Какого цвета любовь? - Рощина Наталия

Поездка оказалась более утомительной, чем представлялось Даше. Городской пейзаж вскоре остался позади. За окнами сменяли друг друга бескрайние поля подсолнечника, кукурузы, капусты, свеклы. Потом появлялись стройные ряды сельских домов, низкие, длинные строения коровников, птицеферм. Снова овраги, поля, посадки, дома, хозяйства. Дорога сделала последний поворот, и взорам студентов открылся уже ставший привычным сельский пейзаж, в котором главным украшением после недавно открытого дома культуры считался огромный яблоневый сад. Необозримые просторы желто-зеленых, ароматных гирлянд вызвали прилив энергии у изрядно уставших от дороги студентов. В автобусах грянуло дружное, оглушительное «ура».

Даша с улыбкой бросила взгляд на раскрасневшиеся лица однокурсников. На мгновение и ей передалась эта эйфория свободы, предчувствие четырех недель веселья, хорошо сдобренного сбором ароматных яблок, соревнованиями, песнями, вечерними кострами, дискотеками под магнитофон. Но вскоре ощущение одиночества вернуло Дашу в реальность. Захотелось немедленно позвонить домой, чтобы услышать мамин голос, но это было совсем похоже на детскую выходку. А сколько раз Даша подчеркивала, что давно стала взрослой? Нужно самой разбираться со всем, что происходит в жизни. Итак: Стас далеко и их отношения на грани пропасти. Артем при всех своих достоинствах никак не может занять места в ее сердце. К тому же впервые рядом не было ни Марины, ни Симы – это произошло и, кажется, их общение тоже переходит на новый уровень. Неразлучная троица распалась, и случилось это не вчера, а еще в июле, когда отыграли две свадьбы. Как ни старайся, семейная жизнь вносит обязательные коррективы в дружбу.

Вздохнув, Даша вспомнила, как первой преподнесла сюрприз Незванова. После возвращения из свадебного путешествия, встретившись в городском парке, Марина призналась Даше, что ждет ребенка. Черкасова обняла подругу, от души поздравив ее с таким важным событием.

– Маришка, какая ты молодец, – улыбаясь, твердила Даша, сжимая ее ладони. – Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно. Нет ничего, что осложняло бы жизнь. Только месячных нет и аппетит, как у борца сумо. Скоро стану круглая, толстая.

– Скоро станешь самой красивой, поздравляю тебя, – Даша поцеловала подругу, от души радуясь за нее.

Но признание Марины было половинчатым – она так и не смогла признаться подруге в сомнениях по поводу отца будущего ребенка. Марина решила, что судьба будет к ней благосклонна, и в малыше, которого ей покажут еще в родовом зале, она увидит черты Сергея. По крайней мере теперь ей хотелось такого исхода. За время путешествия ее отношение к мужу изменилось. Больше не было обреченности, каждый день открывал ей все новые черты Сергея, и незадолго до возвращения Марина с уверенностью могла сказать, что любит его. Это было необыкновенное превращение, на душе было так легко, спокойно.

– Сергей, наверное, на седьмом небе от счастья! – защебетала Даша, пытаясь увидеть искры всепоглощающего счастья в глазах подруги, но та отводила взгляд, и создавалось впечатление, будто Марина чтото недоговаривает. – Он не ожидал, что это случится так скоро, но очень рад, да?

– Ты попала в самую точку! – уходя от подробностей, ответила будущая мама.

Незванов узнал о предстоящем отцовстве на несколько дней раньше. Марина все никак не могла найти нужный момент, чтобы сообщить ему эту новость. Она боялась увидеть не то выражение лица, на которое рассчитывала. Но реакция Сергея превзошла все ее ожидания: он осыпал ее поцелуями, кружил по каюте, а потом долго молча стоял, прижавшись к ней. В его глазах было столько счастья, что сомневаться не приходилось – Марина сделала правильный выбор. За время, что они провели вдвоем, она успела привыкнуть к положению замужней женщины. Сначала это было как игра: кофе в постель, сервированный обеденный стол, непредсказуемая на ощущения близость поздними вечерами. Хотелось, чтобы все увидели, как играет на безымянном пальце обручальное кольцо. Со временем новизна ощущений улеглась и сменилась периодом, когда с радостью открываешь глаза и встречаешь новый день. Может быть, в этом и есть настоящее счастье – просто радоваться наступившему дню и человеку, который рядом.

Скоро к этому прибавятся волнующие месяцы ожидания ребенка, а потом придет черед совершенно нового этапа, в котором оба откроются полностью: нежность, внимание, забота, любовь плюс здоровый эгоизм.

– Я знаю, что Сережа будет отличным отцом, – с уверенностью сказала Марина. И, грустно улыбнувшись, добавила: – Но теперь, Дашуня, в колхоз я не еду. Остаюсь в деканате на какой-то бумажной работе. Как же вы там с Симкой без меня будете рекордные урожаи снимать?

Но Маринкиному «вы» не было суждено сбыться, потому что, особо не распространяясь о причинах, Сима тоже принесла справку об освобождении от колхоза. В отличие от Марины она объявила об этом практически за пару дней до отъезда.

– Симка, тебе бы в разведке работать! – возмущенно сказала Даша на организационном собрании курса, когда замдекана зачитал список остающихся при деканате на время отработок. – Не стыдно тебе?

– Стыдно, но так получилось, – отводя глаза, ответила Сима.

– Что-то случилось?

– Не то чтобы случилось, но. Никаких особых причин: отец решил воспользоваться своим служебным положением, – оглядывая быстрым взглядом аудиторию, тихо сказала Сима. – Мы поговорим завтра. Приезжай в гости, перед долгой разлукой посидим, пообщаемся. Олег будет рад. Он ведь тоже уезжает в колхоз.

– Покидает тебя на целый месяц, – заметила Даша.

– Это несправедливо, но мой Незванов тоже отправляется на поля страны, – вступила в разговор Марина. Она сидела за столом впереди и в какой-то момент повернулась, попав на последнюю фразу Даши. – Симка, мы с тобой будем выть от тоски здесь, а Дашуня – там.

– Не тираньте душу! – отмахнулась Черкасова, а глядя на Симу, сказала: – Приехать завтра не смогу. Будем прощаться здесь, дорогая.

Так она впервые со времени учебы в университете оказалась на столь длительный период без своих драгоценных подруг. Это казалось невозможным, и трудно было поверить, что она выдержит так долго без Симкиной практичности и рассудительности, без Маришкиной веселой болтовни и сексуальной озабоченности, которая ей невероятно идет. Даша огляделась по сторонам, пытаясь представить, с кем возможно общение на время вынужденной разлуки. Взгляд остановился на Женьке Федотовой – невысокой толстушке, брюнетке с живыми карими глазами, которые озорно блестели на ее розовощеком лице. Она пышела здоровьем и вообще отличалась живостью, энергичностью, веселостью. Даша знала Женю как очень легкого, общительного человека, редко бывающего не в настроении. Она была такой всегда и в обычные дни, и в напряженные моменты сдачи зачетов, экзаменов. Казалось, ничто в мире не может вывести ее из равновесия, и иногда Даше приходило в голову, что Женька просто чуточку не в себе. Наверняка такая оценка – результат обычной зависти перед более сильным, удачливым, выносливым. Даша заметила, что с ней иногда происходит что-то подобное, но это состояние появляется автоматически и вскоре бесследно исчезает. Оказавшись перед выбором, Черкасова сразу выделила из группы однокурсников Женю – на этот долгий месяц без своих подруг только она, пожалуй, могла помочь ей не хандрить.

Студентов расселяли по длинным, покрашенным белилами баракам, разделенным внутри на большие отсеки. В каждом из них стояло по шесть кроватей, с узкими проходами между ними. Места было катастрофически мало, сумки с вещами приходилось размещать под кроватями в целях экономии пространства. Две крохотные тумбочки, стоявшие у окна, было решено приспособить для хранения чашек, кипятильников, бытовых мелочей.

– Жень, я присоседилась рядом с тобой, – устало опустившись на кровать, сказала Даша.

– Это замечательно. О такой соседке можно только мечтать, – улыбнулась Федотова. Посмотрев на Дашу, она точно подметила ее настроение. – В университете вы все особняком, особняком. Кажется, вам не нужен никто в своем тесном мирке. А сейчас ты – одна из «трех мушкетеров», совсем одна. Грустишь? На душе пусто, кошки не скребут, а рвут на части?