Виктор Цой. Последний герой современного мифа - Виталий Калгин

Из рецензии Ольги Лехтонен на книгу «Кино с самого начала и до самого конца»:

«…После этой больницы он стал совершенно не таким человеком, каким я его знала. Будто зазомбированный… Именно тогда он стал тем ВИКТОРОМ ЦОЕМ, которого мы вот сейчас имеем. Со всех заглавных букв…»

Об этом «зомбированном-марсианском» состоянии Цоя говорится добрую треть всей книги. Мол, ставил себя выше всего на свете, не принимал людей за людей (здесь – следую по авторскому тексту) и пр. Что находил, мол, на Витю дурацкий пафос, и он превращался в этакого сфинкса, каменного и высокомерного. Нда… Что тут скажешь?

Разгадка пришла неожиданно. Практически одновременно с «Кино до самого конца» я купила книгу «История Жанны» Олега Широкого. У меня по жизни вообще две главные темы – Цой и Орлеанская дева. И вот пришла та бесконечность, в которой эти параллельные пересеклись. Меня осенило.

О. Широкий объясняет феномен Жанны д’Арк психологической травмой, полученной ею в детстве. Мол, сдвинулось что-то в голове, и вместо нормальной жизни появились голоса, архангелы… Далее цитирую. «Когда на Жаннету накатывало ЭТО и она становилась Жанной-Девой, ничего не менялось. Кроме отношения к происходящему… ‹…› Жанна его не слышала, она вещала… ‹…› Вот и теперь… Жаннета в очередной раз обернулась Жанной-Девой… ‹…› Жаннета встряхнулась. Обернулась Жанной-Девой и вздернула пехотное копьецо…»[364]

И еще несколько цитат.

«Рядом с Густавом он превращался вот в этого „космического пришельца“. И тысячекратно это усилилось, когда приехала в нашу страну Джоанна Стингрей. Тогда он и стал ГЕРОЕМ».

«Виктор, правда, был чуть потише, говорил чуть меньше глупостей, но пафосность его все равно накрыла. Он как-то весь раздулся, отморозился…».

«Периодами у него шло. То – звезда и не подходи, то – нормальный…».

Чувствуете, какие интересные совпадения? А ответ – на ладони. Простой человек никогда не поймет Героя. И уж тем более не поймет тот таинственный, тонкий и священный процесс Рождения, в результате которого из деревенской девчонки Жаннеты вдруг появляется на свет Орлеанская дева, а из обычного советского пэтэушника Витьки вдруг выходит ВИКТОР ЦОЙ со всех заглавных букв. И вот что я скажу: не простым смертным копаться в этой тайне. Не кому попало дано увидеть, понять и прочувствовать, как из серого кокона выбирается красивая бабочка. И что же? Она вынуждена летать повыше и поосторожнее, чтобы не поймали, не оборвали крылышки, не заставили снова стать бескрылым «ничто». Отсюда – немногословность, отчужденность и замкнутость Вити. Отсюда – горькие, непрестанные слезы во время молитвы и веселое лицо Жанны-Девы на людях. Да только не скрыла маска ни большого пылающего сердца у Цоя, ни крепкой любви к Богу у Жанны…

И еще одно. Я поняла – Героя все равно убьют. А если смерть опережает человеческие руки, то Героя обязательно назовут дельцом, авантюристом, гордецом, шизофреником, шутом и поклонником роскоши. Люди не простят ему эту «инакость» и постараются сделать все, чтобы Герой не остался Героем. Отсюда вырос Великий руанский процесс, закончившийся для Жанны костром.

«Сказка с несчастливым концом…»[365]

Во многом характер Цоя понят здесь верно. Главным для Виктора была артикуляция. Как человек искусства, Цой постоянно «формулировал» некий message, который ему самому не был до конца понятен. В творчестве он ориентировался на внутренний императив и старался максимально точно ему соответствовать – ив музыке, и в текстах. Именно поэтому студийная работа отнимала у него гораздо больше сил, чем концерты. В его песнях слышится чувство собственного достоинства. Было оно и в жизни.

Можно с уверенностью сказать, что Цой был внутренне очень интеллигентен и обладал высоким уровнем внутренней культуры. И всегда вел себя именно как интеллигент, хотя и не являлся по рождению представителем данной социальной страты. Цой делал музыку со вкусом, и тексты писал со вкусом, и одевался со вкусом, и держал себя как надо. Людей такого плана даже в творческих и научных кругах нынче днем с огнем не сыскать. На поверхность всегда всплывает одно хабальство под прикрытием «интеллигентности» и «творческого склада ума». Поэтому он по определению не мог руководствоваться в жизни мотивами, которые ему приписывают «друзья».

Юрий Каспарян:

Звездная болезнь? Что это такое? Давайте раскинем мозгами. Возникает какой-то статус. Неважно у кого – у группы, у человека искусства. Запах успеха. Повышается статус социальный. При этом как ты к этому относишься? Если с юмором – то болезни нет. А если чуть ближе принимаешь – то есть. Виктор, конечно, спокойно к этому относился и цену этому знал. Несомненно, он был звездой. На меня же это впечатление мало производило. И сейчас тоже. Мы в «Ю-Питере» вообще работяги. Это же труд. Есть успех – и слава богу. Есть люди, которые трудятся больше, но с гораздо меньшим успехом…[366]

Подводя итог полемике по вопросу пафоса и звездной болезни, можно сделать вывод: конечно, никакой звездной болезни не было, и музыканты «КИНО» всегда иронизировали на тему своего успеха.

Юрий Каспарян:

Да, конечно. Это бесценно… (улыбается). Круто. Прикольно, конечно. Вы знаете, это здорово, когда успех… С другой стороны – мы ориентировались не на это, конечно. Вон у «Duran Duran» стадионы… А у нас что?[367]

Из интервью Виктора Цоя:

– А сам лично можешь назвать себя звездой, все-таки ты собираешь стадионы, и я бы не сказал, что Виктор Цой непопулярен. Твой прогноз: сколько просияешь на небосклоне?

– Не знаю, не думал над этим. Я не считаю, что это главное – всеобщая популярность. Я, конечно, очень рад, что сейчас «КИНО» собирает такие залы, но, в принципе, все это не было самоцелью. Для нас важно было играть ту музыку, которая нам нравится, и мы будем ее играть, даже если она будет нравиться меньшему количеству людей. Я не прогнозирую успех. Меня это не интересует. Меня интересуют песни[368].

Георгий Гурьянов:

Я не могу, мне сложно сказать, какое слава произвела на меня и всех нас впечатление. На меня в любом случае, несомненно, произвела, как и на всех, собственно. Все то, что происходило… Как повлияло? Наверное, испортило, избаловало, развратило… Но мы хихикали над славой и никогда не воспринимали ее всерьез, да. Это правда. Совершенно верно. Иронично старались относиться ко всему. С самоиронией в том числе. Было весело, да…[369]

Не популярность изменила их. Это другие изменились по отношению к ним. Что, в свою очередь, изменило «киношников». Дружба ведь – это большая работа над собой, своими слабостями. Настоящий друг должен уметь не только поддержать в беде, но и радоваться успехам. И в этом смысле друзей у Цоя оказалось очень мало.

1988

В январе 1988 года в Алма-Ате снимается последний эпизод «Иглы» и Цой возвращается в Ленинград.

Рашид Нугманов:

Финальный эпизод заснеженной аллеи на Тулебайке доснят в январе (Цой остался на Новый год, все ждали крупного снегопада, и где-то числа 8-го он повалил наконец)[370].

27 января Виктор увольняется из котельной «Камчатка». Уходит, чтобы не вернуться туда никогда.

В феврале группа «КИНО» в студии «Мосфильма» записывает музыку к фильму «Игла».

17 февраля 1988 года в Ленинграде кончает жизнь самоубийством Александр Башлачев, и Виктор отправляется туда, чтобы принять участие в мемориальных мероприятиях рок-клуба. Башлачев работал вместе с Цоем в «Камчатке» и был хорошим знакомым Виктора. По приезду, 21 февраля, Цой принимает участие в мемориальном концерте рок-клуба.

Существует мнение, что Цой не хотел ехать на концерт и похороны Башлачева, поскольку нарушался график концертов, но подтверждений этому нет.

Рашид Нугманов:

Концертов в те дни не было. Была в самом разгаре запись саундтрека к фильму «Игла». Мы как раз работали на студии в «Мосфильме», когда позвонили (кажется, Липницкий, но точно не помню кто) с просьбой приехать на концерт памяти Башлачева и похороны. Я попросил перезвонить через полчаса, и мы сели с Виктором советоваться. Смены уже были расписаны вперед, и Виктор сначала предложил съездить мне самому, поскольку я дружил с СашБашем, а они бы с «КИНО» продолжили запись и сведение музыки в Москве. Я позвонил Пете Мамонову узнать, едет ли он. Петя сказал, что горе надо переживать в одиночку, а не на сцене рок-клуба, но потом все-таки выяснилось, что едет. В конце концов решили съездить вдвоем с Виктором на один день, такой ответ и дали где-то через полчаса. В Питер отправились в одном вагоне с Петром, Артемом Троицким и еще кем-то из московской тусовки, а остальные музыканты группы «КИНО» и Андрей Сигле остались работать на «Мосфильме». После концерта мы с Виктором вернулись в Москву, на похороны уже не могли остаться[371].