Билет на ладью Харона - Василий Звягинцев

Не исключаю поворота, что ваш сотрудник окажется ни в чем не замешанным и спокойно приступит к исполнению своих обязанностей.

Ляхов, раскуривая прокурорскую сигару, вдруг замолчал. Ему ведь никто не давал права откровенничать, а уж тем более вербовать прокурора, давать ему какие-то обязательства.

А впрочем, что он такого сказал? Все тот же салонный треп, с какого начиналась его дружба с «пересветами». И если даже кому-то его действия не понравятся — не наплевать ли?

Чекменеву он нужен, то, что умеет сейчас он, не умеет больше никто. Ссориться с ним по такому пустяку никто не станет. Если даже захотят сделать ставку только на доктора Максима, не выйдет. У того ведь сейчас только «железо». А полным комплектом формализованных методик и специальных тестов по каждой категории «объектов» владеет только сам Ляхов. И больше половины ключевых формул держит в голове.

Напоследок же стоит еще раз подсластить гипотетическому тестю пилюлю.

— Имею все основания предполагать, Василий Кириллович, что при полном обследовании у вас найдется достаточно нужных черт личности, чтобы претендовать на более высокий пост, чем нынешний, — сказал Вадим, раскланиваясь.

Майя вышла на крыльцо вместе с ним. Слуга уже подал к воротам знакомый синий «Хорьх».

— Садись. Шофер, надеюсь, не требуется?

— Ты меня не проводишь? — Интонации Майи и ее не слишком приязненный тон его задели. Но и поводов для такого отношения он дал предостаточно.

— О чем речь, конечно. — Голос был ровный, но все равно…

— Переодеться не хочешь? — спросил Ляхов. Она была одета по-домашнему, в белесые джинсы и узлом завязанную на животе клетчатую рубашку.

— Зачем? Я в городе задерживаться не собираюсь. У тебя ведь дела. Доеду и вернусь. Освободишься, позвонишь. На тот случай оденусь по обстановке.

Вадим сел за руль, Майя рядом.

Несколько минут она молчала, курила сосредоточенно, вертела ручку настройки радиоприемника.

— Резко ты с отцом говорил. Слишком резко. Он ведь почти вдвое старше тебя, и так готов был…

Вадим ожидал, что она начнет с другого. Ну, если хочет сначала об этом, то пусть…

— На что готов? — Ляхов продолжал гнуть свою линию. — Если хочет обижаться — пусть обижается. Неприятно, но переносимо. Гораздо хуже будет, если потом скажет — ах, юноша был столь любезен, задурил мне мозги, а я сразу не понял, что он меня вербует в противоправительственный заговор.

Нет уж! Полюбите нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит. Я сам долго колебался и перебирал материальные и нравственные доводы «Pro et contra». Потом принял решение, а сейчас жгу мосты и корабли. Улавливаешь?

Майя презрительно хмыкнула:

— Где уж нам! Но ты уверен, что и вправду нас слушают везде — в конторе, дома, на даче. И Герасимов не одиночка в прокуратуре?

— Чего же нет? Девушки эти, кстати… Я вчера утром тебе позвонил, а вечером нас уже ждали. Как, почему? Слишком много вопросов сразу.

— А ты уверен, что Герасимов сегодня же заговорит?

— Куда ж ему деваться? Не захочет, а скажет.

— Пытки?

— Ни в коем разе. Пытки — это пережиток средневековья, не слишком, кстати, эффективный. Есть гораздо более цивилизованные методы. Ты ведь только что наш «верископ» в работе видела. Он вполне может как детектор лжи работать. Только умнее.

— Хотелось бы тебе поверить, да не верится, — вздохнула Майя. — Потому что, если поверить…

Слишком долго она сдерживала эмоции, стараясь держаться в рамках светского (и должностного тоже) поведения. И наконец сорвалась:

— Слушай, неужели ты до сих пор не понимаешь, что ведешь себя подло! По отношению ко мне! Просто вот ко мне! Это почти то же самое, как в замочную скважину подглядывать! Я ничего не подозреваю, а ты все записываешь — что подумала, что почувствовала.

Может, нам расстаться лучше? Я тебе кто? Как я с тобой теперь общаться буду, да и зачем?

Слова прерывались горловыми спазмами и вздохами, готовыми превратиться в полноценные рыдания.

Жалко ему было Майю, и уже не первый раз. Ну так не она ли сама поставила себя в такое положение?

— Успокойся, а? Не хочется мне оправдываться, пусть, наверное, и есть за что. Ну так давай договоримся. Предупреждай заранее, когда ты только моя, а когда — при деле. Я в свою очередь обещаю, что больше тебя зондировать не стану. — Ляхов немного поколебался, но все-таки добавил: — За исключением жизненно важных случаев. Ну?

Девушка в последний раз глубоко вздохнула, даже чуть слышно хлюпнула носом, после чего улыбнулась.

— Ох, да что с тобой делать…

Обрадованный, Вадим тут же вернулся к основной теме:

— Кстати, сегодняшнее сообщение об офицере, в одиночку уничтожившем чуть ли не всю банду, имеет к моим словам некоторое отношение. Я сразу почти догадался, а потом та рыжая подтвердила — Неверов там был. И в соответствии с критериями пригодности к своей должности он и не мог поступить как-то иначе. Не мог испугаться, не мог принять непродуманного решения и по уровню своей боевой и тактической подготовки просто обязан был переиграть почти любого мыслимого противника.

— Робот запрограммированный, что ли? — с гримаской прежнего, привычного недоверия и одновременно некоторым даже испугом спросила Майя.

— Никак нет. Именно то, что я сказал. Человек, психологически и физически созданный именно для подобной деятельности. В роли бухгалтера или зубного врача он наверняка не представлял бы собой ничего выдающегося… Каждый человек необходимо приносит пользу, будучи употреблен на своем месте.

Майя была с детства слишком уж рациональной девушкой. Семья прокурора, престижный университет, соответствующая компания, четко определенный набор жизненных ценностей. Тяжелый случай.

И, только что пережив, пусть и коротенькую, личную драму, которой иной женщине хватило бы на несколько дней полноценных скандалов, она обо всем если и не забыла, то отодвинула в сторону.

То, о чем говорил Ляхов, было гораздо интереснее и сулило куда большие приключения тела и духа, нежели глупая ссора с любимым, в общем-то, человеком. Который тоже был намного интереснее всех ранее знакомых мужчин. Это же надо — такое придумать!

— Ты только что убедилась, как наш «верископ» работает. Даже карманный. А в стационарном варианте… — Вадим махнул рукой. — Короче, наконец-то осуществится принцип: «Каждому человеку — свое дело, каждому делу — своего человека».

Он сообразил, что на этом пора ставить точку. Если Майя продолжит расспросы, придется начинать врать, ему же сегодня этого категорически не хотелось.