Доктор Web для молодого вампира - Маша Стрельцова

Я ложилась с ними на каталку, шептала заклинания в мертвые уши, ласково гладила и пропитывалась их запахом. Я капала своей кровью им на сердце, я вкладывала им под язык кусочки своих ногтей.

И вскоре я перестала их бояться. Совсем. Я поняла мертвых. Поняла их тоску, поняла, как они страстно завидуют живым, но сил подняться и жить дальше — у них просто нет. Они не умерли. Они просто смертельно устали жить.

И когда я осознала это — я купила кучу пледов и укутала ими своих мертвых. Работники морга снова получили мзду, и кроме денег я еще и заговорила их на удачу. Уж слишком дикими глазами они на меня смотрели, пришлось открыться, что я и есть та самая ведьма Марья.

А я уже научилась быть своей среди мертвых. Я пахла ими, я мыслила как они, я умела читать заклятья, которые давали им сил проснуться. Совсем чуть-чуть, просто стряхнуть оцепенение и начать думать. Они бесконечно мне доверяли и признавали авторитет. Долгими ночами я лежала с очередным мертвым на каталке, и, укрывшись одним на двоих пледом, мы беседовали. Без слов, читая все в душах.

Я знала, что эти мои первые мертвые — навсегда будут мне верными. Ибо я их не подчинила. Вопреки всем канонам мы с ними подружились.

Мертвые мои постоянно менялись, кого-то я с тоской в душе провожала на погост, неизменно участвуя в похоронах. Я привыкала к ним, как к людям. А освободившуюся каталку занимало новое тело, и я снова шла с ним знакомиться, постигать его и укрывать пледом.

Больше всех мне понравилась тоненькая красавица Светочка. Ее привезли как неопознанное тело, ее нашли в парке на скамейке, без документов. Умерла от передозировки. До нее у меня мертвых наркоманов не было, а я старалась работать со всеми видами мертвых, и посему не раздумывая взяла и ее.

Светочка долго не шла на контакт. Я чувствовала ее душу, которая забилась где-то глубоко внутри, оцепенела от непонятного горя и хотела одиночества.

— Светочка, — звала я ее, ласково расчесывая длинные светлые волосы. — Светочка, иди ко мне, котенок… Я своя, я не обижу.

Она не верила.

А я плела ей венки и постигала.

Я знала, что она детдомовская. Знала, что не пропащая она наркоманка — просто попала в плохую компанию, которая увезла ее в другой город и «забыла». Светочка встряхнулась, поступила в ПТУ, ей дали место в общежитии, и все у нее стало налаживаться. В тот день, когда она умерла, ей дал попробовать героин парень, которому она нравилась. Из любопытства девчонка согласилась, только вот дозу они не рассчитали.

И не стало Светочки.

Нелепо, как нелепо…

Дед Мазай, прозванный так за козлиную бородку, не упускал случая мне выговорить за то, что я трясусь над наркоманкой. Он был очень правильный, этот дед Мазай. Всю жизнь проработал судьей, последние двадцать лет провел в заслуженной праздности, и умер в своей постели. Не то что другие — на лавочках в городском парке.

«Вот смотри, — нашептывал он мне. — Девка дрянь. Лежит и молчит, ни с кем не заговаривает. Что значит?»

«Что?», — терпеливо задавала я ожидаемый вопрос.

«Что стариков не уважает!» — победно провозглашал дед.

«Она еще просто не влилась в ваш эээ… коллектив».

«Не смей ее оправдывать! — возмущался он. — Говорю тебе — девка дрянная! Вот смотри — молоденькая, а ни родители за ней не идут, ни школьные друзья. Как такое может быть?»

Я промолчала. Дед, видимо, не осознавал, что я брала к себе только тех, за кем не придут. Других мне работники морга не давали.

И дедовым родственникам я лично звонила. Трубку взял его единственный сын и на вопрос о том, когда он планирует забрать тело, грубо сказал: «Нет у меня денег на похороны, ясно? Хороните за госсчет!»

За госсчет — это в общей яме. Чтож, мертвым и правда по большому счету без разницы, лежать ли под гранитным памятником или в мешке рядом с другими мертвыми.

Вот только каково живым? Неужто не совестно? Неужто не боятся, что их дети так же поступят с ними?

Деда Мазая я сама через недельку похоронила как полагается. С гробом, приличной могилой и поминками.

Когда я его обмывала и одевала, он постоянно спрашивал: «Марья, а что, где Вовка-то? Где Женька с Веркой, внучата мои?». Я не могла ему врать. Ибо первый закон некроманта — абсолютная честность с мертвым.

«Не придут они, дед», — сухо ответила я.

Он долго молчал, думал, после чего снова всполошился: «Марья, ну так ты им позвони! Они ж поди ничего не знают! Как можно меня без них похоронить!»

«Они знают», — раздельно сказала я.

Дед смотрел на меня мертвыми глазами, а я почувствовала, как мое сердце внезапно наполнилось его горем, как потекли по моим щекам его слезы.

Эмпатия с мертвыми стала полной…

«Вот ты и некромант. Поздравляю», — устало сказал внутренний голос.

«Спасибо тебе, что не дала меня как собаку похоронить», — тихо прошептал мертвый дед.

С поминок деда Мазая я вернулась в морг. Мое обучение было закончено, и нужды больше в этом не было. Я стала своей в некромире. Вот только не могла же я бросить теперь своих мертвых за ненадобностью, следовало организовать похороны. Их у меня оставалось всего двое — Серега, пьяница-бомж и Светочка. Первому я как обычно положила под язык ватку, смоченную спиртом, это его здорово примиряло с реальностью. «Когда похороны?», — сварливо спросил он. «Завтра», — твердо пообещала я. Да, завтра похоронят и его, и Светочку. Я подошла к девичьему телу, легла рядом с ней и принялась петь ей песенки. Не колдовские — а простые колыбельные. Светочка молчала. Я как и прежде чувствовала, остро чувствовала ее душу где-то рядом, и мне было безумно жаль эту маленькую девочку, что вот так нелепо умерла совсем молодой.

Я не поняла, каким образом я заснула. Просто в какой-то момент сквозь сон я почувствовала, что кто-то перебирает мои волосы, сонно что-то пробормотала, обернулась — и обомлела.

Светочка стояла около каталки, мертвая, и руками гладила мои волосы.

— Красиво, — с трудом прошептала она.

Я пораженно смотрела, как двигаются ее губы. Черт возьми! Раньше я просто слышала голос мертвого у себя в голове, не более!

Я понимала, что своими песнями, заклинаниями и лаской я смогла так открыть тело Светочки, что душа ее на время снова залетела в нее. Невероятно трудное упражнение…

«Вторая ступень некроманта!!!», — ликующе закричал внутренний голос.

А я поднялась с каталки и ласково прижала к себе мертвое худенькое тельце. Неправы, неправы были некроманты, что учили подчинять себе мертвых, запугивая и покоряя их. Они учились годами, а я, поняв мертвых и искренне их жалея — за неделю добилась их доверия и подчинения.

Доброе слово и ласка и мертвому приятны.

До рассвета мы со Светиком проговорили. А утром я обмыла ее, уложила в гроб и похоронила.

Спи, Светочка — Солнышко, спи…

Я рядом.

Дни текли, один за другим, приближая наступление последнего ритуала. Когда я либо умру, либо излечусь. Слава богу, убийца Олега найдена, и я была спокойна — если что-то пойдет не так, то девчонки к тому времени вернутся к матери. Витька, правда, упорно отнекивался, когда я желала переговорить насчет Мультика, ссылался на разные процедуры следствия и невнятно что-то бурчал, да только ежу было понятно — раз найдена убийца, значит Мульти скоро отпустят.

А Димочку завещаю Сереге, пусть воспитывает.

Пока же я, белая ведьма, вовсю практиковала некромантию. Взяла в работу смертельную порчу на насильника и обряд с могильной землей на соперницу.

И только я приготовилась проводить ритуалы, как мне позвонила Галина, одна из наших ведьм.

— Мария, — не тратя время на приветствия, начал она. — Люди тут брешут, ты чернухой балуешься? Правда, что ль?

— Не чернухой. Некромантией, — скупо ответила я.

Она помолчала, после чего жестко сказала:

— Девка, не дури. Отлучим.

— Бог мне судья, — пожала я плечами. — Да и вам тоже.

Галина помолчала, что-то обдумывая, после чего с просительными нотками в голосе сказала:

— Марьюшка, некромантия — это ведь верная смерть. Одумайся.

— Мертвые меня любят, — усмехнулась я, вспомнив Светочку. — На текутьевском кладбище тринадцать могил мои.

— Когда успела? — охнула она.

— Жить захочешь — все успеешь, — туманно поведала я.

— У тебя что, проблемы?

— Я справлюсь.

Она опять помолчала, после чего вздохнула.

— Марья, ну ты же знаешь наши правила. Чернухой будешь заниматься — руки не подадим.

— Ой, Галь, давай без фарисейства, — поморщилась я. — Что, типа никто из наших сроду к чернухе не прибегал? Еще как прибегал! Потом полгода в монастырях отмолятся и дальше живут.

Я знала, что говорю. Галина сама год назад пыталась сжить со свету убийцу и насильника ее молоденькой племянницы. Горе — оно законов не знает.

— Так там были действительно серьезные случаи, — быстро сказала она.