Доктор Яд. О том, кто тихо убивал молодых женщин, пока все боялись Джека-потрошителя - Дин Джобб

истории говорилось о судебном преследовании театрального агента, обвиняемого в непристойном посягательстве на молодых женщин, надеявшихся начать карьеру на сцене. В своих показаниях Хейнс также упомянул имя Луизы Харви, назвав ее одной из женщин, которых, по утверждению Крима, отравили. Он сказал, что навел справки, но не смог ее разыскать.

Когда 24 июня слушание отложили, дело об убийстве, казалось, разваливалось. В то время как обвинительный приговор по делу о шантаже казался несомненным, доказательства того, что Крим – убийца, были слабыми и косвенными. Его видели с Кловер. Да, он узнал, что ее отравили, раньше, чем кто-либо другой, но никто не мог с уверенностью сказать, что он был тем человеком, который убивал проституток из Ламбета.

Крики и насмешки приветствовали его, когда он вышел из зала в наручниках в сопровождении охранников. Полицейские сдерживали толпу, чтобы Крим мог сесть в кэб. Когда экипаж тронулся с места, направляясь через весь город в тюрьму Холлоуэй, группа молодых людей побежала рядом, перекрикивая стук копыт и колес. Крим в цилиндре оглянулся на них. И улыбнулся.

Глава 24. Воскрешение

«Хорошо одетый косоглазый мужчина в цилиндре, который давал таблетки проституткам» – именно эти слова бросились в глаза Луизе Харви, когда она читала газетный отчет о коронерском расследовании смерти Матильды Кловер. Может быть, это тот самый доктор из Америки, с которым она познакомилась прошлой осенью? «Меня поразило это сходство», – вспоминала она. Описание продолговатых таблеток в отчете также напомнило ей о лекарстве, что тот доктор советовал ей принять для избавления от прыщей. Она взяла за правило каждое утро брать свежий выпуск одной из лондонских газет, The Daily Telegraph, чтобы следить за ходом расследования. В одной из статей содержался отчет о показаниях Джона Хейнса, который описал свои усилия по розыску жертвы отравителя из Ламбета, которая, как полагали, упала замертво на улице возле мюзик-холла. Харви была ошеломлена. Четким шрифтом, как эпитафия, в газете было напечатано имя – ее имя.

Харви жила в Брайтоне, когда обнаружила, что детективы Скотленд-Ярда считали ее мертвой. Следователи были уверены, что Крим убил ее, так как предполагали, что она приняла предложенные им таблетки и умерла в течение нескольких последующих часов. На самом деле все обстояло иначе: Луиза покинула Лондон, оставила жизнь проститутки и взяла фамилию Харрис, чтобы начать все сначала и убежать от своего прошлого. Однако в тот июньский день прошлое ее настигло.

Она попросила своего партнера Чарльза Харви написать два письма. Одно было адресовано сэру Джону Бриджу из управления с Боу-стрит, заслушивающему показания по обвинениям в шантаже. Другое – коронеру А. Брэкстону Хиксу. Луиза Харви, как уверяли письма, жива. И она готова дать показания.

* * *

«Луиза Харрис». Мало кто в зале суда знал личность свидетеля, вызванного, когда 7 июля возобновилось судебное разбирательство по делу Кловер. Даже Крим, возможно, оставался в неведении, пока ее не привели к присяге и не назвали имя, которое она использовала осенью 1891 года.

Судьба Луизы Харви была «возможно, самым загадочным элементом в этом деле», отметил репортер лондонской The Daily News. Детективы потратили недели на поиски свидетельства о смерти и могилы, но она стояла перед ними в смелом наряде, гарантирующим заинтересованные взгляды вслед: синий жакет, зеленое платье с коричневой отделкой, волосы, заколотые под черной шляпой с полями, украшенной алыми розами. Один из наблюдателей отметил, что она загорела, сбежав из лондонских туманов в «солнечный Брайтон».

Она казалась спокойной, когда говорила, но ее голос был слишком слаб, чтобы доноситься до последних рядов в переполненном зале. Каждое заявление приходилось повторять. Крим, в свою очередь, опустил голову и принялся яростно записывать, словно пытаясь не упустить ни единого слова. Он понимал значение ее показаний. Она описала попытку Крима заставить ее принять таблетки той ночью на набережной Темзы и то, как она перехитрила его. Это были удлиненные капсулы, похожие на те, что он купил у священника-аптекаря, и, должно быть, в них содержался стрихнин, ведь иначе у Крима не было причин верить, что она мертва. Наконец-то у Скотленд-Ярда появились прямые доказательства того, что главный подозреваемый давал лондонским проституткам неизвестные таблетки.

Убедительные показания превзошли ожидания другого неожиданного свидетеля, который принес в зал суда еще один кусочек головоломки. После того как весть о скандальном разводе графини Мейбл Рассел попала в газеты, она не хотела, чтобы ее втягивали в историю об обвинении в убийстве и шантаже Крима. Приведенная к присяге, она подтвердила, что прошлой осенью получила письмо, в котором ее бывший муж обвинялся в убийстве. По ее словам, она рассказала о письме Скотленд-Ярду, но не смогла его найти. Предполагаемое преступление совершено «с помощью яда» – так говорилось в письме, – но она не могла вспомнить, назывался ли там стрихнин. И все же графиня была уверена, что фамилия жертвы, упомянутая в письме, была Кловер.

* * *

Крупнейшие лондонские газеты послали репортеров в Тутинг, чтобы осветить разоблачения в зале суда. Убийства, угрозы шантажа в отношении выдающихся личностей, секс вне брака и с проститутками, разврат – это была скандальная, зловещая история, которая и отталкивала, и привлекала англичан. Во многих газетах предлагались стенографические отчеты о показаниях, дополненные набросками лиц основных свидетелей. Журналисты разыскивали людей, которые знали Крима, и Джон Хейнс оказался богатым источником историй о похотливом поведении своего друга, одурманенного наркотиками. «Он говорил исключительно о женщинах – утром, днем и ночью», – сказал Хейнс The Star. «Нил был сумасшедшим, – заявил он в другом интервью. – Ни один человек не смог бы употреблять такое огромное количество наркотиков, как он, издеваться над своим здоровьем всеми возможными способами и остаться в здравом уме». Другие знакомые и проститутки, которые считали его своим клиентом, согласились. «Хотя поначалу его манеры были чрезвычайно галантными, – сообщали в Lloyd’s Weekly Newspaper, – узнав его поближе, они подумали, что у него проблемы с психикой». Британская пресса охотно подхватывала и перепечатывала американские новостные репортажи о прошлом Крима. Детали казались отрывочными, но общее изображение врача, способного на убийство и халатность, было весьма красочным. «Криминальная карьера» Крима в Канаде и Соединенных Штатах, как сообщили в The Illustrated Police News, привела к смерти по меньшей мере двух женщин, а самого Крима – к длительному сроку в американской тюрьме.

Адвокат Крима, Джон Уотерс, пытался остановить разоблачения. Он считал, что обвинения более серьезного характера, чем шантаж, неизбежны лишь потому, что необоснованные слухи и искаженные сообщения в новостях влияют на беспристрастность присяжных. Это могло помешать восстановлению