Глеб Белозерский - Лев Демин

- Что-то не вижу твоего дядюшки.

- По причине нездоровья остался дома. Вот зато другой дядюшка.

- Сколько же их всего у тебя?

- Много: всего семеро. Забирайтесь, гости, в повозки, чтобы не промокнуть. Кто еще с вами?

- Мы с братом Глебом, его жена, именитые люди Ростова, Антип Евлампиев, воевода и Софрон, боярин.

После короткой трапезы, к которой была приглашена и молодая княжна Марья, Борис Василькович предложил:

- Давайте теперь, соседушки, потолкуем не спеша о наших делах. Соседям и родичам всегда есть о чем потолковать.

- Дело хорошее предлагаешь, князь Борис, - отозвалась Ксения, отослав Марью. - Разговор наш будет деловой, доченька, тебе совсем неинтересный. Займи княгиню Феодору. Покажи ей свои вышивки.

Когда Марья и Феодора вышли из трапезной, Ксения пригласила гостей и нескольких своих родичей, дядьев и братьев, в парадный зал. Там все расселись по старшинству за длинным столом.

- Решили вот нанести ответный визит ярославской родне, - начал Борис и запнулся. Продолжил за него Глеб, более речистый и находчивый.

- Ходят слухи, у вас имеется товар хороший. У нас нашелся бы покупатель, человек положительный, стоящий.

- О каком товаре говоришь, князь, - тоном непонятливого простака произнес один из родичей Ксении. - Разве мы купцы, чтобы толковать о купле-продаже?

- Вестимо, не купцы, а достопочтенные бояре, - ответил Глеб. - У вас в клетке завелась птаха-горлинка. Выпустите ее на волю, чтобы добрый молодец смог ее поймать в свои сети.

Софрон поощрительно улыбнулся, довольный тем, как князь Глеб усвоил его наставления. Ксеньин родич продолжил словесную игру:

- О какой горлинке толкуешь, князь? Разве у нас здесь птичник. О каком добром молодце идет речь?

- А ты сообрази, о какой горлинке толкую. Оглянись вокруг и увидишь ее. А добра молодца мы вам покажем…

Еще долго сваты говорили с невестиной родней иносказаниями и намеками, пока князь Борис не прервал эту игру словами:

- Давайте ближе к делу, други. А то мы здесь до второго пришествия сидеть будем.

- Какое же дело у вас, князья? - спросила Ксения.

- Сватовство. Вот какое дело, - ответил Борис, начиная раздражаться.

- Добро пожаловать, сватушки, - нарочито громко и нараспев протянула Ксения. - Конечно, ждали мы сватов. Невесту вам показали, что скажете про нее?

- Мила твоя доченька, ликом красива, - ответил Борис. - Вот только худощава, но телеса дело наживное.

- Невеста зело пригожа, - поддакнул брату Глеб.

- А что вы скажете нам о женихе? - спросил один из дядьев.

- Жених Федор Ростиславич из рода смоленских князей, потомок Ростислава Владимировича, сына Владимира Мономаха, - начал рассказывать Глеб. - Нам он приходится весьма дальним родственником, как говорится, седьмая вода на киселе. Так что церковь не станет препятствовать женитьбе Федора на ярославской княжне. Вы знаете, что Рюриковичи разветвились на множество ветвей, которые теперь отошли друг от друга до дальней степени родства. Поэтому мы имеем много примеров, когда Рюрикович женится на княжне из другой ветви Рюриковичей.

- А каков из себя этот Федор? - спросил кто-то.

- Высок, статен, в плечах широк. Ликом красив, черняв, должно, в мать.

- Кто она? Тоже из рода Рюриковичей?

- Нет, какая-то смоленская боярышня.

- И Федор рассчитывает получить в приданое за невестой ярославский стол?

- Естественно, - категорично ответил Борис.

- А не устроило бы его такое… Княгиней остается Марья Васильевна, а Федор становится при ней супругом.

- Такое не традиционно, - возразил Глеб.

- Не скажите. Сын Андрея Боголюбского Юрий женился на грузинской царице Тамаре, но не получил престола Грузии. Он оставался только мужем царицы, а правила страной она.

- Нам этот пример не гож, - возразил Глеб. - Грузинская царица в конце концов не ужилась с Юрием Андреевичем и прогнала его. Мы даже не знаем, где и как кончил жизнь этот неудачник.

- Дело не только в этом: хан Берке никогда не даст ярлыка на княжение женщине, - добавил Борис.

- Борис Василькович прав, - согласилась с ним Ксения. - Пример царицы Тамары нам не годится.

Больше возражений со стороны княжеской родни не последовало. Княгиня-мать высказалась в заключение:

- Чтобы молвить вам, сватушки, наше окончательное слово, мы должны увидеть жениха. Понравится ли он нам, а главное, понравится ли невесте. Если да, свадьбу сыграем после Великого поста и Пасхи.

На следующий день повторился разговор за большим столом. Уточнялись детали. Пригласили и невесту.

- Это сваты, Марьюшка, - сказала дочери княгиня. - Хочешь ли ты замуж?

Марья зарделась от смущения и ничего не ответила.

- Хотела бы жениха посмотреть, чтобы знать, кто к тебе сватается? - снова обратилась к дочери княгиня-мать.

- А он красивый? - наивно спросила Марья.

- Сваты говорят, красивый, видный. Тебя малость постарше. Давай на слово не поверим, а убедимся своими глазами.

- Коли прикажешь, матушка, готова взглянуть на жениха.

- Вот и хорошо. Привозите, сваты, к нам Федора.

На том и завершился визит. Борис возвратился в Ростов, чтобы встретить там Федора Ростиславича, рассказать ему о сватовстве. А Глеб Василькович, распрощавшись с братом, отправился вместе с женой в свой удел.

Плыть с Белоозера против течения по Волге и Шексне было трудно, тем более что встречный ветер был резким, порывистым. На поверхности воды вздымались гребни волн. Гребцы, налегая на весла, быстро уставали и вынуждены были часто менять друг друга. С продвижением на север пожелтевших деревьев, еще не сбросивших листву, становилось меньше. Только ели по-прежнему зеленели яркой хвоей.

У встреченного прибрежного села Глеб дал команду подойти к берегу и бросить якорь.

- Отдыхаем, - сказал он спутникам, те поспешили разжечь костры, чтобы согреться у огня.

Глеб припомнил это село, в нем ему довелось бывать, объезжая пределы княжества. Это был волостной центр с церковью и двумя десятками изб. Среди них выделялись два дома, украшенные резными наличниками и крыльцами-гульбищами. Один принадлежал местному тиуну, другой священнику.

Глеб Василькович выбрал дом священника, окруженный хозяйственными постройками, и отправился туда, сопровождаемый княгиней Феодорой и Григорием Меркурьевым. Священник, плотный невысокий человек средних лет с клинообразной бородкой, встретил князя и его спутников, шумно высказывая свой восторг.

- Батюшка, Глеб Василькович… Радость-то какую великую нам принес. Порадовал и утешение принес в бедах наших.

- Какой я тебе батюшка, - остановил его Глеб. - Ты сам батюшка.

- Вестимо… Для прихожан я батюшка.

- Дозволь погреться у тебя. Погода…

- Осчастливь нас, княже.

В доме священника было тепло, в печи потрескивали березовые плахи. В отличие от курных крестьянских изб, его жилище отапливалось печью с дымоходом. Когда Глеб и его спутники вошли, дом был наполнен невообразимым гвалтом. Его создавала куча ребятишек разных возрастов.

- Цыц, злыдни. Сгиньте, - прикрикнул священник. Детвора попряталась за занавеску и притихла.

- Прошу, гости дорогие, к столу, - сказал, суетясь, священник. Не взыщите, коли что не так. Богатыми закусками угостить не смогу. С такой оравой живем скромно. Да и приход наш не из богатых. А молочка горячего предложу. Попейте с дороги. И медку. У меня своя пасека.

- От горячего молока с медком не откажемся, - ответил Глеб. - Давно ли служишь на приходе, отец… как тебя.

- Зосима. Зосимой нарекли. А приход я получил не слишком давно. Я ведь приказчиком у купца служил. Много странствовал с товарами по поручению хозяина: и в Новгород, и в Вологду, и в Устюг ходил. А в зимнее время, когда дальние мои хождения прекращались, пел на клиросе. Бывало, старого причетника подменял, когда тот хворал. В грамоте-то я был горазд. Какой же приказчик неграмотный?

- Как же ты из приказчиков Божьим пастырем стал? - поинтересовался Глеб.

- А вот так… Это было в ту пору, когда владыка Кирилл и княгиня Марья Михайловна с детками во время нашествия Батыги укрывались на Белоозере. Услышал как-то владыка, как я читал акафист и тропарь, и пригласил меня для беседы. Испытал мои знания в Священном Писании, проверил грамотность и говорит: «Послужить бы тебе пастырем в храме Божьем. Хочешь?» - «А почему бы не хотеть, отвечаю. Я человек грамотный, богомольный, с церковной службой знаком». Рукоположил меня сперва в диакона, потом во священника.

- С тех пор и служишь в здешнем приходе?

- С тех пор и служу. Здешний-то батюшка к тому времени помер, упокой душу раба Божьего Якова.

Молодой парень с едва пробивающимися усами над верхней губой, поразительно похожий на Зосиму, поставил на стол большие глиняные кружки с горячим молоком и тарелку с медом.