Астийский эдельвейс - Владимир Корчагин

Максим отвернулся, собираясь встать и уйти.

- Вы все еще не доверяете мне? - Голос Этаны дрогнул, зрачки потемнели.

Максим смягчился:

- Простите меня, Этана. Но я многого не могу принять. Я чувствую себя здесь совсем чужим. Вы лишили меня Мионы, и все стало бессмысленным.

- Вы устали, Максим. Даст ли наш остров вам отдых? Наверное, вы хотите вернуться на Землю? Да или нет?.. Но она же рядом! Идите в иллюзионорий. У меня для вас там сюрприз.

- Спасибо, Этана. Мне действительно пора... встряхнуться. Когда вы смогли бы показать мне это?

- Сейчас. Я ждала вашего вызова в любое время. Прощайте, Максим! Она протянула к нему руки и вспыхнула до корней волос, когда он по обыкновению коснулся губами ее пальцев.

Максим нехотя пошел в иллюзионорий. Свет погас. Забрезжил снова. Он оказался в небольшой комнате, в которой при свете горевшего ночника можно было рассмотреть стол, кровать, простой жесткий стул с раскрытой книгой и бумажными облатками из-под лекарств. В постели спала худенькая, с тонкими лучиками морщин вокруг глаз, с остро выступающими из-под кружев сорочки косточками ключиц и с лихорадочным румянцем на щеках, женщина. Она спала, чуть приоткрыв губы, положив ладошки под щеку. Максим ее узнал. Лара!

Тихо, очень тихо, боясь разбудить больную, подошел Максим к кровати. Но Лара уже проснулась, открыла глаза, потянулась к нему, обрадованная и смущенная.

- Максим?.. Я знала, что ты придешь. Знала, что ты разыщешь меня, как бы я от тебя ни пряталась. Знала всегда, боялась этого и ждала. Каждый день, каждый час... Ведь ты один на всей земле по-настоящему близкий мне, любимый человек. Но не в этом дело. Все время с тех пор, как мы увиделись в последний раз в Ленинграде, я чувствую себя виноватой. Я не знаю точно, в чем она, эта вина. И так ли она велика, как мне кажется. Но она давит меня. Мне так надо высказаться перед тобой! Слушай! Сядь сюда и слушай. Она подвинулась, уступая ему краешек постели, приподнялась, подтянула одеяло под подбородок и вздохнула: - Это был самый счастливый день в моей жизни. Слышишь, самый счастливый, когда ты нашел меня на берегу Невы. Но ты слишком поздно разыскал меня. Слишком поздно! Нет, дело не в замужестве. Мужа я вычеркнула из жизни много раньше. Но я устала жить одна. Не знаю, поймешь ли ты меня. Я очень устала... И когда мне встретился один хороший человек, мы подружились... Нет, я не любила его. Да он и не требовал этого. Он был много старше меня. Он просто помогал мне жить. И получилось так, что, когда ты разыскал меня, я ждала от него ребенка.

А потом... Я дала себе слово больше не видеть тебя. Оборвала все. Оборвала навсегда. И я уехала к этому человеку. Счастлива ли была я в последние годы? Смешно задавать этот вопрос. Но без поддержки мужчины я вообще не смогла бы жить. И вот теперь эта болезнь. Что со мной будет?.. Я хотела только, чтобы ты понял, почему я скрылась от тебя. Знала, что ты будешь искать, знала, что оставляю тебя в трудную минуту. И все же уехала к другому... - Она закрыла глаза рукой, порывисто задышала, чтобы сдержать рыдания. Заговорила так тихо, что Максим едва мог расслышать, что она говорит. - Я так часто вспоминала тебя. Да, часто, очень часто. Ты поцеловал меня один-единственный раз, и это был самый дорогой поцелуй в моей жизни. Но если бы ты снова нашел меня, я бы сказала: нет! Нет, Максим, поздно. Жизнь идет по своим сложным и непостижимым законам, и не стоит их ломать. Далеко не все можно поправить, даже если убежден, что это возможно. Не ищи меня больше, не пытайся встретиться, хотя я этого очень хочу. Пойми меня! Видишь, я снова одна, совсем одна, и, как всегда, я плачу. Смотрю на тебя и плачу. И буду плакать долго. Неужели мы прощаемся навсегда? Где ты, Максим?

- Лара! Чем тебе помочь? Жди меня... - Он взял в руку ее дрожащие пальцы...

Видение исчезло.

Холодный свет залил огромный зал, мягко раскрылись захваты на руках и ногах, легко соскользнул с головы подхваченный длинным рычажком блестящий обруч. Максиму показалось, что он сходит с ума. Все в нем рвалось туда, на Землю, и одновременно он остро чувствовал, как страшно ему было бы вернуться туда. Зачем Этана устроила этот сеанс? Чтобы заставить его еще раз страдать? Или чтобы он понял, что возврата к Ларе нет? Что ничем не может ей помочь, как и Мионе?

На следующий день Этана пригласила Максима в местный музей. И снова он не мог отказать ей.

- Это очень интересный музей, в нем собраны цветы всех миров, известных Системе... Здесь же вы увидите и наш ингрезио. Вот он, смотрите!

Клумба астийских эдельвейсов возвышалась в самом центре сада.

- В последнее время я часто бываю здесь. И этот запах... Он всегда возвращает меня к мысли, что я прошла в своей жизни мимо чего-то очень важного...

- Ну что вы, Этана! Ведь вы молоды, у вас многое впереди. - Он отвечал ей равнодушно, стандартными фразами.

- Может быть... Но впереди только космос да... Кибер. - В ее голосе он услышал горечь и впервые, пожалуй, почувствовал, что Этана может страдать от своего одиночества. - Почему, Максим, вы избегаете меня? Почему даже сейчас, я чувствую, между нами стена?

- Вы знаете почему... Потому что я люблю Миону. Только поэтому...

Она долго молчала, словно забыв о присутствии Максима. Потом заговорила тихо, с трудом находя слова:

- Я понимаю... То есть я должна была бы понять... Но я не женщина Земли. Я не понимаю, почему сейчас, когда вы не можете быть с Мионой, вы не можете... почаще видеться со мной?.. Если бы вы сказали, что я не нравлюсь вам, тогда естественно... А так... Нет, я ничего не понимаю, ничего...

12

Их экскурсии продолжались. Они спасали Максима от тоски и одиночества.

День клонился к вечеру, когда после осмотра гравиогенераторов звездолета лифт вынес их из шахты наверх.

Посещение энергетического сердца корабля встряхнуло Максима: он был не просто поражен. Он был потрясен картиной энергетической мощи, спрятанной в недрах корабля. С трудом верилось, что эти циклопические машины сделаны в общем-то такими же людьми, как он сам, что так же трудно было представить, как, скажем, муравья в роли строителя супертанкера.

За этой экскурсией последовали другие, не менее удивительные. Максим видел, что Этана посвящает его в святая святых корабля и Системы.

Внимание Этаны к нему, ненавязчивое, но властное, теперь не оставляло его ни на час. В один прекрасный вечер в комнату вкатил робот-слуга. Волна тонкого, до боли в сердце знакомого аромата ворвалась вместе с ним. Максим невольно вскрикнул:

- Миона! - Но ее не было. Робот держал охапку астийских эдельвейсов. Металлическим голосом сказал:

- Командир корабля желает землянину доброй ночи и просит принять эти цветы.

- Спасибо, старина. Поблагодари командира! Нет - постой! - Максим выскочил наружу, выломал несколько веток сирени, отдал роботу: