Пленники Диргана - Роман Глушков

– Спасибо, этого достаточно. – Громкий шепот Карр прозвучал из динамика над дверью, из которой выглядывали Клинки. – А теперь, вождь, сделай вот что: подойди к Бенталю как можно ближе, но продолжай молчать. Если вдруг он на тебя нападет – защищайся. Только постарайся обойтись без стрельбы. Сам же первый его не бей и даже не дотрагивайся до него… Ты меня понял?

– Как сильно мне его бить, если придется? – попросил уточнения Клык. Ему не нравился новый приказ Лавины, но с Бенталем в любом случае надо было что-то решать. Не век же Клинкам и смаглерам отсиживаться в лазарете, а этот странный малый торчал прямо у них на пути.

– Если его и впрямь придется бить, боюсь, сила твоих ударов уже ни на что не повлияет, – туманно пояснила Карр. – Но ты все же постарайся его не прикончить. И не покалечь, если в этом не будет крайней необходимости.

– Сдается мне, ты что-то насчет него все-таки выяснила! – нахмурился Ржавый. – Что именно?

– Иди сначала покажись Бенталю на глаза, и тогда я смогу точно тебе это сказать, – вновь уклонилась от прямого ответа Лавина.

– Ну, хорошо, – сдался вождь. И, не снимая «лидбит» со спины, вышел в коридор и неторопливо направился к сайтену.

Клыку требовалось пройти всего два десятка шагов. И с каждым шагом ему все больше казалось, что картина происходящего начинает для него проясняться и без подсказок Карр.

Спокойный псих, который может впасть в буйство, если услышит громкие посторонние звуки… Кого-то он Ржавому очень сильно напоминал. Ну да – точно такие же ненормальные содержались в сайтенском изоляторе «Блитц-4» на Гамилькаре. Пока они находились в своих звуконепроницаемых камерах, все было в порядке. Но стоило лишь сайтенам раздразнить тех психов оглушительными звуками и вспышками света, а затем выпустить их из камер, как все они превратились в живые зажигательные бомбы. Замешкайся тогда отряд Клыка и не отступи в безопасное место, весь он был бы испепелен в мгновение ока…

«Проклятье! – подумал Клык. Он едва не выругался вслух, но вовремя спохватился. – Что там, помнится, говорила Лавина насчет узников «Блитц-4»?.. Да вроде бы ничего конкретного: есть, мол, нынче в Большом мире такая болезнь, и случаев заболевания ею становится все больше и больше. А причина ее до сих пор не обнаружена… До сих пор! А что, если именно здесь и сейчас настала эта самая пора?»

Подступать к источнику потенциальной угрозы с таким смятением в мыслях было негоже. И Ржавый по-быстрому взял себя в руки, решив не делать поспешных выводов, пусть даже они напрашивались сами собой.

А Бенталь тем временем наконец-то заметил идущего к нему Клинка. Вот только отреагировал он на это как-то вяло, если не сказать с неохотой. Смаглер остановился, повернулся навстречу Клыку и перестал махать руками, но глаза его не выражали никаких эмоций. Назвать его немигающий взгляд мертвым тоже было нельзя. Тот был вполне нормален и не тускл, только сосредоточился непонятно на чем, но точно не на Ржавом. Походило на то, что сайтена больше интересовала коридорная стена. Хотя, если в Бентале не умерли защитные инстинкты, бояться ему следовало все же Клыка. Ведь стена-то не могла его убить, если только он сам не разбежится и не размозжит о нее голову.

Клык остановился в двух шагах от смаглера и нахмурился: дойти-то дошел, а теперь что? По логике, было самое время задать Бенталю пару вопросов, но Лавина дала ему четкие инструкции, где указывалось – никаких разговоров. Зато про жестикуляцию она ничего не говорила. И вождь, подняв правую руку, помахал ею перед лицом смаглера. Сделал он это нарочито медленно, дабы не спровоцировать подопытного на нападение, хотя Ржавому и было разрешено отбиваться. Но ему, так же как Лавине, не хотелось доводить дело до насилия. Бить теперешнего Бенталя было все равно что бить больного – иными словами, занятие, недостойное Зазубренного Клинка.

Бенталь до этого сам энергично размахивал руками, зато на чужие мельтешащие перед ним руки даже не посмотрел. Но и к прежнему занятию тоже не вернулся. Кем виделся ему сейчас Клык – неизвестно, – но какой-то раздражитель тот для него все же представлял.

Не добившись ответной реакции на жест приветствия, Ржавый сменил тактику: начал пятиться от Бенталя семенящими шагами и манить его за собой. Поначалу сайтен тоже никак это не воспринял, но неожиданно у него в мозгу что-то включилось, и он поплелся следом. Шаги его были неуверенные – так, словно он двигался на шум, – хотя прежде он ориентировался в пространстве не только на слух. Ориентировался, правда, не слишком хорошо, но ведь он добрел сюда как-то из шлюзового ангара, а это было немалое расстояние.

За спиной у Клыка послышалось странное шорканье – так, будто Грир оттирал рукой грязь со стены или с корпуса Бобуса. Ржавый почти угадал. Обернувшись, он увидел, что Грир действительно шоркал рукой стену. Только, разумеется, с иной целью – затем чтобы привлечь внимание вождя этим нерезким, но отчетливо слышимым звуком.

Наждак сделал это очень не вовремя – вождь только-только начал обретать взаимопонимание со взбрендившим сайтеном и не хотел бы прерывать этот процесс. Однако не отвлечься тоже было нельзя. Напарник посылал Клыку сигналы вовсе не от скуки, а по уважительной причине. Заметив, что тот обернулся, Грир прекратил шуметь и указал ему в другой конец коридора. Ржавый был вынужден отвлечься от своей игры и перевел взгляд туда же.

А беспокоился Грир вовсе не без причины. И у причины этой даже было имя – Шини.

Мароманнка, что прежде не отличалась многословием и держалась в тени своих компаньонов, двигалась по коридору, судя по всему, тоже в направлении лазарета. Вильдеры отлично видели ее, а она, по идее, должна была заметить их. А заметив – окликнуть или разразиться бранью, ведь члены команды «Б» являлись с недавних пор для нее врагами. Шини было бы даже не зазорно удариться в бегство, поскольку она шла в одиночку навстречу двум вооруженным дикарям. Но она, кажется, совсем не помышляла о бегстве. И бранить Клинков опять-таки не желала. В связи с чем напрашивался один вывод: ее поразила та же болезнь, что и Бенталя.

Походка Шини была дерганой, но достаточно уверенной, чтобы ее не качало из стороны в сторону. Во взгляде, каким Грир посмотрел на вождя, читался обеспокоенный вопрос «что делать?». Но что вождь мог ответить Гриру, особенно когда им обоим было запрещено разговаривать? Поэтому Клык жестом дал ему понять, чтобы он оставался на месте и ничего не предпринимал. Сам Клык отступил к стене и не собирался вставать у Шини на пути, пока не станет ясно, чего вообще от нее можно ожидать.

Наждак ей не мешал. А вот торчащий посреди коридора Бобус должен был оказаться прямо у нее на пути. И приказать ему отъехать в сторону было нельзя, а язык жестов он не понимал.

Впрочем, робот перегородил собой не весь проход. Спереди и сзади от него оставалось достаточно места, чтобы Шини могла его обойти. И раз уж она добрела сюда по лестницам и коридорам, значит, и с этой железякой разминется без труда.

Клык почти не сомневался в этом, но беда пришла оттуда, откуда не ждали.

Шини наткнулась на Бобуса так же, как Бенталь натыкался на стены. Затем постояла в задумчивости несколько секунд и шагнула влево, намереваясь обойти робота сзади… И вот тут старина Бобус допустил непоправимый просчет. Это был тот исключительный случай, когда следование вшитым в него инструкциям сработало не во благо людям, а исключительно во вред. Когда робот, бывало, кому-то мешал, он всегда вежливо отъезжал в сторону, позволяя человеку пройти. Разумеется, сейчас он поступил так же, разве что не рассыпался в извинениях, поскольку ему было приказано молчать. А вот приказа «Отставить вежливость!» он не получал. И потому сразу же уступил дорогу Шини, едва смекнул, что ей нужно.

Если бы мароманнка постояла на месте еще чуть-чуть, она просто отправилась бы дальше по коридору. Но ее угораздило шарахнуться в ту же сторону, куда откатился Бобус, и она снова врезалась ему в бок. После чего тут же шарахнулась вправо. Туда же, куда тотчас откатился и робот, вновь бросившийся уступать настырной дамочке путь.

В иное время и в ином месте эти неловкие метания человека и машины наверняка выглядели бы комично. Но после третьей по счету безрезультатной попытки Шини пройти дальше по коридору с ней вдруг стало твориться что-то неладное. Кажется, что в голове у нее что-то перемкнуло, она затряслась мелкой дрожью и стала осыпать Бобуса неуклюжими, но сильными ударами. От которых он и вовсе ошалел, поскольку не мог сообразить, что происходит. И приказ помалкивать не давал ему спросить об этом у мароманнки, даром что она все равно ничего бы ему не ответила.

– Уходите оттуда, вождь! Срочно! – прогремел в коридоре голос Лавины Карр. Именно прогремел, поскольку она вопреки своим же инструкциям нарушила «обет молчания» и перешла на крик. – Помнишь Гнездо?! Сейчас начнется то же самое!