Мастерица Ее Величества - Харпер Карен

Я выпалила все, что знала: как валлийцы считают, что древнюю гробницу посещает призрак, как принц и принцесса посетили ее и как она теперь обезображена старинным проклятием Глендура, адресованным английским правителям, но не упомянула о том, что, по словам Ника, это и девиз лорда Ловелла. Я рассказала, что знамена изрезаны и измазаны кровью.

– И, милорд, валлийский паренек, Райс Гарнок, ждет у ворот замка, он проводит вас к Нику Саттону, чтобы вы могли оценить ситуацию, – закончила я, совсем задыхаясь.

– Я отправлюсь немедленно. Я посланник короля, и мы не потерпим оскорбления памяти принца или законности правления Тюдоров. Ко мне, Сирах! – воскликнул он так громко, что я вздрогнула. Когда дверь позади меня отворилась, он приказал своему слуге: – Моего коня, десяток вооруженных охранников, все в кирасах и шлемах!

– Я бы взял тебя с собой, миссис Верайна, – сказал он, облачаясь в кожаную куртку, которую снял со спинки стула, и сразу сделавшись деловитым, – но это неподходящее место для молодой очаровательной женщины – ведь вы пришли очаровать меня, не правда ли?

Несмотря на спешку, он издал легкий смешок и скупо улыбнулся, вновь смерив меня взглядом с головы до ног. Я подумала: вдруг заметно, что я одевалась так поспешно? Или, может быть, не стоило надевать такое роскошное платье днем? Я собралась уйти, но он не отпустил меня, а продолжал говорить, возможно, сам с собой.

– Не жаль снести с плеч парочку валлийских голов – ручаюсь, таких же твердолобых, как шотландские, – чтобы за тобой пришла такая красотка. Пока все, миссис, – сказал он, и тут позади меня появился его слуга с сапогами и шпорами. Я снова сделала реверанс и, шагнув назад, удалилась.

Что ж, думала я, этот парень Райс вряд ли может придумать что лучше, чем заручиться поддержкой одного из самых могущественных людей, чтобы добиться службы в Лондоне. Я надеялась, что слова графа о попытках очаровать его не были вызваны моими горящими щеками и возможной небрежностью в одежде. Несомненно, человек, занимающий такой пост и обладающий такой властью, несмотря на то что он, как когда-то мельком упомянул Ник, давно женат и имеет большую семью, привык, что «молодые очаровательные женщины» стремятся привлечь его внимание.

Я вернулась в свою комнату и принялась шагать по ней – шесть шагов до окна, шесть до двери – я чувствовала себя беспомощной, и это ощущение не проходило. Меня послали с важной миссией, и я сумела выполнить кое-что. Перестав шагать, я не без труда переоделась в обычное свое шерстяное платье, но вызывать горничную мне не хотелось.

И вот я опять оказалась сама по себе, просто женщина в царстве мужчин, женщина, которую отослали обратно в замок, которая не может вступить в лондонскую Почтенную гильдию Свечных дел мастеров и которой даже не стоит надеяться стать членом гильдии Святого имени Иисуса – о нет, ни одной из тех, кто обвиняет одних женщин, вплоть до Евы в Раю, во всех грехах человечества! Это нехорошо и нечестно! Каждый раз, подходя к окну, я ударяла кулаком по раме, и мысли мои перескакивали от одного события к другому, когда я вспоминала, что видела сегодня.

Теперь я поняла, что самое значительное из всего того, о чем говорила миссис Фей, что в тот момент прошло мимо нас. «Глендур жив, – сказала она, – во всяком случае, наш новый Глендур, верно?». Ник отреагировал, он спросил: «А кто это, новый Глендур?» Хотя она быстро сменила тему, я готова поклясться, что это живой человек, которого она знает, и что именно он изрезал знамена принца и оставил проклятие на стене кромлеха. Возможно, в ее безумии была своя логика, возможно, она хотела сбить нас со следа.

Я решила, что она ясновидящая, ведь она знала, что мы придем, и у нее был приготовлен букетик руты для принцессы. Но, может быть, она собиралась сама отнести его в замок, когда отправится искать травы. И что, она на самом деле читала в моем сердце, когда назвала нас с Ником любовниками, или это простое совпадение?

Я вздрогнула от стука в дверь. Неужели Ник уже вернулся? Я подбежала к двери. За ней стояла моя горничная Морган. Только я собиралась ей сказать, что мне не нужны ее услуги, как она воскликнула:

– Миссис Весткотт, принцесса Екатерина просит вас немедленно прийти к ней! Ее духовник передал, он сказал, вы знаете, как пройти. А что случилось, почему все мужчины уехали?

– Я… я не знаю точно, Морган. Надо дождаться их возвращения.

– Райс Гарнок говорит, что вы не видели Глендура в пещере, но что он вернулся! Ох, дождаться бы и рассказать об этом моим родным в деревне!

– Морган, Глендур не вернулся. Он жил и сражался около ста лет назад. Он человек, Морган. А люди умирают.

– Да, а мои родители всегда говорят, что если старая знахарка живет так долго, то и он может! – ответила Морган и убежала.

Я вышла в коридор и закрыла комнату, затем, подумав, вернулась и заперла дверь большим железным ключом, положила его в сумочку и отправилась по лабиринту коридоров в приемную принцессы Екатерины. Обоим, Нику и мне, надо быть осторожнее, даже здесь, в замке. Я не знала, кому можно доверять. А поскольку на зубчатой стене мы видели не призрак, а человека из плоти и крови, это означало, что он каким-то образом смог проникнуть в хорошо охраняемую крепость.

Принцесса Уэльская – хотя я полагала, что ей недолго носить этот титул, поскольку принц Генри обязательно займет место брата – выглядела такой же, как я оставила ее. Та же комната, то же кресло, то же черное парчовое платье, и священник Джеральдини так же стоит за ее креслом. Но она распорядилась поставить для меня стул вместо низких табуретов, на каких мы с Ником сидели в прошлый раз. На этот раз я легче воспринимала замедленное из‑за переводчика течение беседы, хотя время от времени принцесса сама вступала в диалог на английском.

– Расскажи мне, что случилось в пещере, где древняя гробница, – попросила она меня по-английски, и я рассказала ей.

Она заметила:

– Принц любил эти знамена, любил Уэльс, и здешние люди гордились своим принцем Уэльским. – На глазах у нее появились слезы, но голос звучал твердо.

– Ручаюсь, это сделал кто-то один, какой-то враг, – уверяла я, – а не валлийский народ, которому он верно служил.

– Свеча с ангелом, которую ты вырезала, такая красивая, – сказала она, к моему удивлению, сменив тему и снова прибегнув к помощи переводчика. Джеральдини переводил ее испанские фразы. – Я возьму ее с собой в Лондон, и она будет стоять на моем собственном алтаре, куда бы я ни поехала. Я думаю, вы вчера хотели расспросить меня о том времени, когда мы с принцем, двое влюбленных, были на прогулке. Свадьба была полгода назад, а сейчас я вдова.

– Да, – отозвалась я и, не давая печали снова завладеть ею, добавила. – Должна вам сказать, что тоже видела старую знахарку, которую зовут Фей.

– Какая удивительная… и загадочная. Но не ведьма, я думаю, ведь в Библии говорится, что мы не можем ведьмам позволить жить среди нас[43], а она живет долго среди добрых, несмотря на их народные легенды, католиков.

– Иногда мне казалось, она читает мои мысли, – призналась я, хотя отец Джеральдини высоко поднял брови и покачал головой. – А сначала, когда я увидела ее издалека в косом луче солнца, то подумала, что она молода и красива, но потом…

– Я тоже. Я тоже! – сказала принцесса, подавшись вперед, а Джеральдини перевел. – Но я спросила Артура, а он сказал, это просто женские фантазии. Ах, у него в этот день были такие планы – для нас, для наших детей, хотя здесь все говорят, что мы еще не совершили супружеского акта. Ты слышала эти разговоры?

Меня удивило, как она это сформулировала. Заниматься любовью, зачать ребенка, неужели она – или Джеральдини – называют это супружеским актом, словно речь идет о политическом или законодательном действии. Но, возможно, для членов королевской семьи, от которых ждут продолжения рода, чтобы удержать трон, это именно так.