью будет жить легче, чем с печалью Фрэнки.

Но я прекрасно знал, какое дерьмо у меня в башке. Знал, что поступаю неправильно. Лукас поступил с Фрэнки гораздо хуже, чем просто использовал ее, но я не мог не заметить некоторых сходств в нашем поведении, и от этого внутри горело.

В моем поведении не было ничего рационального. Я вообще был не в состоянии мыслить трезво с тех пор, как узнал, что сделал Лукас, но сейчас я не мог позволить себе здравый смысл. Если я как следует обо всем подумаю, то придется осмыслить и решения, и выбор, и последствия, с которыми столкнусь. И тогда я сдамся.

Если буду слишком много думать о Джози, то откажусь от своего плана.

Но я уже слишком далеко зашел, чтобы передумать.

И я приму последствия каждого своего дерьмового решения.

Глава 15. Джози

Я избегала Бека со вчерашнего дня. К вечеру он написал мне, чтобы узнать, как прошел остаток дня, но я не ответила. Когда вечером он написал еще пару сообщений, я выключила телефон.

С ним я не могла сосредоточиться – с его присутствием, его сообщениями и воспоминаниями, которые снова и снова прокручивала в голове.

– Так ты все еще злишься на меня? – Лукас поравнялся со мной, когда мы направились в школу.

Проворочавшись всю ночь, я проспала и совершенно не хотела опаздывать или разбираться с Лукасом.

– Ну, ты повел себя как полный мудак, – я посмотрела на него. – А почему мы сейчас это обсуждаем?

– Потому что дома ты меня игнорируешь.

Он был прав – игнорировала, и не только его, но и всех, вообще все. Я понятия не имела, что должна думать или чувствовать. Казалось, внутри я постоянно вела войну. Мой отец, Лукас и даже мать Лукаса теперь были моей семьей, нравится мне это или нет. У меня были только они, и неважно, как отвратителен мне был сам этот факт.

И Бек ненавидел мою семью. Он ненавидел их, и часть меня верила, что и меня тоже. Неважно, что рядом с ним я чувствовала себя более живой, чем с кем-либо, с тех пор, как умерла мама. Он был жестоким и мстительным, у него была девушка, а я позволила себе чувствовать защищенность, большую защищенность, чем с другими.

Но Бек видел меня саму, тогда как все остальные видели лишь то, что хотели, и я убедила саму себя, что это что-то значило.

– Ну извини. Ладно? – Лукас поправил пиджак. Форма ему очень шла. Он родился и воспитывался для такого образа жизни.

– Все в порядке, – я покачала головой, но, глядя на него, никак не могла избавиться от чувства тревоги. Я знала, что он не любит Бека, но с тех пор, как я услышала, как он говорит обо мне с отцом, я перестала ему верить.

Эта вера и так-то была весьма хрупкой.

Мы прошли через парадные двери, и мне показалось, что еще больше взглядов обращено ко мне, чем вчера. И если вчера в этих взглядах было любопытство, то сегодня это скорее было похоже на осуждение.

Я провела здесь всего один день, а они уже думали, что знают меня. Мы с Лукасом прошли сквозь толпу, и он остановился со мной у шкафчика, когда я быстро взяла необходимые книги.

– Мне просто о многом приходится думать, – он спрятал руки в карманы. – Папа сильно на меня давит.

От его слов стало противно. Словно кто-то копнул у основания моего позвоночника и медленно продвигался все выше. Да, он не имел в виду ничего такого, но был прав – отец действительно возлагал на него большие надежды, а теперь вдруг решил, что и от меня чего-то может ожидать.

Но со мной все было иначе. Что бы ни разделял отец с Лукасом, у нас с ним этого не было. И я бы никогда не