Отец Пепла - Илья Олегович Крымов

— Пускай. Ты был прав, — другого оплота у них нет и не будет, иначе, стали бы они жертвовать столькими жизнями ради этих тоннелей.

— Откуда нам знать, Озрик, что в головах у кучки дылд, считающих себя осколком Гроганской империи?

— Нет-нет, забудь! Они здесь, в этой горе, все. И скоро стены вздрогнут под ударами гаубиц, и лава вынесет обугленные тела наружу…

— Эй, старик, остынь, а то я уже начинаю бояться.

— Хм, вспомнил молодость, кровь взыграла. С возрастом это происходит всё реже, доживёшь до моих седин, — на себе ощутишь.

— Да… доживу.

— Больше уверенности, мальчик, ты ещё станешь рексом!

Захотелось ответить на это каким-нибудь ругательством, чем-нибудь злым и презрительным, чтобы выразить всё накопившееся в сердце… а потом стало просто всё равно. Думать о короне, пропадая в этом жарком и тёмном подземелье? Какая нелепость.

Оредин прислушивался к своему телу, и то, что он слышал, не обнадёживало. Правая рука пульсировала болью, да так, что её волны прокатывались по телу, вызывая тошноту и подстёгивая другую боль, — ту, что жила за глазами. Хотелось удариться головой посильнее, чтобы потерять сознание и сбежать от этого поганого состояния. Дыхание звучало сипло, хотя доспехи давно сняли, все связки в теле ныли, странно, что они не порвались в клочья под ударами чудовища. Во всём теле властвовала слабость, даже голову держать удавалось большим усилием, и поэтому Оредин попытался встать, заставил тело двигаться в кромешной тьме. Он был истинным гномом, упрямым до предела.

— Тише, тише, уже рвёшься в бой?

— Нужны разведчики, нужно узнать, что делает враг…

— Отдых тебе нужен, мальчик, а ну-ка сядь. Эх, чтобы вы дети, делали без нас, стариков? Нескольких воинов я уже послал на разведку, скоро они вернутся, не беспокойся. Хочешь ещё воды? Здесь жарко словно у дракона в утробе.

— Да, хочу. Но лучше напои других, от них будет больше толку.

— Какой толк от сильного тела, у которого пробита голова?

Наследник набрался смелости.

— Озрик, скажу прямо, кажется, я ослеп, совсем ничего не вижу. Возможно, та вспышка… Озрик?

В темноте сверкнула искра на миг выхватившая длинный нос и сверкнувшие кристаллические линзы, затлела алым чага в курительной трубке.

— Маленький бояка, прямо как в детстве, — хрипло усмехнулся рунный мастер, но так, чтобы никто кроме них двоих не услышал.

Глава 7

Цена свободы часть 5

Разведчикам повезло, прячась в темноте каменных туннелей, они смогли остаться незамеченными. Люди продолжали искать, но, пока что, были далеко. Гномам повезло вдвойне: они нашли логово врага.

— Слушаюсь. Застывший лавовый мешок, — тихо докладывал один из Собственных, — огромная полость в теле вулкана, вытянутая в высоту, широкая внизу и сужающаяся кверху. Они вырубили себе там поселение.

— Не верится, я должен посмотреть сам, — решил Оредин, — веди.

— Слушаюсь, господин.

Небольшой группой гномы выдвинулись к нужному месту. Идти приходилось в темноте, которую изредка освещал тревожный красный свет — ручейки лавы струились из трещин в камне. Разведчик подвёл Оредина к одной из таких трещин, в которой, однако, зияла великая пустота. Наследник увидел с большой высоты лавовую каверну и от волнения замер.

— Безумцы, они действительно это сделали.

Люди устроили себе дом внутри дремлющего вулкана… Мать-Гора, о чём они вообще думали? Только огненные гномы отваживались на такое, но они знали о вулканах больше всех в мире, а эти… просто нашли мешок из затвердевших лавовых оплывов, широкий внизу и суженный к высокому потолку. Один из участков стен выдавался из общей окружности к центру эдакой уродливой грушей в сотню шагов высотой. В её теле было выдолблено без счёту небольших пещерок, через что появлялось сходство с муравейником или ульем; крыши нижних ярусов служили полами для верхних, врезанные в камень лестницы и узкие дороги образовывали серпантин от пола до потолка. Пещера кишела людьми. Во всех жилищах горел свет, дети носились вверх и вниз, старики сидели группками на виду, женщины набирали воду из потока, что падал с высоты близ левого края «улья» и разливался у подножья горячим прудом.

Два входа в пещеру охранялись легионерами, но в стенах виднелось ещё предостаточно трещин, которые людям были безразличны. Большинство располагалось слишком высоко или было слишком мал о для человека, их наверняка не рассматривали как брешь в обороне.

— Самый главный урок, что ты преподавал мне, Озрик, помнишь? — Оредин говорил очень тихо, боясь, что эхо сойдёт вниз как лавина и переполошит врага.

— У нас, стариков, уйма «самых главных уроков», — ответил рунный мастер, — каждый следующий занимает это почётное место по мере необходимости в той или иной…

— Доводи начатое до конца.

— А, этот самый главный урок? Постой, что ты задумал?

— Люди стремятся ввысь даже под землёй, чем больше человек думает о себе, тем выше он пытается взгромоздиться. Не понимают дылды, что с высоты удобнее всего падать.

— Эта их черта всем известна, и даже мы в немалой степени переняли её… Но всё же, о чём ты сейчас думаешь, Оредин?

— На верхних ярусах поселения, видишь, рукотворные постройки, а не вырезанные в породе пещерки? — Оредин повернулся к гномам, его глаза мерцали в красноватых отсветах лавы, их — тоже. — Штурм. Почти все мужчины сейчас ищут нас, на пути будут лишь женщины, дети и старики, какое сопротивление они смогут оказать? Сначала проникнем в пещеру, затем пойдём на штурм, не ступенек же нам бояться? Поднимемся на самый верх и завалим лестницу камнями, будет осадное сидение. Там мало места, никаких обходных путей, возьмём в заложники либо убьём вражеских лидеров, станем бросать врагу на голову камни. Пищи там, возможно, и нет, зато воды сколько угодно, можно набирать на любом ярусе.

— Не лучше ли дождаться подмоги в туннелях? — шепнул Озрик.

— И опять отдать дылдам инициативу? Вся кампания складывается наихудшим образом для нас, кроме тех случаев, когда мы не ждём их шагов, а ходим сами. До подхода корпуса всего несколько часов, и мы не будем проводить их, дрожа в горячей тьме, ожидая, что враг обнаружит и добьёт нас.

Наследник осмотрел рексовых Собственных, большинство из них были так или иначе ранены, грязные повязки стягивали головы и наверняка были под доспехами тоже. Оказалось, что, как бы хороша ни была гномская броня, клинки людей найдут даже самую малую щель.

— Враг не ценит своих воинов и платит десятью за каждого из нас. Кто другой испугался бы, но я не чувствую ничего, кроме презрения. Помните: скорбь по братьям, павшим в бою, не может затмить радости оттого, что честь наша пред ликом предков преумножается. Мы явились в эту долину палачами, но уйдём отсюда победоносными героями. Вы готовы сделать ещё один шаг?

— Веди нас, господин, — ответил старший из Собственных без заминки.

В красном полумраке остальные согласно забормотали.

— Тогда проверьте оружие, доспехи, выпейте воды и обратитесь к предкам. Пусть подождут вас подольше, а лучше — помогут. Мне нужно ещё совсем немного отдохнуть.

Он отошёл на некоторое расстояние и тяжело опустился на пол, вскоре Озрик присоединился.

— Я ожидал большего сопротивления.

— Да? — старик обернулся к воинам и красный свет блеснул на линзах очков. — Поздновато для этого уже.

— Я думал, они предпочтут связать меня и спрятаться во тьме, ожидая подкрепления.