Любимец женщин - Себастьян Жапризо

Джикс вскоре разжился "Пандорой-2", еще вдвое большей, чем прежняя. С тех пор как два года назад я отказалась повторить на ней кругосветку, у нас с ним строго деловые отношения. А с тех пор как я год назад вышла замуж за владельца международной сети институтов красоты, мы с ним общаемся только через моего агента. С тех пор как я два месяца назад стала вдовой, еще побогаче, чем он сам, Джикс кричит на каждом углу - специально, чтобы мне настучали, - что якобы он уже отыскал очередную платиновую кретинку, еще более убойную, чем ваша покорная слуга, и теперь сделает из нее кинозвезду.

Но я-то уж знаю, он от меня не отвяжется, пока не переберет все части тела, в конце концов увенчав афишу моей задницей. Тогда я наймусь в один из своих институтов маникюршей.

ЙОКО (1)

Я никто, ну ровным счетом никто. Все мое детство я очень счастливо живу с моими родителями в Йокогаме. Мой отец - очень строгий японский господин и начальник порта, а моя мать рождается в Талькауано, Чили, и она поет весь день и смеется. Мой отец говорит:

- Хватит, безмозглая женщина!

Но он тоже смеется, закрывая рот, и он самый довольный с ней, потому что она готовит вкусную еду. Вот почему мои глаза - не такие щелочки, как у моих соотечественников. В школе глупые девчонки дразнят меня Телячий Глаз, но я не сержусь, мне на это плевать и растереть.

Я учу ваш язык, и английский, и испанский, и особенно живопись, но очень скромно Когда мне исполняется семнадцать лет, мой отец соглашается с моей матерью, и я еду на год в Изящные Искусства, Париж, Франция, и живу самая довольная посреди Лувра, и Буль-Миша, и Сены, и всех этих несравненных сокровищ. Я влюблена в сокурсника из Изящных Искусств, а после - еще в одного, очень красивого, но об этом молчок. Никогда я так не веселюсь, как в Париже. Я очень грущу, потому что уезжаю и оставляю приятелей, и я плачу украдкой, когда иногда получаю открытку, но такова жизнь, разве нет?

Два года после, когда я получаю диплом по живописи, мой отец соглашается с моей матерью, и я еду на год в Мельбурн и Сидней, Австралия, практиковаться в английском языке. К великому несчастью, начинается война. Меня берут на японский корабль, чтобы вернуть домой. И бум! Нас торпедируют.

Много дней и ночей нас полным-полно людей на обломке корабля посреди океана, мы едим маленьких рыбок, которых легко брать, и пьем воду от дождя. Мы выбрасываем двух старух, трех мужчин и младенца без молока, которые умирают. И еще многим мужчинам не хватает сил, и их смывают волны. Я часто плачу в своем углу, думая о родителях, и я не сержусь, но хочу, чтобы американцы получили наказание за свое злое дело.

К счастью, у меня хорошее здоровье моей матери, чья бабушка за бабушкой еще живет в Талькауано, Чили, и насчитывает сто двадцать лет. Однажды ночью нас выбрасывает на берег, и, когда рассветает утро, я своими глазами вижу, что попала на землю с большими зелеными деревьями, но я не знаю, как они называются на вашем языке, и вместе со мной по песку разбросаны шесть моряков моей страны.

Стоит сезон пекучего солнца. Наши одежды изодраны. На мне грязное кимоно с одним только рукавом. Мои спутники в еще худших лохмотьях грустят от нашей судьбы. Я назову их имена: Йоширо, главный, Тадаши, Акиро, Нажиса, Кендзи и Кимура. Много часов им больно в тени деревьев, потом они заходят куда попало в воду, глядя на конец океана, и сотрясают кулаками, и орут нехорошие слова.

В следующее утро Йоширо зовет их всех перед собой и говорит разумно, и они собирают вместе на песке все остатки несчастного корабля, которых не хочет океан. Мы идем гуськом по пляжу в сторону, где встает солнце. Идем долго. Мы много раз находим питейную воду. Видим птиц и рыб, которых легко брать, и крабов, которые живут на земле и забираются на деревья. Не знаю, как они называются на вашем языке, но они очень вкусные в еде. Мы своими глазами не видим на пляже никого и никакого следа, что здесь когда-нибудь живет человек. Зато полным-полно огромных бамбуков, и Йоширо смеется, потому что можно построить дом для нас и ждать помощи. Он против, чтобы строить корабль, это идея Тадаши, и Кендзи, и Кимуры. Он говорит, что мы слишком далеко от другого берега, где живут наши соотечественники. Он говорит:

- Теперь мы солдаты и охраняем для нашей родины эту землю, которую нам дает судьба.

Мы идем все дальше вперед, рядом с большим океаном, и, когда снова видим своими глазами остатки несчастного корабля, сложенные в кучу на песке, солнце палит нам в спину. Так мы узнаем, что выброшены на остров размером в полдня похода на полный круг. Посреди мы не видим никакой горы, а только зеленые джунгли, где не смолкают крики птиц даже ночью.

Еще в следующее утро я остаюсь в этом месте с Нажисой, самым молодым, а остальные гуськом уходят в большие деревья. Мы с Нажисой тщательно осматриваем все остатки несчастного корабля и откладываем в одну сторону целое, а в другую негодное. В стороне, где целое, у нас кресло-качалка, и ящик с прищепками для белья, и много прочей ерунды, но нет ни оружия для охоты, ни еды, ни материн для одевания. Из всех моих вещей я нахожу только папку для рисунков, и я сушу листы на песке, а Нажиса находит свою матросскую шапочку.

Наши товарищи возвращаются перед ночью. Они видят много грызунов, которых легко брать, и плоды, и питейную воду, они довольные. Они поднимаются на высокие деревья, и никаких следов других людей Йоширо много хвалит нас с Нажисой за нашу работу, но потом тщательно осматривает все, что целое, и говорит - "Кусо!", то есть дерьмо по-нашему, и пинает ногой кресло-качалку.

В следующие дни они мастерят инструмент из железа от несчастного корабля, особенно Йоширо и Тадаши, которые с очень умелыми руками, и они срезают твердые деревья и толстые бамбуки, чтобы строить дом. Они строят все время, и так проходят три недели. Я ношу мелкие предметы и воду для жажды, потому что им очень жарко, и готовлю еду из рыб и крабов, и часто прыгаю под океан, чтобы поймать раковины, и все меня много хвалят, потому что я готовлю вкусную еду - насколько это, конечно, возможно в подобных обстоятельствах.

Дом построен в месте, где нас выбрасывает океан, на самой границе джунглей. Совсем рядом - источник питейной воды, она течет по бамбукам, которые Кимура, самый хитрый из всех, долбит и вкладывает один в другой, и мы до вечера в тени деревьев, а красивая гряда желтых скал не дает волнам приходить на пляж слишком сильными. Это очень практичный дом и очень крепкий, хотя и немного походный с виду. Длиной он десять моих шагов, шириной - семь, и он хватает спать всем, с красивой верандой впереди и маленькой лестницей, чтобы спускаться на песок. Под домом - пустота в мой рост, на тот случай, когда океан вздувается, и теперь я только смеюсь, потому что океан никогда не бушует так, чтобы замочить нам даже ноги, а еще это практично для сезона дождей и чтобы сложить туда прогнившие остатки несчастного корабля.

Ночью мы делаем свет в лампах с жиром зверей и рыб, но он плохо пахнет, и немного погодя мы делаем это древесным спиртом Кимуры, самого хитрого из всех. Кимура умеет делать спирт из всего, и все сажать, и собирать воду везде, когда она ему нужна. Я, Йоко, делаю циновки, чтобы спать, и ветки, украшенные маленькими бумажками, чтобы почтить духов этого острова и наших погибших соотечественников с несчастного корабля. Я делаю окно и дверь из калек для рисования, и много приборов, чтобы есть и пить, и я пою, когда солнце садится и мы все так грустим вдали от нашей родины. Я пою песни моего детства и моей матери, а еще - веселые песни приятелей по Изящным Искусствам в Париже про маленького рогоносца, и я перевожу слова, и все ржут.

Все время, что мы живем вместе на этом острове, мои спутники никогда не говорят мне обидные слова или грубости. Они хвалят меня за мою работу и дарят мне цветы и ракушки, и все очень-очень хотят меня, но с большим уважением. Немного погодя я вижу, что они все очень страдают от этого желания, когда я иду по песку, или плаваю, или лежу на циновке. Чтобы не иметь ненужных ссор и утолить мое собственное горячее желание дрючиться, я даю себя каждому один день в неделю, а последний день оставляю себе для отдыха. С кем из моих спутников я получаю больше всего удовольствия - это молчок: я даю клятву перед великим океаном, на гряде желтых скал, никогда этого не говорить.

Каждый день, когда они входят, я прыгаю в воду, которая меня очищает, и я мою свое дрянное кимоно и укладываю мои длинные волосы на палочки, чтобы быть красивой - насколько это, конечно, возможно в подобных обстоятельствах. Они не хотят, чтобы я, Йоко, ходила в джунгли - а вдруг меня заберут змеи или злые духи. Они моряки и доверяют одному только великому океану.

Йоширо, главный из всех и инженер по машинам несчастного корабля, срезает дерево, и они вкапывают его в песок и поднимают на нем наш флаг из сшитых вместе кусков белых рубах и крови зверя, но кровь делается черной, и Кимура, самый хитрый из всех, делает красную краску из растертых камушков. Когда они все застывают перед флагом - и я позади них на песке, - Йоширо говорит: