Путешествие по Востоку и Святой Земле в свите великого князя Николая Николаевича в 1872 году - Дмитрий Скалон

Когда пробирались по дну последней расселины, невольно представлялась моему воображению та страшная сила громовых раскатов и ударов, какими должен был оглашаться воздух во время страшных вулканических изменений земной коры. Сомневаюсь, чтобы теперь что-либо могло уподобиться этой силе, и должно думать, что ныне земля сравнительно молчаливо и тихо плывет в мировом эфире, несмотря на всю хлопотню, которую силится произвести на ней беспокойный человек своими взрывами и колоссальными орудиями.

Во время отдыха к нашему привалу подъехало несколько бедуинов. Под одним из них была гнедая арабская кобыла идеально красивых форм. Ничего подобного мы не встречали во все время путешествия. Его Высочество пожелал ее приобрести. Как ни уговаривали бедуина продать кобылу, он сначала было согласился, на минуту соблазнясь золотом, которое ему сыпали в подол, но заметив, что таким образом можно лишиться своего сокровища, вскочил на кобылу и был таков!..

Чрез 2 часа мы пошли дальше, по пустынной и песчаной равнине Гора, как называют долину Иордана, поросшей каким-то сероватым вереском. Иногда ее пересекали покрытые чахлою зеленью небольшие овраги, по которым стекает в Иордан дождевая вода с Иудейских гор, а в иных местах следы этих потоков кончались на равнине целыми пространствами опаленного солнцем камыша, где водятся кабаны и, как говорят, изредка появляются пантеры, спускающиеся с гор на охоту за антилопами. Я отстал с некоторыми товарищами от Великого Князя и переезжая такие камыши, зорко оглядывался по сторонам, хотя был уверен, что ничего не встречу; но мне нравилось настраивать и пугать свое воображение, чтобы, развлекаясь таким образом, сколько-нибудь сокращать бесконечную дорогу под палящими лучами солнца.

У источника, предназначенного для ночлега, не оказалось воды, и нам пришлось искать другого. Солнце уже закатилось, когда, наконец, наш караван достиг ущелья с небольшим ручейком, поросшим камышами и деревьями.

Итак, мы странствовали в этот день от восхода до заката по горам, долинам, ущельям, пустыням, в духоте и жаре, которая в особенности тяготила нас после полудня, когда пришлось идти песками по равнине Гора, лежащей от 1000 до 1200 футов ниже поверхности Океана. Между тем, этот ужасный путь совершил с нами и Патриарх Иерусалимский Кирилл, маститый старец, 85 лет, возбуждавший собою общее наше удивление, в особенности, когда мы узнали, что он страдает раком в груди.

Окаймляющие эту пустыню горы выветриваются и обсыпаются, издали образуя своими узорчатыми очертаниями разнообразнейшие виды; так, например, подходя к ночлегу, мы обогнули выдавшийся в долину гранитный утес, который имел вид громадной, полуразвалившейся постройки титанов.

Не доходя двух верст до долины Иордана, мы очутились в узкой расщелине, стены которой в иных местах сходились на пять, много на шесть шагов

За этот переход, несмотря на то, что я не особенно томился жаждой, мне стало понятно, что даже глаза могут жаждать зрелища воды, этого доброго гения пустыни; и действительно, где только она коснулась своею благодетельною влагой, там, как бы чудным мановением волшебства, оживляется окрестность, появляются деревья, кусты, поля, луга и вообще, так сказать, готовый приют для человека. Большая часть нашего каравана пришла к ночлегу, когда уже стемнело. Чтобы собрать остальных, зажгли на горе маяк, развели огромный костер, стреляли из ружей, кричали и трубили сигналы.

В ожидании приготовления обеда, нам разостлали на траве ковры. Лежа на них, мы отдыхали и смотрели на громадное пламя костра, поддерживаемого сухим камышом. Он ярко освещал близлежащую местность около ручья, погружая все остальное в загадочную для глаза тьму, из которой, по временам, как китайские тени, выделялись черными силуэтами пробиравшиеся к ручью фигуры нукеров, солдат, лошадей… Как будто тьма принимала формы и перебегала с одной стороны на другую, пред огнем пылавшим и вытягивавшимся длинными языками.

Ночью было чрезвычайно душно; несмотря на всю усталость, спалось дурно. Моего товарища по палатке душил во сне кошмар. Шакалы не подходили к лагерю и только раза два слышен был с гор их удивленный вой, что в тех пустырях, которые они сами редко посещают, раскинулся наш огромный лагерь.

Нетрудно себе представить, как заморились наши лошади, люди и вьючные животные после такого усиленного перехода. Когда утром мы опять должны были сесть верхом, то мой бедный конь имел такой заморенный вид, что я даже усомнился, выдержит ли он предстоящую поездку к Мертвому морю и на Иордан. Он едва переступал ногами, переходя постоянно в какой-то неопределенный аллюр.

Добравшись, через 2 часа, до Айн-Судтане, или источника Пророка Елисея, бьющего из скал в оазисе древнего Иерихона, я пришел почти в отчаяние: лошадь моя окончательно отказывалась служить. Видя мое затруднение и думая, что я томлюсь жаждой, ко мне подъехал молодой и красивый турецкий солдат, предлагая напиться; но я поблагодарил его и попросил взять мою лошадь на повод, сам же пошел вперед и сделал добрых три версты пешком, разминая уставшие от понукания лошади ноги. На наше счастье тучи заволокли небо и воздух посвежел. Я опять сел верхом, подарив доброму солдату меджидие, и к удивлению почувствовал, что мой конь ободрился и даже лягнул кого-то.

Пройдя по нескольким оврагам, между холмами белого и сероватого песку, мы наконец достигли пустынного берега Мертвого моря.

Как боковые кулисы театра, так горы и долины, справа и слева, врезались острыми мысами в свинцовую поверхность Мертвого моря, отделяясь друг от друга постепенною яркостью цветов и ясностью очертаний, которые мало-помалу вдали сливались с облаками и водою в одну туманную завесу.

Мертвое море или Асфальтовое озеро (называемое арабами Биркет-Лут, то-есть море Лота) лежит на 1235 футов ниже поверхности океана, в глубочайшей на земле впадине. В северной части оно достигает глубины от 500 до 1000 и даже 1200 футов, а в южной оконечности, где находятся залежи каменной соли, всего 16 футов. На его юго-западном берегу указывают развалины Содома, Гоморры и других вместе с ними погибших городов, которые, судя по изысканиям французского ученого Саси, не были поглощены водами Асфальтового озера, а только истреблены вулканическими извержениями, обратившими всю плодородную долину в солено-сернистую пустыню.

По указаниям Риттера, Мертвое море на сто частей воды содержит 42,8 солей и асфальтового, или горного масла. Она так густа, что погрузиться в нее нет никакой возможности. Название Мертвого моря как нельзя более соответствует наружному виду этого озера, не говоря о том, что в нем нет ни единого живого существа и что его солонцеватые берега лишены всякой растительности; самый цвет воды как бы подернут мертвенной бледностью.