Золотой Стряпчий (СИ) - Cyberdawn Cyberdawn

— Да.

— И терять возможность дальнейших отношений ты не хочешь?

— Нет.

— В таком случае поединок, ДАЖЕ если он вызовет — не решение проблемы. Убивать этого каналью нельзя, публично уж точно. Млада к нему относится по-родственному, что, кстати — её дополнительная уязвимость.

— Тайное убийство, — через четверть минуты раздумий произнёс Лаш.

— В общем, похоже, да, — не стал кривляться я. — Возможно — не понадобится. Не знаю, но присматривать за ним надо, я займусь. И если что…

— Я понял, Михайло Потапыч. И благодарен вам за заботу, — склонил голову Лаш.

Ну забота-не забота, но именно Барисул меня, скорее подсознательно, напрягал. И пригляжу, да и даже без Лаша, наверное, прирезал бы втихаря. Очень он маньячилу-психопата с социопатией напоминал. Я на таких насмотрелся: что ни мент, то такой. О чиновниках высокого уровня не говоря… Впрочем, чёрт бы с ним: если что — Лаш позаботится, да и я помогу. Не слишком охота тайным криминалом заниматься, но тут Млада мешает, так что без вариантов.

До вечера гулянка как бы продолжалась, хотя никакой именно гулянки толком и не было. Были деловые и дружеские беседы владеющих друг с другом, да и у меня несколько таких случилось. Кстати, что занятно, заработал десяток золотых как стряпчий: Куква обратился, за вполне себе консультацией по юридическим моментам. Я мысленно поморщился — думал бесплатно работать, но этот сыч внимательно выслушал, задал несколько уточняющих вопросов, велеречиво поблагодарил и положил на ближайший столик небольшой бархатный мешочек. С деньгами, однако, установил я, засунув нос в «забытое». И как раз десяток авров, что вполне на «оплату консультации» тянет. Так что хороший сыч, факт.

К шести всяким гостюшкам, наконец-то, надоели хозяева, и Услуга расчистилась от посторонних. Млада, оставив мне платёжное поручение в казначейство, укатила на подъехавшей пролётке. С Лашем, который, судя по всему, переберётся к ней. Скорее ради безопасности, но развитию романа всё равно на пользу.

А мы с Лисой ознакомились со свежей прессой: статья про суд была хорошей, годной. А после решили как следует опробовать термы, чем и занимались до умеренно-несвоевременного крика Млада:

— Прошу простить, господин! — вопил дворецкий. — К вам визитёр, владетель, желает поверить вам дело!

— Вот же неймётся всяким, — вздохнул я.

— Ничего, Михайло, вся ночь впереди. И… — не договорила Лиса.

— Просто… я не смогу у тебя жить. Я — Рейнар и…

— Понимаю. Сама смотри, Лиса. Я над вопросом думаю и рассчитываю его в течение года решить. Если ты сама хочешь.

— Я… хочу, Михайло. Но давай ближе к делу поговорим. И иди, только… — на последнем мордашка Лисы стала настолько лисьей, что страшно.

— Нет, — отрезал я. — Если поверение тайны требовать не будет — расскажу сам. А моими тайными ходами пользоваться нельзя!

— Жестокий вы, Михайло Потапыч, — показно надула губу рыжая.

— Но справедливый, — гордо заключил я, топая одеваться.

Привёл себя в порядок и потопал в приёмный кабинет. Млад дураком не являлся, как и я: распоряжение гнать к чертям неуместных и неурочных посетителей он выполнял отлично. А раз позвал меня в явно интимный и занятый момент, то есть веская причина. Как минимум, посетитель достаточно лют, чтобы дворецкий с посылом к чёрту не справился. Ну, в любом случае: либо будет интересное и денежное дело, или околачивательные бивни, наконец-то, исполнят своё истинное предназначение.

С этими мыслями я впёрся в кабинет, плюхнулся на кресло и уставился на посетителя. Последний был владеющим, довольно специфичным, судя по ощущениям: от него отдавало чем-то инсектоидно-насекомым. Теоретически, ничего не мешало душонке какого-нибудь паучидзе отожраться до состояния тотемного духа. А на практике я про такое не читал и не слышал, даже натыкался на «типа научные» рассуждения, что паучидзе и прочие мухи просто не годятся для полноценных духов.

«Глупости», — проворчал топтыгин, посылая мне довольно криповый образ тотемного духа посетителя.

И, кажется, я понимаю, как этого… ну бибизьяна, скажем так, разгомосячило. Дело в том, что есть на Земле паукообразные обезьяны. Их так называют, насколько я помню, из-за чертовски длинных и цепких лап и хвоста, имеющих повышенную степень сгибаемости. Но тут передо мной был натуральный обезьяний паукокентавр: грудная клетка торчала из паучьего округлого брюха, наряду со вполне паучьими лапищами. Рыжеватая шерсть покрывала и паучьи лапы, и брюшко, как и обезьяний торс. И, вдобавок, эта пакость обладала двойным набором жевалок: мощные, с выраженными и торчащими клыками из выпяченной нижней челюсти зубищщи, наряду с двумя крепящимися к скулам серпообразными жвалами. И три глаза — третий, с длинными ресницами, но при этом фасетчатый, зыркал из затылка тотемного зверя.

Как получилось — понятно. Обезьян систематически поглощал паучидз, и, очевидно, интегрировал их особенности в собственное духовное тело, причём, судя по органичности сращивания — как бы не сознательно.

Но вот что от меня этому паучку понадобилось? Хотя не совсем паучку, скорее пауку или даже паучищу: владеющий был мало того, что достаточно силён, так ещё был под полсотни лет на вид, сухой, но при этом мускулистый и с очень таким, «значительным» лицом. Флёр значимости и власти, можно и так выразиться. Впрочем, флёр флёром, а околачивательный бивень — околачивательным бивнем. Так что оскалившись и помахав лапой, я выдал:

— Михайло Потапыч. Видом, поверенный и стряпчий, владелец Медвежьей Услуги. Что привело вас ко мне, уважаемый?

— Приветствую, почтенный. Я — Алларт Флесстер, товарищ главы пограничной стражи Золотой Волости, — озвучил он довольно рублеными, резкими фразами, с этаким «акцентом».

А я начал понимать некоторое напряжение в голосе Млада: очевидно, он столь толстую (физически тощую, но метафорически — огромную) задницу из прошлой службы знал. И в общем — действительно задница толста. Хотя тот же Серпент — потолще, прямо скажем. И жрёт мою водку в промышленных количествах своим змейским рылом. В общем, пугаться и благоговеть я не стал. А откинулся на спинку кресла, подняв вопросительно бровь.

— Привело меня к вам дело. Как к стряпчему, так и к поверенному. У Пограничной Стражи возникло… крючкотворное затруднение, — ровно выдал этот дядька.

Та-а-ак, а Лидари оперативно «сработали». Проверка Потапыча на «вшивость», точнее, на «враждебность делу корифееву». Правда, вопрос: только ли проверка, или реально есть нужда в юридической помощи? Вроде бы и глупость, но пограничная стража — не менты. Соответственно, определённая структура, с обязательствами перед рядом лиц, и без иммунитета перед тем же законом Корифейства. Нет, определённые «бонусы и исключения», безусловно, прописаны. Но «условки за изнасилование с убийством» стражникам в Корифестве не светит, все привилегии прямые и явные, а за «косяки» стража отвечает наравне, а то и пожёстче простых мещан.

Так что, может, и дело… а если не дело — околочу бивнем. Правда, с пояснением, за что околачиваю. И… на последней мысли я оскалился.

— Уже не принести ли извинения и не компенсировать ли отставному десятнику Младу Пшёному его изгнание из пограничной стражи, без пансиона и мзды за увечье? — скалясь уточнил я.

— Прошу меня простить, почтенный, но я не понимаю, о чём вы ведёте речь, — вопросительно поднял бровь чин.

Ну, мне не жалко, так что вкратце обрисовал расклад с моим дворецким.

— При этом, уважаемый Алларт, виновен «наполовину» в таком деле служивый быть не может. И либо его выгоняют с позором по суду, а то и направляют на каторгу. Либо выплачивают надлежащий пансион и компенсацию, — подытожил я.

— Сия история мне неизвестна, почтенный. Но коли так, как вам известно — позорят Пограничную Стражу, в чём я разберусь, заверяю вас. Млад Пшёный — ваш слуга, который встретил меня, с повреждённой ногой? — проницательно уточнил он, на что я кивнул. — Разберусь. Правда, почтенный Михайло Потапыч, в случае, если вина отставного десятника будет установлена, Пограничная Стража не сможет простить ему преступление, и будет, как вы сказали: суд и, возможно, каторга.