Ключ - Саймон Тойн

Это не объяснит Вам всего — да и ничто не сможет объяснить всего, — но пусть это послужит началом. Облегчая Вам уход из Цитадели, я надеюсь на то, что многое изменится, а в дальнейшем мы сможем поговорить об этом лично. Но если даже Цитадель останется закрытой для посторонних, что вполне может случиться, знайте: у Вас здесь есть верный друг. Чтобы связаться со мной, приходите на исповедь в открытую для всех церковь и спросите брата Павлина. Он передаст мне любое запечатанное письмо, не интересуясь его содержанием.

Искренне Ваш

Эта записка пробудила у Лив целый поток воспоминаний.

Она вспомнила монаха, лысина которого поблескивала в темноте часовни, вспомнила, как он выводил их по заполнившимся дымом туннелям в подземельях горы — все ниже и ниже, пока впереди не забрезжил свет внешнего мира. Это он помог им выбраться наружу, и он же снова предлагал свою помощь. Лив опять перевернула лист и вгляделась в полустертые символы — странные, но все-таки знакомые. Сначала строки шли густо, одна за другой, а внизу они образовывали букву «Т». Это был самый большой текст на забытом древнем языке, какой ей приходилось до сих пор видеть, — намного обширнее любого текста, изображенного в книге.

По мере того как она пробегала глазами по строчкам, шепот в ушах становился все громче, а кожу начало покалывать. Сейчас прошло уже много времени после больницы, и эти симптомы нельзя было приписать побочному эффекту каких-нибудь лекарств. В чем бы ни была причина, с химией она не связана — здесь действует либо психика, либо что-то такое, о чем Лив даже думать пока не готова.

Развернув лист на столе, девушка снова начала вглядываться в символы. Почти сразу же шепот стал еще громче, нарастая по мере того, как она все больше сосредоточивалась на них. Из-за него она уже не слышала шума машин, долетавшего с улицы. Шепот заполнил всю голову, а кожу все сильнее покалывало, как будто в нее втыкали иголки. Лив старалась не думать об этом, заставила себя терпеть, вообразив, что она протянула руку над огнем.

Шепот стал отчетливее, зазвучал в ушах уже как голос, а символы перед глазами задвигались, складываясь в слова, объяснявшие ей все…

55

Дик наблюдал за гостиницей с автобусной остановки через дорогу. Его помятый костюм мелкого бизнесмена отлично вписывался в картину раннего утра, когда другие такие же ранние пташки садились в подходившие один за другим автобусы или выходили из них. Совсем недавно уехала полицейская патрульная машина, причем в ней был только один человек — полицейский. Если он и бойфренд девушки, не больно-то горячие чувства их связывают. Короткий звонок в отель, и Дик выяснил, что никакой Лив Адамсен там нет — во всяком случае, такая не значится в списке постояльцев.

Сам факт, что копу удалось так быстро записать ее под чужим именем, подразумевал, что здесь действовала налаженная система, о которой все те, кому это надо, знали и не задавали лишних вопросов. А учитывая, что за углом размещается главное здание суда, нетрудно было заключить, что гостиницу используют для обеспечения безопасности свидетелей. В обычных условиях это стало бы для Дика серьезным препятствием — такие гостиницы специально рассчитаны на то, чтобы не пропустить внутрь подобных ему личностей. Но на улице не видно было автомобиля с дежурным подразделением, и в коридорах, наверное, нет охранников с наметанным на подозрительных типов глазом. А девушка, скорее всего, успокоилась, погрузилась в иллюзию безопасности — ну, иллюзия она и есть иллюзия.

Дику нравилось такое спокойное наблюдение — неторопливая, трезвая оценка фактов, — перед тем как наступит горячая пора действовать. Подошел очередной автобус, в него погрузилась очередная толпа спешащих на работу зомби, и Дик остался под навесом в одиночестве. Стояла ранняя весна, в такое время суток было еще довольно темно, и Дик видел, как зажигались в окнах огоньки, когда обитатели гостиницы просыпались. Кажется, постояльцев не слишком много.

В кармане запищал телефон, предупреждая, что пришло новое сообщение. Дик открыл его и сразу увидел два слова, которые он обычно смаковал, но которые в данном случае показались ему кислыми на вкус.

За-мол-чать

Не-мед-лен-но

Он удалил сообщение с телефона и пошел ко входу в гостиницу, напустив на себя вид утомленного бизнесмена, который ищет номер подешевле.

Ему и в голову не пришло помедлить — в наше время все вечно куда-то торопятся.

56

Лив поспешно схватила блокнот и стала лихорадочно записывать слова, возникавшие у нее в голове, — ей не верилось, что память, ставшая такой капризной, сумеет удержать их надолго. Уже в следующее мгновение она поняла, что не все так легко изложить на бумаге: смысл слов, которые нашептывал ей на ухо голос, ускользал. Похоже, древние письмена заключали в себе нечто туманное и призрачное, что невозможно выразить на современных языках. Закончив записывать, девушка устало откинулась на спинку стула и сделала глубокий вдох, ожидая, пока утихнет шепчущий голос, а сама она вновь обретет способность руководить собой. Через какое-то время Лив встала со стула и, доковыляв до ванной, плеснула в лицо холодной водой, чтобы вернуться к столу и перечитать записанные строки.

И не давали ей восстановить силы,

И сокрыли во тьме заточения божественный свет.

Не осмеливались освободить ее,

Ибо страшились того, что произойдет вслед.

Но и убить ее были не в силах, ибо не ведали как.

Шло время, и чувство вины стало для людей сих оковами,

Дом же их превратился в крепость,

В коей сокрыто было знание о совершенном ими деянии, —

Не горой освященной, но темницей проклятой стал дом сей.

И пребывала Ева в заточении,

Стала она Священной тайной, Таинством,

И будет так до назначенного часа, когда муки ее прекратятся…

Лив вскочила так резко, будто к ней на стол заползла змея. Подняв опрокинутый стул, она снова и снова перечитала последние три строки, и ключевые слова отдавались эхом в ее голове: Ева… Священная тайна… Таинство.

Она произнесла эти слова вслух — и тут же перед ней как по волшебству встали яркие сцены того, что она увидела тогда в Цитадели. Ей вспомнился знак «тау» и глядящие оттуда прямо на нее глаза, такие же зеленые, как у нее самой. Вспомнилось, как открылась передняя стенка Тау, как увидела она внутри хрупкую девушку, чьи волосы серебрились подобно лунному свету, а по израненному острыми шипами телу струилась кровь. Лив потерла кожу и припомнила свои недавние ощущения. Те же самые. И она — точно такая же… Однако то, что вспоминалось, произошло на самом деле не с ней.

Лив снова заглянула в блокнот и дочитала свой перевод до конца:

И явится истинный крест на земле,

Его тотчас увидят все — и станут ему дивиться.

Сей крест падет,

Сей крест восстанет,

И обретет свободу Таинство,

Нам возвещая новый век

Своей благословенной смертью…

Это было то самое пророчество, смысл которого объяснял ей Габриель. А теперь она своими глазами увидела, как это пророчество полностью сбылось. Ее брат изобразил символ «тау» — единственный истинный крест — и потом пал вниз. А она, плоть от плоти его, восстала на его месте. Она была крестом. И это она освободила Таинство из заточения.

А память продолжала возвращаться. Вот она держит в руке нож, вот льется кровь — ее собственная и… Евы, льется на пол и там смешивается. Льется их кровь, а духом они соединяются, сливаются в одно. Лив подняла глаза и посмотрела на себя в зеркало. Зеленые глаза — ее глаза, но в то же время и не ее: будто она смотрит, а из зеркала кто-то другой смотрит на нее. Лив протянула руку, хотела коснуться своего отражения, но резкая трель дверного звонка заставила ее вскинуть голову. По жилам пробежал поток адреналина. Кто мог прийти сюда в такой ранний час? Звонок повторился, и Лив поняла, что ошиблась: это звонил оставленный Ски мобильный телефон, который она бросила на кровать. Она быстро схватила телефон, страшась, что он вдруг замолчит, и нажала клавишу ответа.

— Алло?

Последовала очень короткая пауза — связь же через спутник, — потом раздался его голос:

— Лив! Это я, Габриель.

Никогда еще, услышав чей-либо голос, она не испытывала такого огромного облегчения. Лив почувствовала, как в самых глубинах сердца зародилась радостная улыбка и пробилась на лицо, согрев все ее существо. Столько всего произошло, столько нужно сказать друг другу!

— Здравствуй, — выдавила она, но улыбка так ярко осветила это единственное короткое слово, будто оно сияло на неоновой вывеске.

— Здравствуй, — отозвался Габриель. Он тоже улыбался — это она поняла по его голосу. — Ты где сейчас?