Больше, чем гувернантка - Кэрол Мортимер

Елена пожала плечами:

— Я бы сказала, это типичный пример полного пренебрежения Невиллом благополучием других людей.

— И это все?

Она слегка нахмурилась:

— А что еще я должна сказать?

— Вы не задумывались, что Мэттьюз разогнал слуг, опасаясь, как бы они не явились в суд давать показания в вашу пользу?

При упоминании о суде Елена тут же почувствовала приступ тошноты.

— Мне кажется, это довольно распространено, чтобы человек, вступивший в наследство, подобрал себе новых слуг.

— Да, согласен, — угрюмо ответил Адам. — Но в данном конкретном случае это еще и очень удобно.

— Только не для слуг.

— Верно, — подтвердил он. — Иеремия тоже считает, что вы были не способны причинить зло своему деду.

Елена вздернула подбородок в оборонительном жесте:

— В таком случае Иеремия прекрасный знаток человеческого характера.

Распознав в ее словах критику в свой адрес, Адам скованно улыбнулся:

— Бабушка сообщила мне, что вы по-прежнему намерены сопровождать ее в Лондон завтра утром.

— Я никак не влияла на принятие ею такого решения.

— Разве я обвинил вас в этом?

— Нет, но… — Елена поморщилась. — Мне кажется, вам эта идея вовсе не по душе.

— Вас беспокоит мое недовольство?

— Разумеется, меня беспокоило бы… — Она резко оборвала себя и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. — Мне кажется, вы предпочли бы, чтобы я уехала из вашего имения самостоятельно и перестала вовлекать членов вашей семьи в свои личные проблемы.

Поощряемая леди Сисели, Елена поведала ей всю правду о своем поспешном бегстве из Шеффилд-Парка два месяца назад, уверенная, что все сказанное останется между ними. Она ни секунды не сомневалась, что милая пожилая женщина может нарушить обещание. Елена была уверена, что приглашение в кабинет Адама для разговора последовало исключительно после его беседы с Иеремией. Он, однако, пока не сказал, верит ли словам молодого грума или нет.

— Вы приписываете мне мысли и желания, которых я, как мне кажется, не выказывал ни словом, ни делом.

Елена пожалела, что не может, по крайней мере, четко видеть его лица в дрожащем свете свечи.

— Возможно, вслух вы ничего и не говорили, — произнесла она, — но это не значит, что подобные мысли не приходили вам в голову.

— Возможно, — немного помолчав, сухо согласился Адам, не вполне уверенный, что думает обо всей этой ситуации в действительности.

Его разговор с грумом получился… проясняющим, если не сказать больше. Этот джентльмен немедленно встал на сторону Елены, выразив свою радость тем, что видит ее живой и невредимой.

Адам не сомневался, что бабушке известно больше его самого. Также он понимал, что ему свои тайны Елена поверять не намерена, поэтому у него не оставалось выбора, кроме как попытаться сделать умозаключения из причин, побудивших Елену спасаться бегством от назойливого кузена.

Принимая во внимание данное бабушкой описание характера Шеффилда, а также категоричное неприятие его вдовствующей герцогиней Ройстон, умозаключения вырисовывались далеко не самые приятные.

Особенно в свете того, какие вольности сам Адам позволил себе с Еленой совсем недавно. Если его подозрения справедливы, непонятно, как она вообще не убежала от него, оглашая ночь громкими криками.

Адам напомнил себе о необходимости вести себя с ней осторожно.

— Я не возражаю против того, чтобы вы сопровождали завтра мою бабушку в Лондон, — ровным голосом произнес он, — хотя и не понимаю, чего она намерена этим добиться. Вне зависимости от того, какие обстоятельства заставили вас покинуть Шеффилд-Парк, — он нахмурился, видя, как Елена поморщилась, — факт остается фактом, виновны вы или нет, прежде чем вернуться в свет, вам нужно опровергнуть выдвинутые против вас обвинения в убийстве и краже.

Она печально улыбнулась:

— Я никогда не вращалась в свете, милорд. Следующие одна за другой смерти отца, матери, а теперь и дедушки означали, что я почти всегда была в трауре.

— Вы немного потеряли, — протянул Адам. — Но факт остается фактом, в конечном счете, вам придется вернуться в Йоркшир, чтобы опровергнуть выдвинутые против вас обвинения.

Елена с трудом подавила дрожь.

— Мой кузен Невилл стал теперь в Йоркшире магистратом.

— Это… очень неудачно. — Адам угрюмо кивнул. — Но вовсе не означает, что ваши интересы не может представлять опытный адвокат, который укажет на невозможность проведения подобного суда в данном графстве, принимая во внимание существующие обстоятельства.

Елена вздохнула:

— До достижения мной двадцатиоднолетнего возраста моими деньгами распоряжается Невилл, поэтому мне нечем заплатить адвокату.

— Зато мне есть чем, — ответил Адам, решительно вставая из-за стола.

Елена заморгала, так как из-за его внушительной, выпрямившейся в полный рост фигуры в тесном пространстве кабинета вдруг стало очень мало места.

— Вы… вы хотите мне помочь?

— Кто-то же должен это сделать, — мрачно подтвердил он. — Если я этим не займусь, уверен, бабушка еще более усердно возьмется за дело, — добавил он.

Елена поняла, что возлагала на его предложение ложные надежды. Тайно лелеяла мысль, что он считает ее невиновной и поэтому хочет помочь. На самом же деле он просто намерен предотвратить дальнейшее вмешательство леди Сисели в это запутанное дело.

По тому, как старательно Елена отводит глаза, Адам догадался, что она думает, будто он действует исключительно ради соблюдения интересов бабушки. С ее стороны было вполне логично сделать такой вывод, но она заблуждалась.

В действительности он не осмеливался проявлять личную заинтересованность в ситуации Елены из опасения, что Мэттьюз, узнав об этом, обвинит его в предвзятости.

Да, так оно и было.

Когда первый гнев после раскрытия настоящего имени Елены прошел, к Адаму вернулась способность рассуждать логически. Он понял, что она вообще неспособна на убийство, тем более собственного деда, которого очень любила.

Кроме того, после случившегося между ними прошлой ночью она ничего у него не потребовала, как поступила бы на ее месте любая другая женщина. Адам понимал: она заслуживает хотя бы того, чтобы быть выслушанной.

При мысли о том, как несправедливо обошелся с ней человек, который должен был всячески защищать ее, Адам кипел от негодования, вынужденный притворяться холодным и незаинтересованным как перед ней, так и перед всеми остальными. Только в таком случае он сможет оказать ей действительную помощь.

— Вы очень добры, милорд…