Охотники Горелых земель 2 - Николай Львов

все рядовые члены тренированные, испытанные, тертые жизнью бойцы, каждый из которых стоит десятка, а то и сотни культистов. Кроме того, помним про выводок Сехка. Да и в случае чего подключусь я, Эдвин, думаю, что и Лира может что-то устроить.

Я вспомнил фонтан грязи, из которой выныривали жуткие фигуры и неестественно длинные руки, хватали цвергов и затягивали их куда-то вглубь. Сразу захотелось поежиться.

На кухне по-прежнему хозяйничала Млакш. На зашедшего меня она смотреть не стала – шинковала что-то ножом. Я не стал задерживаться – оставил покупки, объяснил, что трогать их пока не надо и ретировался, пока она на меня не посмотрела. От каждого мгновения мертвого взгляда выворотня Кот орал дурниной, так что не будем рисковать.

Я тихо прокрался в комнату Лиры – ведьмочка еще спит. Не будем будить.

Поэтому я вышел в коридор, спустился в гостиную, подлез к ближайшей решетке и спросил:

— Гальза, не спишь?

— Нет, кот, не сплю, – со смешком ответил Гальза.

— Можно у тебя взять еще урок?

— Что-то конкретное хочешь узнать?

— Да, две вещи. Поинтересоваться твоим мнением насчет нового эффекта и узнать, как пользоваться еще одной гарой.

Гальза немного помолчал. Я уже даже подумал, что он отвлекся, и хотел его окликнуть, как из решетки снова пахнуло дымом:

— Давай, заходи. Даже интересно, что ты выдумал.

Сказано – сделано. Уже через тридцать секунд я был в подвале, и здоровенный бескрылый дракон уже ждал меня.

— Начнем с эффекта. Что беспокоит?

— Я все думал над твоими словами насчет слабости в ближнем бою. Решил перепроверить, взял несколько учебников в библиотеке, посмотрел. Очевидно, это проблема всех инферналистов.

— Хорошо, что проверил, – качнул рогатой головой галгара. – Но это не твоя проблема. У людей нет ни чешуи, ни когтей, ни клыков, ни рогов. Да и хвосты слабые. Ты в форме Серпентис лишен этих недостатков. Ну, кроме рогов.

— И благодаря Ранфу я делаю успехи в контактном бою. Но по сравнению с ним я как котенок против льва…

— Пойми, кот, – Гальза наклонился ко мне. От тела ящера несло таким жаром, что у меня волосы в носу в колечки закрутились. – Это лишь заменитель. Для обычного, рядового инферналиста… Да ты даже не рядовой. Да, твоя теоритическая часть хромает, и девять эффектов из десяти, что ты знаешь, боевые, но именно как боевой волшебник ты стоишь на уровне как минимум офицера Круга Обороны. Предназначение инферналистов – нанесение урона на средней и дальней дистанции. Ни в одной армии этого мира инферналиста не пустят в авангард. Если это, конечно, не эти ваши позиционные бои. И ты сравниваешь себя, который может победить не самого слабого офицера, с старым, хитрым вермиалистом, который сросся со своим паразитом? Предназначение вермиалиста – нести смерть на ближней дистанции. И еще, просто для справки. Ранф, не сильно запыхавшись, раза три скручивал меня как дети – лавовую мокрицу.

— Я это понимаю, – ответил я, глядя точно в четыре глаза галгары. – Но это не повод останавливаться на достигнутом.

Я закатал рукав на рубашке и покрыл руку чешуей. Недовольно цыкнул языком и усилил чешую, усилил максимально – вместо длинных острых чешуек моя рука покрылась слоями толстых широких щитков. Такую броню не брала винтовочная пуля – Ранф проверял. Но, как ложка дегтя, запястьем я шевелить не мог, как и пальцами. Рука, сжатая в кулак – только так и не иначе. И только такая рука могла выдержать мой эффект.

— Дай мне что-нибудь, по чему я могу врезать, – сказал я Гальзе.

Он фыркнул и провел в воздухе рукой. Пространство сжалось, неслышно вздохнуло и разжалось, оставив на полу массивный гранитный валун. Такие в изобилии украшали берега рек Белой долины.

Я молча влупил по камню кулаком. Отдача больно ударила в плечо и даже немного в бедро – удар я уже поставил хорошо. Убрал руку. На камне осталась небольшая вмятина и едва заметная трещинка.

Отведя руку назад, я пустил по венам волну огня, направил Мощь на поверхность костяшек пальцев и за пару секунд собрал там небольшие пузырьки взрывов. Укрепил стенки пузырей, обращенные ко мне, ослабил ту сторону, которой собирался бить.

Зажмурился и ударил. В момент контакта прогремел взрыв.

Меня немного отбросило назад, но я устоял. Руку качественно отсушило, и пока я не знал, как с этим бороться. Неизмененной рукой я стряхнул с лица крошки камня и открыл глаза. Взглянул на руку – испачкана кровью с лица. Поранился осколками. Посмотрел на правую руку – половинка чешуек отсутствует, вторая половина треснутые, обломанные. С кулака капает кровь. Переборщил с напряжением.

Взглянул на камень. Верхушка была снесена напрочь. На котле Гальзы остались многочисленные засечки от каменной крошки. Остатки валуна лежали на полу – взрыв расколол его на три части.

— Да, я знаю этот прием, – отозвался Гальза, совершенно не пострадавший от взрыва. Конечно, что ему будет – он представитель расы, купающейся в расплавленном железе. – У нас его тоже используют. Но редко. Отдача от взрывов портит даже наши кости, но нам и больше надо, – галгара ощерился. – Неплохое усиление, но это для превентивного удара, или для быстрого завершения боя, или для пробития защиты. Не больше. Удар мощный, но опасный и для тебя. Используй как можно реже.

— Понял. Второе. Хочу узнать про плавление. Вычитал в книге, что этим эффектом можно заменять удар сухим жаром.

— Да, и это тоже знаю. Волшебники из одного гуррского круга звали это «Дыханием солнца».

Галгара протянул мне коготь, на котором горело его кровопламя.

— Вот, ознакомься.

* * *

Я видел картину из окна второго этажа.

Шел ливень. К офицеру в длинном сером плаще, с винтовкой и пантронташем, перекинутым через плечо, приставал какой-то обычный мужчина-рабочий в замызганном, мокром комбинезоне. За спиной офицера стояло шестеро солдат, разной степени потрепанности.

— Господин, но мы правда не сможем… Тогда где жить нашим семьям? – рабочий преградил дорогу офицеру и всему отряду. На лице рабочего застыло решительное, но вместе с тем просительное выражение.

— Дан приказ, защитить город. Казармы накрыты огнем войск противника. Принято решение расквартировать личный состав в бараках. Решения вышестоящих не обсуждаются. – в голосе офицера звенела сталь.

— Но в бараках живут такие же рабочие! Весь город был накрыт! Неужели женщины и дети должны ютиться в руинах, ежеминутно ожидая