Мировая война Z - Макс Брукс

— Доктор Комацу первым рекомендовал эвакуацию?

— Да. Он собрал ту же информацию, что и мы. Но мы-то ее запоминали, а он — анализировал. Япония была перенаселена: сто двадцать восемь миллионов человек ютились менее чем на трехстах семидесяти тысячах квадратных километров гористых или излишне урбанизированных островов. Низкий уровень преступности породил относительно небольшие и самые слабо вооруженные полицейские силы во всем индустриальном мире. Кроме того, Япония являлась весьма демилитаризованным обществом. Из-за американской «защиты» наши собственные вооруженные силы не участвовали в настоящих боях с 1945 года. Даже те символические отряды, которые задействовали в Персидском заливе, почти не видели серьезных сражений и большую часть времени несли службу за укрепленными стенами изолированной территории. У нас имелся доступ к этим крупицам информации, но не хватало способности мыслить, чтобы понять, на что они указывают. Поэтому доктор Комацу застал всех врасплох, публично заявив, что ситуация безнадежна, а Японию надо срочно эвакуировать.

— Наверное, он поверг вас в ужас.

— Вовсе нет! Мы развили бурную деятельность, пытаясь выяснить, куда переведут население. На юг, на центральные и южные острова в Тихом океане, или на север, колонизировать Курилы и Сахалин? Или вообще куда-нибудь в Сибирь? Тот, кто найдет ответ, станет величайшим отаку за всю историю киберпространства.

— И вас не волновала собственная безопасность?

— Конечно, нет. Япония была обречена, но я-то ведь жил не в Японии, а в мире свободной информации. Сиафу,[51] так мы теперь называли зараженных, мы не боялись, мы их изучали. Вы даже не представляете, какой оторванностью от мира я страдал. Культура, воспитание, а потом и стиль жизни отаку привели к полнейшей самоизоляции. Японию могут эвакуировать, Японию могут разрушить, а я буду наблюдать за этим всем со своей безопасной цифровой вершины.

— А ваши родители?

— А что они? Мы жили в одной квартире, но я никогда по-настоящему с ними не общался. Они наверняка думали, что я учусь. Даже когда закрыли школу, я говорил им, что мне надо готовиться к экзаменам. Они не задавали никаких вопросов. Мы с отцом редко разговаривали. По утрам мать оставляла поднос с завтраком у моей двери, по вечерам — поднос с ужином. Первый раз, когда она не оставила еду, я не обратил на это внимания. Проснулся как обычно, помастурбировал, подключился к интернету. Проголодался только к середине дня. Я ненавидел эти ощущения: голод, усталость или, что хуже всего, половое влечение. Это отвлекало. Это раздражало. Я неохотно оторвался от компьютера и открыл дверь. Еды не было. Я позвал маму. Мне никто не ответил. Я спустился на кухню, схватил лапшу быстрого приготовления и побежал обратно к компьютеру. Вечером я поступил точно так же, и на следующее утро — тоже.

— Вы никогда не задавались вопросом, где ваши родители?

— Нет, меня только беспокоило, что приходится терять драгоценные минуты на приготовление пищи. В моем мире происходило слишком много интересного.

— А другие отаку? Они делились своими страхами?

— Мы делились фактами, а не чувствами, даже когда люди начали исчезать. Я замечал, что некоторые перестают отвечать на мейлы или не постят новые сообщения. Видел, что отаку не подключаются к сети в течение дня или их серверы не работают.

— И вас это не пугало?

— Больше раздражало. Я терял не только источники информации, но и тех, кто мог восхищаться моими собственными достижениями. Обидно разместить какие-то новые непроверенные данные о месте возможной эвакуации японцев и получить пятьдесят ответов вместо шестидесяти, а потом сорок пять, тридцать…

— Сколько это продолжалось?

— Около трех дней. В последнем сообщении от другого отаку из Сендаи говорилось, что мертвецы повалили из университетской больницы Тохоку, которая расположена недалеко от его квартиры.

— И вы не забеспокоились?

— С чего вдруг? Я был слишком занят, пытаясь разузнать все об эвакуации. Как ее станут проводить, какие правительственные организации задействованы. Где будут лагеря — на Камчатке, Сахалине или там и там? И что это за волна самоубийств, которая прокатилась по стране?[52] Столько вопросов, столько данных надо перелопатить. Я проклинал себя в тот день за то, что ложусь спать.

Когда я проснулся, экран был пуст. Я попытался войти в интернет. Ничего. Я перезагрузил компьютер. Ничего. Я заметил, что электричество идет не от сети, а от бесперебойника. Ладно, ничего страшного. Его хватит на десять часов работы. Еще я заметил, что мощность сигнала нулевая. Я не верил своим глазам. В Кокура, как и во всей Японии, непревзойденная беспроводная сеть безупречной надежности. Может упасть один сервер, ну, парочка, но чтобы вся сетка? Я понял, что проблема в моем компьютере. Другого и быть не могло. Я достал ноутбук и попытался войти в интернет. Нет сигнала. Я выругался и пошел сказать родителям, что мне нужен их компьютер. Их до сих пор не было дома. В полном расстройстве чувств я взял трубку, чтобы позвонить матери на сотовый. Гудков не было, телефон работал от городской сети. Я взял мобильный. Нет приема.

— Вы знаете, что стало с родителями?

— Нет, без понятия и по сей день. Я знаю, что они меня не бросили, уверен на сто процентов. Возможно, отца сняли с работы, а мать поймали в продуктовом. Они могли потеряться вместе — на пути в эвакуационный центр или из него. Всякое могло случиться. Они не оставили записки. С тех пор я пытаюсь их найти.

Я пошел в комнату родителей, просто чтобы убедиться что их нет. Снова попробовал позвонить. Все было еще не так плохо. Я еще сохранял контроль. Я попытался снова выйти в он-лайн. Забавно, да? Я мог думать только о том как бы побыстрее вернуться в свой мир, в безопасность Ничего. И вот тут накатила паника. «Давай, — повторял я пытаясь усилием воли заставить компьютер работать.

— Давай, давай, ДАВАЙ! ДАВАЙ!» Я начал колотить по клавиатуре. Разбил пальцы. Вид собственной крови перепугал меня. Я никогда не занимался спортом в детстве, никогда не получал ссадин. Это было уже слишком. Я швырнул монитор об стену. Расплакался как ребенок, начал кричать, задыхаться. Меня тошнило, я обрыгал весь пол. Потом встал и двинулся, пошатываясь, к входной двери. Я не знал, что ищу, просто хотел выйти наружу. Открыл дверь и уставился в темноту.

— Вы не постучались к соседям?

— Нет. Странно, правда? Даже в момент нервного срыва страх общения был так велик, что обратиться к кому-то лично было под запретом. Я сделал пару шагов, поскользнулся и упал во что-то мягкое. Оно было холодное и склизкое, оставалось на руках, одежде. Оно воняло. Весь коридор вонял. Я вдруг понял, что слышу низкий равномерный скрип, словно кто-то тащится ко мне по коридору.

Я позвал: «Кто здесь?» В ответ прозвучал тихий, булькающий стон. Глаза начали привыкать к темноте. Я различил фигуру, крупную, человеческую, ползущую на животе. Меня словно парализовало, хотелось бежать, но в то же время узнать наверняка. Из моей квартиры на дальнюю стену падал узкий прямоугольник неяркого света. Когда неизвестный выполз на этот свет, я наконец увидел его лицо, совершенно невредимое, совершенно человеческое, только правый глаз болтался на ниточке, а левый был уставлен на меня. Булькающий стон превратился в придушенный скрежет. Я вскочил на ноги, прыгнул обратно в квартиру и захлопнул за собой дверь.

В голове прояснилось, наверное, в первый раз за много лет, и я вдруг понял, что чувствую запах дыма и слышу слабые крики. Я подошел к окну и распахнул занавески.

Кокуру поглотил ад. Пожары, разбитые машины… сиафу были везде. Я смотрел, как они разбивают двери, вламываются в квартиры, пожирают людей, скорчившихся в углах комнат или на балконах. Видел, как люди прыгали вниз, навстречу смерти, ломая ноги и позвоночники. Они лежали на асфальте обездвиженные и выли в агонии, а мертвые смыкали вокруг них кольцо. Человек в квартире прямо напротив моей пытался отбиться клюшкой для гольфа. Она сломалась о голову зомби, не причинив тому никакого вреда, потом пять других мертвяков повалили беднягу на пол.

И тут… стук в дверь. В мою дверь. Такое… (трясет кулаком) бум-бум-бум… снизу, около пола. Я слышал, как эта тварь стонет снаружи. Слышал и другие звуки, доносящиеся из соседних квартир. Мои соседи, люди, которых я старался избегать, чьи лица и имена едва помнил… Они кричали, умоляли, боролись и плакали. Я услышал голос молодой женщины этажом выше, зовущий кого-то по имени, умоляющий прекратить, но потом его поглотил хор стонов. Стук в мою дверь усилился. Присоединились другие сиафу. Я попытался забаррикадировать дверь мебелью из гостиной. Напрасно. В нашей квартире, по вашим стандартом, обстановка была довольной скудной. Дверь треснула. Я увидел, что она вот-вот слетит с петель. У меня оставалась всего пара минут, чтобы сбежать.