Инстинкт жертвы - Ирэна Есьман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Артур спустился ниже и раскрыл удостоверение.
– Бабуль, я, наоборот, защищаю от таких злодеев.
– Защищает он. А чего сюда пришел? Меня не надо защищать, я сама, – она подняла клюшку вверх, – кого надо защищу в свои восемьдесят.
– Я не сомневаюсь. – Артур улыбнулся. – Соседа вашего пришел проверить. Вы хорошо его знаете?
– Ну знаю. Виталька там живет. Воспитанный такой малый, худощавый, правда, кости одни. Так и подумала, что помер от голоду.
– Да не помер он, живой. Играет вон на скрипке.
– Да глухая я. Не слышу. Жену ему надо, чтоб кормила! Я-то, когда пирогов напеку, угощу, бывает. Мы тут вообще дружно живем, помогаем. Хлеб-соль, делимся.
– К нему кто-то приходит?
– Да что ты. Кто приходит? Никого нет. Один-одинехонька. А ты точно полицейский?
– Да точно, вот же, я показывал, – Артур снова достал удостоверение и раскрыл его.
– Память совсем дырявая.
Бабуля просверлила взглядом лицо на фотографии и сверила его с лицом Артура, который в этот момент принял серьезный вид для похожести.
– Ну похож. А чего вам от Виталия надо?
– Да проверить. Чтоб с голоду не помер.
– Это полиция так заботится?
– Конечно, – довольно произнес Артур. – Может, вы ему постучите, чтоб меня не пугался?
– Грех не помочь стражам правопорядка.
Она постучала палкой по низу двери и громко заговорила:
– Виталя! Виталя, открывай давай. Это баба Маша.
Музыка замолчала, а в дверях появился Капинус. Сегодня он был не при параде, будто недавно вставший с постели. На нем белая хлопковая майка и домашние брюки в клетку.
– Живой? Проведать тебя пришли.
– Давайте-ка я пройду. Вы ведь ждали меня? – Артур с улыбкой смотрел на Капинуса.
– Да-да, проходите, – безучастно произнес тот.
– А вам, баб Маш, спасибо, – сказал Артур наивной бабушке, закрывая за собой дверь.
Капинус молчал в ожидании того, что Артур снова будет стараться вытянуть из него «какую-то правду». Капинус решил молчать при любых действиях со стороны Артура, но пообещал себе, что если тот снова будет переходить границы, то он непременно обратится в прокуратуру. Однако, к удивлению Капинуса, ничего не происходило.
– Ну что стоишь, штаны намокли. Где там фотка Зои? Мне она нужна. С возвратом, естественно.
– Зачем вам ее фотография?
– Зачем-зачем, для расследования.
– Но. Я не понимаю. При чем здесь Зоя?
– Слушай, Капинус, ты знаешь, где она?
– Нет.
– И я нет. Поэтому нужна фотография. Так что давай просто принеси мне ее. Не вынуждай меня писать протокол, изымать и так далее. Иначе сможешь обратно забрать, только когда закончится расследование. А так ты принесешь, я щелкну на телефон, и бывай.
– Ну… Хорошо, если надо.
Капинус принес фоторамку, где они с Зоей на фоне филармонии. Артур сделал несколько снимков, и протянул Капинусу рамку.
Не выпуская ее из рук, Артур приблизился к музыканту и задал вопрос, с которым и собирался прийти:
– Ты вспомнил, где вчера был?
– Если вы будете меня пытать, я позвоню в прокуратуру. Вам должно быть известно, что это незаконно.
– Пытать? – Артур рассмеялся. – Я похож на того, кто пытает? Хотя… Да и, кстати, что ты знаешь о законе, Капинус? Просто поверь, что до истины я доберусь. И попробуй мне в следующий раз не открыть дверь. Чао!
Артур вышел, не закрыв за собой дверь.
Вскоре по городу были развешаны листовки с фотографией Зои Растер с пометкой «Разыскивается пропавшая без вести». Желтый берет, мелкие кудри почти до плеч, красивая улыбка и сверкающий взгляд. Здесь Зоя была счастлива.
Глава 57
Леон, прикованный одинокими черными мыслями к своему дому, нашел визитку и набрал номер следователя.
– Рита Барт, слушаю.
– Это Леон Растер. Почему вы не звоните? Я хочу знать, как продвигается расследование. У вас есть хоть какие-то догадки, кто может быть причастен к похищению моей дочери?
– Мы продолжаем расследование. Когда что-нибудь будет известно, мы сообщим вам.
– Это типичные фразы полиции! Вы хоть что-то делаете, вашу мать? Сколько прошло времени? Вы хотя бы раз, хотя бы один чертов раз, позвонили мне? Нет! Вам плевать! Вам всем плевать! Прошло больше недели! А знаете, что будет потом? Потом вы закроете свое чертово дело, а моя дочь так и будет в списках пропавших без вести детей! А потом… Потом все забудут о ней! Все! Или вы уже там все забыли? А? А? Вы забыли, да? Отвечай! – Он выходил из себя и уже не мог остановиться.
– Слушай сюда, – трубку перехватил Артур. – Ты у меня будешь жрать песок на пляже, если хоть раз еще осмелишься разговаривать так со следователем! Вкурил? Теперь по делу. Девчонку твою мы ищем. У нас есть подозреваемое лицо, но пока нет ни фактов, ни доказательств. Мы будем искать ее. Ты понял меня? Никто не забыл ее, никто не бросил. Мы каждый день ее ищем. Если есть вопросы, звони мне. Я на них отвечу. И больше без выходок. Ты как минимум к женщине обращаешься.
– Я с кем разговариваю?
– А ты вспомни. С тем, кто нашел твою записку. И сожженную варежку. Я совместно с Ритой Барт веду это расследование. Запиши мой номер.
Леон сел на диван и обхватил голову руками. Если бы он был женщиной, он обязательно бы рыдал сейчас, но все эмоции выливались не слезами, а разбитыми о стены кулаками. Каждый новый день был для него как удар тяжелого молота по металлическому пруту на наковальне. Каждый день отдалял его от дочери все дальше и превращал его в раскаленный кусок железа.
Он вышел во двор. Подкопченное небо неприветливо выплеснуло на него то ли крупные капли дождя, то ли подтаявшие снежные хлопья, которые, касаясь поверхности земли, тут же превращались в ледяную воду.
Ветер быстро гнал облака, будто мазками рисовал в небе картины сине-серыми красками. Спасаясь от снега с дождем, Леон опустил голову – в луже под ногами застыло давно не бритое лицо с опущенными веками. Хотелось самому превратиться в дождь, утонуть в этой луже и уйти потом под землю.
Пока грелся двигатель, Леон решил проверить почту. Он вышел за калитку, прошел несколько метров и откинул крышку поржавевшего металлического ящика. Противный громкий скрип раздражал слух. Он заглянул внутрь – ящик был пуст.
Что-то очень знакомое проскользнуло в его голове. Ощущение дежавю. Он почему-то вспомнил карканье ворон. Нет, это не то.
Леон еще несколько раз поднял крышку почтового ящика и опустил. Ужасный громкий
