Млечный Путь № 4 2020 - Злата Владимировна Линник

разумных существ. А земля, между прочим, одна. Второй нет. Мы, люди - кроманьонцы, и люди же, но неандертальцы. Очень близкие виды, дети вполне нормальные получались. Разница, видимо, в одном только была. Мы умели говорить. Умнее, следовательно, были.

И мы охотились на конкурентов. Ловили, убивали и ели.

Молодых здоровых женщин оставляли себе, иногда. Поэтому у нас есть небольшая примесь неандертальских генов.

Я представил себе все это. Долго переваривал. Повернулся к окну. За окном уже сгущалась медленная темнота. Затапливала мир. Темнота, и дождь начался. Осень.

- Почему два вида? Они там не люди?

Бабушка покачала головой.

- Нет.

***

Дирк все предвидел, почти все. Когда дело шло к финишу, места подготовил, куда спрятаться. Для себя и доверенных сотрудников. Наличность. И посоветовал всем бежать. Каждому отдельно сказал, куда. И сам... В конце концов многие выжили. Почти все.

Эпидемии он готовил раньше. Бактерии сконструировал. Просчитал методы ввода бактерий в экосистемы. Распространение, сначала с авиарейсами, в основном. Потом воздушно-капельная инфекция.

Не очень хорошо просчитал. Ведь он не решался работать ни с суперкомпьютером, ни с облаком.

На коленке, на персоналке, которая даже в сеть не была включена. И посоветоваться не с кем.

Доверял полностью только немногим, Катерине например, а ее впутывать не хотел. Когда все началось, ее муж поехал нас предупредить. Чтобы спрятались. И привить.Когда уж роды пройдут. Беременную жену прививать он, конечно, не хотел. Опасно. И по сети связываться опасно.

Не дошел. Убили, наверное.

Но и Дирк колебался, медлил.

Уж когда совсем приперло...

Он так рассчитывал, что эпидемии будут в основном южнее 45 параллели.

Но рассчитал плохо.

***

- Почему?

- Ну, я же тебе объясняла...

- Нет! Почему он считал, что на юге людей можно убивать.

- А это...

Бабушка встала, прошлась по комнате и долго стояла возле окна.

- Понимаешь, в древние времена кроманьонцы, это мы, убивали неандертальцев не потому, что настроение было плохое.

Людям не хватало еды, они всегда были голодные, они жили охотой, а охотничьи угодья, которые им были нужны, были те же, на которые претендовали неандертальцы.

- Но их же очень мало было! Ты мне когда-то говорила. На всей Земле может миллион...

- Но и места для охоты требовалось на каждого много квадратных километров...

Бабушка развела руками.

- Но... но...

- У меня в голове это тоже не укладывается. - Бабушка покачала головой. - Но так оно было.

А в нашем веке пошло еще хуже. Когда людей на планете перевалило за восемь миллиардов, и каждый год добавлялось еще девяносто миллионов, или восемьдесят! На юге. На севере население уменьшалось.

Когда людей стало так много, биосфера погибала просто на глазах. Вырубили тропические леса. Нарушился климат. Выловили рыбу в океанах и морях. Превращали реки в сточные канавы, наполненные удобрениями, земли в пустыни. Не со зла. Потому, что еды не хватало. Люди вынуждены были есть и оставляли за собой пустыню. Как саранча. Стая саранчи, когда все сожрет, поднимается на крыло и летит, новое место обгладывать. А людям куда лететь?

На другую планету?

- Поэтому их надо было уничтожить?! Миллиарды.

- Сашенька, что ты хочешь, чтобы я сказала?! Я же человек, я не могу сказать "да"?! И подумать не могу!

Но Дирк. Он уже чувствовал себя представителем нового вида.

Но и он долго колебался. Но когда перед ним встал вопрос: погибнуть или...

Он выбрал "или"....

***

- Ты хочешь, чтобы я тоже перестал быть человеком?

Бабушка неожиданно заплакала.

Она не плакала с тех пор, как умер дед.

И я тоже.

Стоял над могилой, обняв бабушку, а слезы лились сами собой.

И бабушка рыдала. Рыдала и прижималась ко мне.

С тех пор уж три года прошло, и ни разу!

Бабушка беспомощно всхлипывала, слезы текли по лицу и она их не вытирала.

- Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Чтобы ты жил долгой счастливой жизнью, среди разумных существ. Читал, думал, исследовал. Продолжил наш род. Выходя из дома, не брал с собой револьвер...

У них там будущее. Познание. Власть над природой.

А у нас кровь, кровь и грязь, и смерть.

Кровь, грязь и смерть.

Рыдания душили ее.

Я вскочил, бабушку к себе прижал...

Что сказать, я не знал.

Наталья Резанова

Наместница Победителя

В последние месяцы, когда начались эти кинжальные боли в подреберье, она говорила себе, что не следует больше ездить одной, вообще следует меньше выезжать... что она уже давно не та, которая дни и ночи проводила в седле, неустанно следуя за Победителем.... Давным-давно, несчетное количество лет назад. И эта мысль сменялась другой : "Когда я буду умирать, необходимо..." И, размышляя о том, что необходимо будет сделать, и о чем позаботиться, она забывала о первоначальном решении не ездить одной.

Сейчас же боль неожиданно так ударила ее, что туманное "когда я буду умирать" разом приблизилось и приобрело ясные очертания. Наместнице не привыкать было получать раны от огня и железа, но никогда прежде ей не было так худо. Та боль приходила извне, наместница была к ней готова, и зачастую нанесший удар его не переживал. Эта боль возникла сама. Собственное тело предало ее, и это было худшим из предательств. Наместница упала лицом на гриву вороного, высокая лука седла резко впилась ей в живот, и она конвульсивно сжала коленями конские бока. Вороной взвился на дыбы, и у нее впервые с семилетнего возраста не хватило сил сдержать коня. Но в семь лет, падая на землю, она мгновенно вскакивала на ноги. Теперь ее тело утратило былую гибкость. И она не смогла не то, что встать - пошевелиться. А к боли, мгновение назад казавшейся невыносимой, прибавилась новая. Старые кости не выдержали удара, от которого в прежние времена остались бы разве что синяки. У нее были сломаны ребра, и даже, кажется, в двух местах.

С мучительным трудом ей удалось развернуть голову. Щеку царапнул корень, выступавший из земли. Вороного нигде не было видно. Должно быть, одурев от внезапной свободы, ускакал в лес. А может, просто испугался - ей ли не знать, как пугливы порой оказываются боевые кони.

Она упала на опушке. По правую руку от нее, за мелким ручьем, начиналась гряда холмов. На пологом склоне одного из них паслись овцы. И столь мирная картина должна была стать последним, что предстояло увидеть наместнице в этой жизни. Насмешка