Ведьмы в красном - Барб Хенди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Весь этот годовой цикл стал для нас таким удобным ритмом, что мы забыли все остальное: позднюю весну и лето на юго-восточном лугу Егора, осеннюю ярмарку в Кеонске, зиму и раннюю весну в безопасных стенах замка Бельфлер.
Хотя теперь часть этого ритма была потеряна для нас, мы все могли хотя бы предвкушать наше путешествие в замок Егор.
Однако, когда мы подъехали и покатили по лугу, уже заполненному другими повозками, я почувствовала, что за нами наблюдают по-другому. Линия родителей вообще не считалась благополучной, но раньше моя собственная семья пользовалась большим уважением и даже завистью. Моя мать следила за тем, чтобы наши лошади были хорошо накормлены и ухожены, а повозки всегда были в хорошем состоянии, со свежевыкрашенными ставнями. Наша группа всегда была хорошо одета и имела достаточно припасов, чтобы помочь другим нуждающимся семьям. Кроме того, у нас был Маркус, и были другие группы, которые жаждали иметь собственного оборотня.
Тем летом, когда мы разбили лагерь на нашем обычном месте, я почувствовала первый укол стыда. Наши лошади были худыми и неопрятными. Суровая зима в лесах и полях сделала наши фургоны скучными и нуждающимися в ремонте, а у нас не было денег на краску. Мы сами были худыми и оборванными, и у нас не было достаточно средств, чтобы прокормить себя, а тем более поделиться.
Некоторые семьи, которые завидовали нам в прошлом, теперь презирали нас и делали вид, что нас не существует. Но другие были добры — особенно те, к кому мы когда — то были добры, — и они приносили нам овес, мед и яйца. Мария, казалось, снова стала самой собой от перспективы оказаться среди большего количества наших людей, и я развела костер и приготовила ей яичницу-болтунью.
С этого момента все пошло на лад. Наши люди ловили форель в ручьях, и вскоре начался сбор клубники. Мы много работали, но в свободное время я стирала и латала одежду; мой отец, Миколай и Маркус делали все, что могли, чтобы починить фургоны; а Шон и его мальчики ухаживали за лошадьми.
Двое старших сыновей Шона, Орландо и Пейтон, вскоре стали моей главной заботой. Им было по восемнадцать и девятнадцать лет, и я не раз наблюдала, как они заглядывали в другие фургоны за едой и серебряными безделушками. Я поговорила с тетей Мириам и попросила ее строго предупредить их об опасности воровства у наших собственных людей. Мы можем быть изгнаны с луга на всю жизнь. К счастью, молодые люди только смотрели и ничего не трогали, и в конце концов они не причинили нам никаких неприятностей.
Летом стояла теплая погода, урожай был обильным, и к осени Мария уже бегала и смеялась вместе с другими девочками и больше не пряталась так глубоко внутри себя. Я была рада видеть это, так как помнила, что в ее возрасте я питала большое любопытство к другим семьям, особенно к линии Фау, которые приезжали каждый год. Они были одними из самых преуспевающих среди Мондиалитко, так как имели тенденцию рождать необычное количество Растерзанных Туманом провидцев. У некоторых из них были пшенично-золотые волосы, а их провидцы всегда рождались с лавандовыми глазами.
Мне было очень жаль, когда кончилась жатва.
Но в последний месяц осени мы снова отправились в Кеонск.
К этому времени у моего отца и тети Мириам уже не было иллюзий относительно того, как далеко мы упали, и они не спорили и не жаловались мастеру Деандре, когда он снова поместил нас в дальнем конце ярмарки.
Мы зарабатывали столько денег, сколько могли, и я, как дура, полагала, что теперь, когда мой отец, тетя Мириам и другие старейшины наконец поняли наше положение, они будут заняты составлением плана на зиму.
Мы, конечно, не могли бродить с места на место, как это было в прошлом году.
Но именно это мы и сделали, и зима превратилась в сплошное пятно холода и голода. Хотя никто из наших людей не умер, следующей весной мы прибыли на луг Егора, разглядывая каждый дюйм «грязных цыган», как нас так часто называли. Мария полностью ушла в себя и не выходила оттуда. Она не бегала и не играла с другими девочками. Только одна семья сжалилась над нами и принесла нам немного овса и яиц.
Начался сбор клубники, и мы все старались изо всех сил работать, но были в ослабленном состоянии. Маркус и Миколай ловили рыбу и расставляли силки вместо того, чтобы собирать ягоды, и я подумала, что, как и прошлым летом, немного солнечного света и приличная еда скоро приведут нас в порядок.
И вот однажды ночью, как раз когда начался сбор урожая малины, Орландо и Пейтон были пойманы с поличным, когда они крали из фургона Растерзанного Туманом провидца из рода Ренэв.
Мой отец и тетя Мириам умоляли, но правила этих семей были ясны, и никаких исключений не могло быть сделано. Нам сказали уйти и больше не возвращаться.
Я просто оцепенела. Мы потеряли наше последнее место истинной безопасности.
Хуже того, я испытала момент иррационального страха, что Маркус может покинуть нас. Любая из группировок взяла бы его с собой. Но, конечно же, он этого не сделал, и я не знаю, откуда взялся этот страх.
Мы снова бродили до последнего месяца осени, а потом вернулись в Кеонск. В конце ярмарки того года мой отец и тетя Мириам объявили, что должно произойти что-то кардинальное и что они пришли к определенному решению. Я на мгновение почувствовала надежду, что они нашли нам безопасное место для зимовки. Затем, услышав их решение, я прикусила губу изнутри. Таков был их план… в лучшем случае неуверенно.
«Мы слышали, что дом Эн более благосклонен к нашим людям,» объявила тетя Мириам, «поэтому мы отправимся на север и запад, в Энемуск. Мы можем найти место в городе, чтобы организовать и поставить наши шоу. По крайней мере, мы сможем заработать достаточно денег, чтобы прокормить себя и лошадей.»
Хотя это звучало гораздо лучше, чем тяготы прошлой зимы, я задалась вопросом, где они слышали о такой терпимости Энтес.
