Любовь требует жертв… - Диля Еникеева

— Укуси еще, — попросил он.

Дурачась, Лариса опрокинула его на спину.

— Сейчас так покусаю, что живого места не останется.

— Кусай, — согласился Казанова. — А я потом буду смотреть и радоваться, что моя любимая оставила след на моем теле.

Она легла на него, накрыв своими волосами, повернула к себе его лицо, склонилась.

“Как я люблю тебя сейчас! Может быть, есть другие слова, но люди привыкли именно так называть свое состояние, когда душа тянется к душе, а тело к телу”.

— Какой ты красивый, мой желанный, как я люблю твое тело...

И вот уже снова два тела едины...

Откатившись в сторону, Лара откинула с лица волосы и взглянула на любовника. Игорь приподнялся на локте, наклонившись над ней. Кто говорит, что мужчине после секса женщина уже неинтересна? Смотря какая женщина.

— Мне до сих пор не верится, что ты со мной.

— А кто-то, между прочим, говорил, что уже чуть ли не год неровно дышит.

— Я и не собираюсь этого отрицать — влюбился с первого взгляда.

— И что же вы, Игорь Николаевич, такой нерешительный: намекали, ходили вокруг да около, но не дали мне знать о ваших чувствах?

— Я о тебе все знаю, Лариса.

— Все-все? — по-прежнему играла она.

— Может быть, и не все, но многое.

— И что же?

— Ларочка, давай не будем об этом...

Она напряглась. Что ему про нее наболтали? Но извечное женское любопытство сгубило не одну представительницу слабого пола.

— Игорек, расскажи, пожалуйста, — попросила Лара, уютно устроившись на его плече.

Осторожно освободившись от ее головы, он встал и пошел к бару.

Господи, ну до чего же хорош! Стройное загорелое тело, упругие мышцы перекатываются под кожей. Приподнявшись на локте, Лариса с удовольствием наблюдала за его движениями. Казанова избавил ее еще от одного комплекса — ей стало приятно смотреть на обнаженное мужское тело.

Игорь налил два бокала джина с тоником и принес ей. Надо же — пьет то же, что и она! Очевидно, это имеет для него значение: “Я готов полюбить то, что любишь ты”. Лара взяла свой бокал, пригубила и, глядя на любовника, потребовала:

— Ну же! Расскажи.

Выпив джин в несколько глотков, Казанова отставил бокал. Ему явно не хотелось говорить на эту тему. Но Лариса смотрела выжидательно.

— Говори, милый, ты меня ничем не шокируешь.

— Зачем, Ларочка? Нам так хорошо вместе. Мне-то уж точно хорошо с тобой. И я вижу, что и тебе хорошо.

Но неуемное желание расковырять болячку не давало ей покоя. Она даже завуалировала свое любопытство, лишь бы разговорить Игоря:

— Ты все знал и тем не менее желал меня и завоевал. То, что ты сейчас скажешь, ничего не изменит в наших отношениях.

Казанова вздохнул, раздумывая. Трудно отказать желанной женщине, которая лежит в твоей постели, разметав свои чудесные волосы, и смотрит на тебя улыбаясь...

— Все говорили, что к тебе бесполезно подкатываться — ты можешь улыбнуться, согласиться поужинать в ресторане, но не более. Но такая женщина, как ты, не может жить монашкой. В тебе есть внутренний огонь, до поры сдерживаемый воспитанием, характером. Женщина, безразличная к мужчинам, ведет себя по-другому. А ты — тот самый омут, в котором тысяча чертей. Я старался бывать везде, где бываешь ты, смотрел издали, подходил, но ты скользила по мне безразличным взглядом и вежливо улыбалась. Никакого отклика. Потом кто-то обмолвился, что у тебя есть любовники...

Лариса зажмурилась, сдерживая дыхание. Черт побери! Она-то полагала, что никто ничего не знает! Искоса глянув на Игоря, Лара увидела, что его лицо приобрело непривычное ей выражение. Слова давались ему с трудом, взгляд — как бы в себя, в те переживания.

— Пошли сплетни о твоем романе с заместителем. Это настолько не вязалось с твоим обликом и с тем образом, который я создал в своем воображении... Все называли тебя Снежной Королевой. Ты не снежная, но королева. И вдруг это... Совсем не в твоем стиле... Я тогда оглох, ослеп, клял тебя и всех женщин. Я считал тебя необыкновенной, — и вдруг какой-то сопляк... Тогда я был готов лезть на стену, придушить его. Даже мелькала дурацкая мысль набить ему морду. Но какое я имел право? Ты выбрала его сама, я тебе был не нужен...

Боже, как же стыдно за все! Да, был минутный порыв, а в результате — торопливое пыхтение на грязном, затоптанном полу склада. Игорь считал ее недосягаемой, а она... Ну ладно, уступила разок, не сдержалась, несколько дней было романтическое настроение. На этом все могло закончиться. Однако тянулось полгода. Костя был счастлив, но разве дело в нем? Она-то, тридцатипятилетняя дура, каким местом думала? Еще куда ни шло, если бы ее партнером стал сексапильный мужчина, а тут — долгая, безрадостная связь с неумелым любовником...

Разве объяснишь, почему это произошло, когда и самой-то ничего не понятно?! Такая женщина, как Лариса, Снежная Королева, не занимается сексом на грязной кушетке, причем не единый раз в своей жизни, а с определенным постоянством.

Так стыдно и противно...

И что сказать Казанове, мужчине, которого ей не хочется терять? С ним не пройдет типичное бабское: “Прости!” Лезть к нему с нежностями тоже глупо, у него наверняка с души воротит. Женщина, которую он считал неприступной, оказалась банальной шлюхой, да еще тяготеющей к юнцам.

Со Снежной Королевы упала корона...

Закусив губу, Лариса тряхнула головой и села. Она терпеть не могла выяснять отношения, то, что обожают многие женщины, — чувства в клочья, бурные упреки или оправдания, рыдания, вынуждающие мужчину произнести успокаивающие слова и сказать, что он ее любит, хотя в душе, может быть, презирает. Нет, это не ее стиль.

— Я не хочу ничего обсуждать, — ледяным тоном произнесла Лара. — Что было, то было, все это в прошлом. Ты прав, не стоило об этом говорить.

В ее голосе невольно было столько холода, что Игорь испугался:

— Ларочка, прости. Это я во всем виноват: зачем-то распустил язык.

Уткнувшись в ее колени, Казанова гладил ее бедра. Вот ведь дурак, зачем он все это выложил?! Излил свою боль, ту давнюю обиду — как же! — на него гордая Снежная Королева ноль внимания, а какой-то юнец... Но разве можно говорить правду женщине? Позволительно произносить лишь то, что она хочет услышать.

А Лариса думала о своем. Зачем она ввязывалась в случайные любовные авантюры?! Рядом с ней настоящий мужчина, и вдруг между ними встало прошлое, о котором даже вспоминать противно... Но ведь не повернешь все вспять... С Игорем того, что было, уже не будет.

За все приходится платить.

Казанову она потеряла...

Вскинув подбородок, как всегда, когда сердилась, — а сейчас она сердилась на себя, — Лара встала, оглядываясь в поисках своей одежды.

Игорь тоже встал, растерявшись и не зная, как ее удержать. Такую женщину не уговоришь, если она сама того не хочет.

Лариса быстро оделась, и Казанова догнал ее уже в прихожей. Взяв за плечи, он развернул ее к себе:

— Давай забудем этот дурацкий разговор.

Она отвела взгляд. Разве забудешь, когда сама считаешь себя последней дурой, да еще тебе об этом напомнили...

— Ларочка, ну что мне сказать, чтобы ты поняла?

Лара молчала. Выражение лица высокомерно-надменное, взгляд холодный.

— Мне плевать, кто был до меня. Сейчас ты со мной, и только это для меня важно. Я искал тебя всю жизнь, пойми ты это! Я не могу тебя потерять! — В его голосе звучало отчаяние.

Она по-прежнему отчужденно молчала, не слушая его, презирая себя и мечтая поскорее уйти, чтобы избавить себя от надрыва, остаться наедине со своими терзаниями и стыдом, чувствуя, что еще чуть-чуть — и разрыдается от унижения и ощущения безвозвратной потери...

Поняв, что уговаривать ее бесполезно, Игорь с тихой печалью произнес:

— Я отвезу тебя.

— Нет, я сама.

— Но я провожу.

— Не надо.

Вывернувшись из его объятий, Лариса направилась к выходу, открыла замок, вышла на площадку и захлопнула дверь в квартиру любовника. Навсегда.

Пока она ждала лифта, спускалась вниз и прогревала мотор, Казанова быстро оделся и успел до того, как Лара тронула машину. Открыв дверцу, он наклонился и прикоснулся к ее руке, лежавшей на руле:

— Ларочка, моя любимая, прости меня. Я, бестактный дурак, тебя огорчил. Я люблю тебя и готов повторять это ежеминутно до тех пор, пока ты мне не поверишь.

Лара вцепилась в руль, боясь повернуться к нему, чтобы он не увидел ее слез.

Лариса Ивлева никогда и никому не показывала своей слабости. Убрав руку Игоря с руля, Лара закрыла дверцу, завела машину и тронулась с места.

Она знала, что Казанова стоит и смотрит ей вслед, но глаза застилали слезы, и не хотелось оборачиваться...

Опять ненавистный следственный отдел. Паспорт, пропуск. Перед кабинетом Прохорова ожидали приема трое, но ей уже было все равно. Постучав, Лара тут же вошла. Увидев ее белое неподвижное лицо, следователь поспешно выпроводил посетителя.