Личный поверенный товарища Дзержинского. Книги 1-5 - Олег Северюхин

Второй вопрос, под каким именем он здесь? И он уже не пацан, ему где-то под сорок лет. В командирах, наверное, ходит, и искать его нужно так, чтобы заинтересованность в нём никому не бросилась в глаза.

Три месяца я перебирал все списки известных мне частей. Всех русских, в том числе и эмигрантов, сражавшихся в интернациональных бригадах. Нигде нет. Представляю, как Станислав рвёт и мечет. И как рвут и мечут его. Кто-то, как мне кажется, уже сподобился доложить наверх, что дело у них на мази, а в конюшне и конь не валялся.

Хозяин кричит – давай результат, прораб кричит – давай результат, бригадир кричит – давай результат, а бедный каменщик стоит с мастерком, а него ни кирпича, ни цемента, одна бумажка с рисунком великолепного дворца, который должен быть возведён.

– Ах, ты сволочь, – кричат все втроём, – где дворец и даже рот не открывай по тому вопросу, что нет цемента и кирпичей, ты нам скажи – где дворец? Нам плевать на твои трудности, но чтобы к утру було.

Три раза в неделю радист советнической миссии отбивал шифровку с цифрами – 777 121 314. Результата нет.

Глава 10

28 октября 1936 я был в городе Вальдеморо в штабе 1-й стрелковой бригады генерала Энрико Листера. Франкисты активно наступали в направлении Мадрида. Город Вальдеморо был одним из важных рубежей, на котором нужно останавливать контрреволюцию.

– Товарищ Мирон, – сказал мне Листер, – помоги нам провести разведку и взять языка. Мы совершенно ничего не знаем о противнике. Передовые наблюдатели докладывают о количестве солдат в окопах, а сколько у них в резерве, какие силы противостоят нам, вот это самое главное. Я как слепой крот в своей норе, помоги нам. Испанский народ тебя не забудет.

– Хорошо, сделаем, – сказал я.

В сопровождении офицера штаба и переводчика мы прибыли в левофланговый батальон на окраине города. Вероятно, так же выглядели лагеря и позиции войск во время наполеоновских войн. Маркитантки и их дети шныряли по позициям, продавая солдатами продовольствие, вино, сигареты. Где-то проводился митинг о том, нужно или не нужно идти в атаку, если поступит приказ коммунистического командования.

– Анархисты, – шепнул мне представитель штаба.

Командир батальона, направленец коммунистической партии, писал политдонесение в ЦК и предлагал применить силу в отношении анархистов, которые подрывают боевой дух сражающихся войск.

– Доложите, где у вас противник и что он замышляет, – попросил я.

Командир батальона неопределённо махнул рукой в западном направлении и сказал, что у противника, слава Богу, нет анархистов, которые митингуют по любому поводу и в любой момент готовы оставить позиции.

Да, у генерала Франко особо не забалуешь. У него все, кто под ружьём, составляют регулярную армию со всеми атрибутами военного управления. Не умеешь – научим, не хочешь – заставим. Откажешься – расстреляем или посадим. А пока на строевой плац разминать ноги и заниматься сколачиванием подразделения как боевой единицы.

А нам сейчас нужно идти к анархистам и посылать их в разведку. Приходилось мне в гражданскую сталкиваться с анархистами. От безграничного героизма и до полнейшей безвольности граждане собираются там. У них и флаг-то черно-красный из двух треугольников. Сверху красный треугольник, снизу – чёрный. Власть признают только ту, которая образовалась в результате гражданской активности масс, то есть гражданского общества, которое выбирает себе лидеров для решения каких-то задач.

– Компаньерос, – взлетел я на импровизированную трибуну, – кто хочет совершить беспримерный подвиг на славу горячо любимой Испании?

И сразу воцарилась тишина. Подвиг хотели совершить все, да только стеснялись сказать об этом.

– Где ваша общественная самоуправляемость, если вы из своей среды не можете выдвинуть героев, – продолжал наседать я, – неужели вы не можете показать пример остальным, как нужно воевать? Люди, которым не нужны командиры, выдвигают свои кандидатуры, а если нет желающих, то выдвигают самых достойных.

Главное ошарашить людей, поставить их в такие условия, когда невыполнение просьбы ставит их в положение трусов и политических деятелей, не способных ни к какой активной деятельности.

Это выступление перед анархистами мне, конечно, наши товарищи припомнят, ещё приплетут батьку Махно с крестьянскими армиями. Сам пойду с группой. Так или иначе, отзовут меня за передаваемые девять цифр и скормят червям где-нибудь в лагере на Колыме и Станислав не поможет. Да и помогать не будет, чтобы не усугубить своё и моё положение.

– Я выдвигаю сам себя, – крикнул я. – Кто ещё выдвигает себя или, кто выдвинет самых храбрых?

Выдвинули четырёх человек. Со мной получается пять человек. Достаточная разведгруппа. Повёл на позиции. Объект – кто-то, кто будет проходить между позициями и передовым охранением. А проходить будет либо сержант, либо офицер для проверки боевого охранения. Мы будем тревожить одиночной стрельбой пулемётную точку боевого охранения. Те будут постреливать. Эта активность привлечёт внимание командиров, пошлют кого-то из офицеров разбираться, а мы тут как тут, берём его и волоком к себе. Всё просто как сама жизнь.

Повёл группу в тыл, позанимались захватом военнопленного, связыванием его и транспортировкой на себе. Помучались, но тяжело в ученье, легко в бою.

– Кто боится идти на дело, – спрашиваю я.

Все молчат. Кто же признается в том, что боится?

– Кто будет вести беспокоящий огонь, – спрашиваю комбата.

– Есть у меня один снайпер, француз, – сказал командир, – придумал насадку из фосфора на мушку и на прицельную планку для стрельбы ночью, как только кто-то стрельнёт, он винтовку туда наводит, ждёт следующего выстрела и стреляет сам. Всегда попадает.

– Откуда ты знаешь, что попадает, – спросил я.

– Если после выстрела орут благим матом, то, значит, попал в кого-нибудь, – ухмыльнулся командир.

– Давай его сюда, – сказал я.

На командный пункт прибыл боец во французском стальном шлеме, в серой шинельке, слегка побритый с какой-то винтовкой на плече. Можно сказать, что в годах.

– Что это за винтовка, – спросил я по-французски.

– Ли-Энфильд, мсье, – ответил боец.

– Чем же она лучше других? Винтовка Маузера намного удобнее, – поинтересовался я.

– Эта стреляет почти на три километра, – ответил боец.

– Молодец, – сказал я, – как твоё имя?

– Зовите меня просто, Дон, – улыбнулся солдат

– Это ваш дворянский титул, – не понял я.

– Нет, это имя, – сказал снайпер.

Глава 11

– Неужели это он? Чёрт меня дёрнул идти в разведку? Я мог бы и не ходить. Моё дело – научить людей и помочь в организации, а не самому воевать. Но наши лётчики воюют. И танкисты воюют, – успокаивал я себя. – И меня сегодня Бог будет хранить.