Красиво жить не запретишь - Иван Мотринец

Уже не следующий день появились у него новые знакомые.

Немка Герда — сорокалетняя сухая вобла, задирающая ноги на стол и смеющаяся так, что ее смех раздавался не только на весь этаж, но и на смежные. Переводчица Катя была из Москвы и неуловимо напомнила Жукровскому Ольгу. Главная прелесть Кати была в ее молодости и в редком для таких лет умении выглядеть элегантно.

Втроем они составили превеселую компанию, ибо самоуверенная Герда считала Катю «обслугой» и присутствие Жукровского объясняла собственными женскими чарами, а умненькая Катя переводила ей далеко не все, сказанное Жукровским, так как не сомневалась, что между Гердой и ней Жукровский сделал правильный выбор.

Немцы — не только Герда, а их в «Ялте» было немало, оказались никудышними партнерами вечером, в ресторане. Они охотно ели и пили все, что заказывал Жукровский, но сами могли просидеть вечер за морковным салатом, сыром и фужером вина.

Герда не выглядела богатой женщиной, хотя по нашим меркам, жила неплохо: у них с матерью был дом, половину комнат они сдавали. «Да, маленький пансион». Герда побывала во многих странах, в Союз приехала впервые.

— Герда, конечно, скучает по Гансу или Генриху? — не стеснялся в вопросах Жукровский.

— Она говорит, что скучать будет, когда вернется домой, — смеялась в ответ Катя. Герда кивала и произносила его имя: Сля-ва.

В этой жизни было все: вкус, интерес, разнообразие красок и ощущений. И не нужно было опасаться: эта жизнь текла параллельно той, за стенами гостиницы «Ялта», и для входа сюда требовался пропуск.

— Сегодня в три придется туго, — предупредил Иволгин собравшихся в его кабинете. — Думаю, не помешает заранее определиться, что мы имеем на нынешний день и час.

— Не так уж мало, — возразил Скворцов.

— Может, дадим слово следствию? Пусть расставит точки над «i».

— Предварительные, — уточнил Иванцив. — Итого задержаны Федосюк и Усенко. Первому предъявлено обвинение в нанесении тяжких телесных повреждений с угрозой для жизни. Действия умышленные. Возможны и другие обвинения — следствие только началось. Усенко — фигура колоритная, тянет на несколько статей. Попытка похищения или убийства находящейся в больнице Назаренко организована им. Через заведующего известной вам мастерской наладил сбыт икон, картин, старинных книг иностранцам.

— Откуда дровишки? — поинтересовался Иволгин.

— Выясняем. Но один канал впечатляет: музей украинского искусства. Кстати, задержанный вместе с Федосюком и Усенко Роман Титарчук — сын смотрительницы этого музея. В тот день он доставил Усенко четыре редчайшие книги, две старинных гравюры и серебряный чайный набор.

— Мать снабжала? — прервал неторопливую речь следователя Скворцов.

— Там — золотое дно, из которого может зачерпнуть едва ли не каждый. Многие экспонаты, находящиеся в хранилище, не изучены и не оценены. Никаких проверок, ревизий не было отродясь, кроме одной, недавно. Заглянул в музей народный контроль и был потрясен тем, что доступ к ценностям практически свободен. Мы вряд ли сможем установить, сколько времени — месяцев, лет продолжалось хищение. Одно успели: гражданин Польши, побывавший два дня назад в мастерской, задержан на границе — «багаж» его все еще оценивают специалисты.

— Ясно. Медсестра из реанимации — тоже не эпизодическое лицо?

— Она — давняя знакомая Усенко. Доставала наркотики, спекулировала дефицитными препаратами. Она же открыла в тот злополучный вечер окно. И вышла на Веру.

— А Вера? — задал важный для себя вопрос Вознюк.

— Доверчивая и добрая душа. Слава Богу, что не пострадала.

— Значит, Олег, которого она скрывала, был приговорен Усенко и компанией?

— Безусловно. Те двое, которых задержали у двери квартиры Веры, прибыли именно с целью убрать его. Стрелял в сержанта в больнице, как мы верно вычислили, именно Олег.

— Установили, откуда у них оружие? — хмурясь, спросил Иволгин. Он курил сигарету за сигаретой и был не в духе.

— Выясняем. Итого, в деле об убийстве Черноусовой мы не продвинулись и на полшага. Федосюк ее не убивал.

— А Жукровский?

— Маловероятно. Но Федосюк утверждает, что убил Жукровский.

— Мотивы?

— Они, пожалуй, есть, учитывая показания Федосюка, данные им по поводу вкладов в Сбербанке. Это часть тех денег, которые Жукровский получил от родителей абитуриентов и которые ему нужно было им вернуть, дабы погасить скандал. Черноусова якобы согласилась отдать деньги, но действовала, видимо, в сговоре с Федосюком. Одна рука Черноусовой, думаю, отдавала Жукровскому деньги, вторая, с помощью Федосюка, подменила дипломат, врученный только что. Далее эту сумму разделили, полагаю, хотя мы никогда не узнаем, как было в точности. Черноусова унесла с собой в могилу немало грязи.

— Как видите, все пути ведут в Рим. Жукровский! — Вознюк не мог сдержать своих эмоций.

— Да, мотив у него — вполне, — поддержал Иволгин. Правда, не забывайте о денежном переводе. Нестыковочка.

— И все же нам есть с чем предстать — на «ковре», — напомнил Скворцов. — Федосюк, Усенко и иже с ними.

— Шею будут мылить за Черноусову, тем более, что и время теперь работает не в нашу пользу, — заключил Иволгин. — Тем более, Жукровский странствует. Хотя мы и сами предприняли меры к его задержанию, но уповать можно только на случай.

— Василий Анатольевич, честное слово, не надо так! — взмолился Скворцов. — Какой-никакой, а на улице нашей праздник. И в городе все же стало почище. А на «ковер» нам идти не в первый и не в последний!

— Что ты меня уговариваешь, капитан? И я говорю: молодцы! Но к выволочке надо быть готовыми.

К трем подоспела новость, заставившая отменить совещание: в Ялте задержан Жукровский, задержан случайно, по делу об ограблении гражданки ФРГ Герды Зиберт. Жукровский допрашивался в качестве свидетеля и был опознан как находящийся в розыске. Ялта готова передать Жукровского львовянам.

Последним рейсом в Крым полетели Николай Вознюк и сержант Тупицын. Утром следующего дня весь райотдел жил ожиданием. Иволгин и Скворцов засели, не сговариваясь, за бумаги, у каждого скопилось немало дел, требующих надлежащего письменного оформления. В одиннадцать к Иволгину заглянул Иванцив:

— Сегодня здесь не угрозыск, а сплошная канцелярия.

— Ну, рабочее место надо держать теплым, — отбился Иволгин. — А что это прокуратура к нам зачастила?

— У меня жесткий стул в кабинете, да и в тюрьме кресел нет, а там проходит треть моего рабочего времени. До геморроя можно досидеться. Вот и устраиваю разминки.

— Николай будет через полчаса, машину в аэропорт уже послал.

— Поглядим на современного Казанову. Или тебе более импонирует Дон Жуан?

— А что, между ними есть принципиальная разница?

— Есть, только не принципиальная. Внешняя. Хотя как рассудить. Нет, все же Казанова искуситель талантливее.

— Наш, Жукровский, тоже талант в этом деле.

— Нам с тобой проще оценить другие его таланты. В этой области, Василий Анатольевич, мы полные профаны. Так-то. Жизнь прожил, а с женщиной, если не по делу, поговорить не умею.

— Не думаю, что Жукровский много говорил с ними.

— Так кто из нас циник?

— Цинизм — это душа, переставшая удивляться.

— Может, душа с отрицательным зарядом?

Доставленный Вознюком Жукровский никак не походил на бомжа: хорошо одет, выбрит, держится непринужденно, но и не нагло. Иволгин уступил Иванциву кабинет для первого допроса Жукровского, не без умысла, разумеется. Ибо сам устроился за журнальным столиком у окна, а Скворцов взялся вести протокол.

Всех троих — Иванцива, Иволгина и Скворцова ожидало разочарование.

— Мы собрались сегодня почти по-домашнему, областное начальство приехать не смогло, — открыл совещание подполковник Никулин. — Но разговор пойдет серьезный.

— Если бы после серьезных разговоров хоть нечто менялось, — сразу попытался изменить тон совещания Иволгин.

— Продолжаю. Через три дня генерал вылетает на коллегию министерства, спрашивается, что он представит по убийству Черноусовой?

— Кроме этого дела мы имеем и немало других.

— Ты что же предлагаешь, Василий Анатольевич? — отреагировал районный прокурор Крижановский. — Вместо разноса поощрить твоих орлов за доблестный труд?

— Поощрения они заслуживают.

— Давайте не будем спорить о том, кто чего заслуживает. Новичков здесь нет, все прекрасно знают, что каждый факт убийства держится в министерстве на контроле. Спустя почти три месяца наша оперативно-розыскная и следственная работа зашла в тупик. Или есть свежая информация?

— Разрешите, я доложу, — встал Иванцив. — Версия «убил Жукровский» не подтвердилась.

— А может, этот кот водит за нос? — вмешался прокурор. — Его алиби нужно трижды проверить.