Курсант: Назад в СССР 13 - Дамиров Рафаэль

— Печёшься за него, — прищурился я, пытаясь понять причину такого поведения Филина, отморозкам обычно своих бросить — как окурок выкинуть, а этот прямо держится за толстяка, будто мамка за ребятенка. — Это хорошо… От тебя сейчас зависит, будете ли вы оба жить или пойдете на корм червям. Не зря же ты могилку копал.

— Я не знаю, как он нас нашел, — торопливо стал говорить Филин, будто спешил куда-то. — Кощей этот, или, как ты говоришь, Сухой, явно не местный. Пацаны его раньше не видели. Никто не видел. Стало быть, приехал он сюда не просто так, а Гоша Индия ему прямо позарез нужен. За ним он прибыл и не уедет, пока не найдет его…

— Зачем? — резанул я его вопросом.

— Не знаю! Хоть… — он замялся, не стал говорить «хоть убей», потому что в нашей доверительной беседе это перестало быть метафорой, — не знаю! Может, Кощей враг его давнишний? А может, нанятый кем-то. Только человек он страшный — это сразу было видно… Пристрелит и глазом не моргнет, — он посмотрел куда-то в сторону, будто от одного воспоминания его не на шутку пробрало, и добавил. — Не как ты с нами разговариваешь, беседуешь. Тот живодер, по нему сразу видно…

Да уж, киллер и бандюган из меня так себе. Добрый больно.

— А ты прямо в живодерах разбираешься? — скептически хмыкнул я.

— Поверь мне, Андрей… я много людей видел. Этот самый худший из всех. Маленько я в жизни разбираюсь.

— К чёрту твои познания. Как вы с ним держите связь?

— Никак… Он сказал, что сам на нас выйдет. В спортзал наведается… Это всё.

— Так. Что вы собирались делать со мной? Зачем в ресторане ты оставил мне послание? Явно не потому, что соскучился.

Филин вздохнул, как двоечник у доски.

— Да всё просто. Думали, ты приедешь к спортзалу, увидишь, что никого в подвале нет и помчишься к Гоше докладывать. Мол, с каратистами какие-то непонятки, на связь позвали и пропали. А мы тем временем должны были за тобой проследить и узнать, где прячется этот чертов Гоша. Будь он неладен! Все из-за него это… Эх! Кто же знал!

Рассказывать всё это про себя ему не нравилось. Сам понимал, как это выглядело — на серьёзное дело не способны, так и порученное провалили.

— Узнать, где прячется Гоша? Ха! — презрительно хмыкнул я, доигрывая свою партию. — Борзые вы сявки — самого Гошу Индия вчетвером и с одним обрезом собрались брать!

— Мы проследить хотели… — тяжело выдохнул каратист, явно пряча ложь (будь их воля, они бы не задумываясь пристрелили бы и Гошу, и меня заодно, но не вышло).

— А если бы я вас не привел к Гоше? С чего вы взяли, что я к нему сразу помчусь?

Филин опустил глаза в землю, так и замер, стоя на коленях, подбирая слова, но я облегчил ему задачу, сам ответил на свой же вопрос:

— Тогда вы бы меня схватили и привезли к Сухому… Хотя нет, погоди… Он же с вами не на связи. Вы бы меня схватили и просто держали в спортзале до его появления. Так? Вижу, что так, в глаза мне смотри! По зенкам твоим бесстыжим вижу, что прав! Тогда у меня вопрос — к чему такие сложности? Почему сразу было меня не схватить, когда я в первый раз к вам пришел на тренировку под видом новичка-новобранца? Зачем было выманивать меня посланием через ресторан и потом следить?

— Не все из моей братвы при делах… — грустно и нехотя пробормотал Филин. — Не все из пацанов в курсе нашей договоренности с Сухим.

— Ага… Ненадежные, значит? Ясненько… Поэтому вы меня хотели взять, так сказать, своим особым узким кругом. Только ни хрена у вас не вышло… Не по зубам груздок, не лезет в кузовок. Да?

— Я все рассказал, Андрей, — глаза Филина смотрели просяще, будто у святого мученика, но я знал, что это лишь притворство, дай ему волю — он вонзит мне в сердце мою же саперную лопатку, что валяется возле ямы. — Отпусти нас с братом… Ты обещал.

— С братом? — вскинул я брови. — Рыхлый — твой брат? Ха! Теперь ясно…

Тот лишь беззвучно кивнул в ответ, а я стал размышлять, что мне делать с этими гавриками. Безусловно, в спортзале надо выставлять засаду на Сухого, а если я их отпущу, то они найдут способ его предупредить. Нет, нет. Отпускать мне их никак нельзя… Может, связать и к Гоше в бункер? Секунды тикали, я размышлял. Вот подарочек я ему подкину. Представляю его глаза. Нет, не пойдет… Камеры с решетками в бункере нет, а Филин — лось здоровый, не дай бог, освободится и… Даже думать не хочу. Здоровый больно. Здоровый… И тут в голову, наконец, пришла отличная мысль. Если Рыхлый брат Филина, и тот готов на все ради него, даже не сбежал, когда была возможность, значит — это надо непременно использовать.

— Короче, слушай меня сюда… — я приставил к виску Филина пистолет и подвел его к краю ямы, где «загорал» Рыхлый. Толстяк молчал, лишь хлопал на нас глазами, боясь издавать звуки. — Смотри! Видишь? Твой брат жив, в нем одна пуля, в ноге… Я его заберу. Пулю вытащу, перебинтую. Он отдохнет у меня в надежном месте и будет залогом твоего правильного поведения. Сечёшь? Будешь делать все, что я скажу. Иначе… — я посильнее надавил на пистолет, уперев дуло в висок врага. — Он лишится сначала ноги, а потом и головы… Понятно объясняю?

— Понял, понял, — сглотнул Филин, сдерживая радость по поводу того, что брательник его не окочурился и даже может спастись. — Что я должен буду делать?

— Вот это другой разговор… Слушай и запоминай…

— Не было печали! Купила баба порося! — возмущенно размахивал руками Гоша, вышагивая по бетонному полу бункера и косясь в ту сторону, где лежал наш «порося».

— Слушай, — миролюбиво говорил я. — Он, конечно, похож на борова, но тебя сильно не стеснит. Опасности ноль, у него, вон, копыто с пулей. Если что, пристрели его. Если уж совсем невтерпеж будет и в напряг.

Я кивнул на связанного, сидящего в углу грустной кучей Рыхлого.

— Так, может, его сразу того… грохнуть? — Гоша с ловкостью Клинта Иствуда в секунду извлек откуда-то из недр своей одежды черный «Вальтер».

Щелк! — сухо лязгнул затвор, а Рыхлый истерично замычал и замотал башкой, мол, не убивайте. Членораздельные слова не шли ему на язык, то ли от страха, то ли как говорить забыл.

— Да погоди ты… — убрал я Гошину руку со стволом, решительно отведя ее в сторону от «борова». — Пусть пока поживет малясь. Пристрелить всегда успеется. Я его брательнику обещал, что с ним ничего не случится, если он нам должным образом помогать будет. И его на одно важное дельце зарядил. Ты же хочешь поймать Сухого?

— Ты обещал? Кому? Тому, кто на меня охоту открыл⁈ — Гоша снова ткнул в воздухе стволом на Рыхлого. — Суки! Слушай, у меня идея почище. А давай его грохнем, а его брательнику ничего не скажем. А? Пускай думает, что этот живой, и нам помогает. И нам возни меньше, и пухлый мучиться не будет. Весь пол мне кровью залил, выть ещё будет тут. Сволочь!

— Ну сам смотри, как знаешь, — я незаметно подмигнул другу. — Хошь, пристрели его. Только когда я уйду. Не люблю, знаешь ли, громкие звуки в закрытом помещении. У меня слух нежный. Как у скрипача.

— Посмотрим, — кивнул Гоша. — Если будет докучать, точно прикончу. А что с ногой его делать? Загниет ведь…

Бум! Бум! Бум! — раздался сверху стук. Долбили по железным воротам гаража над бункером.

— Помогите! Я тут! — вдруг заорал Рыхлый.

Вот тварь! И голос прорезался, и слова ему вспомнились.

— Заткнись! — Гоша пнул его в бок, Рыхлый свернулся калачиком и заскулил. — Тебя все равно не слышно. Звукоизоляция здесь — будь здоров.

— Но мы же слышим, как молотят по воротине, — недоуменно вскинул я бровь. Хотелось убедиться, что вопли Рыхлого точно не поднимут тут на уши всех — мало ли, собака с хозяином на пробежку пойдёт.

— Так то другое, — заверил Индия. — Это не звук, а резонанс. По стенкам передаются колебания, вот мы их и слышим. А блажить отсюда бесполезно. Проверял — глухо, как в колодце.

— Пойду, открою, — удовлетворено кивнул я и полез наверх, к люку. — Закройся пока.

— Не буду закрываться! — Гоша подошел к лестнице и приготовил «Вальтер». — Тебя прикрою. Тут постою.