НеТемный (СИ) - Изотов Александр

Я даже порассуждал немного. Если бедолага молил свой Лиственный Свет, чтоб его спасли, то что будет считаться спасением?

Вот я освободил его от кандалов. Дал воды. Дальше сам? Но этот доходяга даже до двери бы не дополз, куда там из темницы сбежать. Потом он дождался бы стражников, и те, если бы не убили его, снова просто подвесили бы на место.

Свобода — это чистое небо над головой, и отсутствие стен вокруг. Можно было бы порассуждать ещё и о приятной тяжести золота в кармане, но это был бы явный перебор. Из замка вытащу, и всё.

Я вышел в коридор, выставив перед собой топорище и подняв его, будто факел. Сам я шёл с закрытыми глазами, глядя вперёд через крохотное сознание щенка.

«Молитвы надо исполнять»…

Я вспоминал тот сон, где Небо и Бездна вершили мой суд, и в который раз поражался, каким коварством обладали оба бога. Ну, Бездна-то меня не удивляла, я всё-таки долго ей служил, а вот от Неба я не ожидал.

«Молитвы надо исполнять», — и этой фразой Небо решил кучу своих проблем с моей помощью. Ладно хоть, он не требовал от меня праведной жизни.

Я ухмыльнулся при этой мысли. А как же впустить Свет в своё сердце? Ну, один лучик можно. Потом, когда выполню предназначение.

Дойдя до угла, я остановился. Передо мной в полу зияла щель около полуметра шириной. И щенок мне показал, что глубоко на дне там торчат уже ржавые от времени колья.

Да уж, дёшево и сердито, никаких заклинаний не надо. Правда, это совсем уж для недалёких.

Перескочив через пропасть, я дошёл до ближайшей двери. Постоял некоторое время, послушал, потом приказал… кхм, попросил, конечно же, наглого щенка глянуть одним глазком, что там.

Эта камера была заметно меньше моей. И там на полу сидел бард, так же подвешенный за руки на цепи. Вот же продрись светящая, а у него комфорта-то побольше будет…

В углу камеры тоже чадил небольшой фонарик. Источник света пленнику оставить не забыли, и это было самой главной хитростью тюремщиков. Любой, кто надумает сбежать, возьмёт с собой фонарь.

— Громада, — послышался заглушённый толстой дверной створкой голос Виола, — Ну давай скорее уже.

Я осторожно, стараясь громко не звякать, подобрал ключ на связке. Открыл дверь.

— Ты меня всё-таки услышал? — спросил я, орудуя с его кандалами.

— Ты шумишь, как медведь в малиннике, — буркнул бард, потирая освобождённые запястья, и разглядывал тело в проёме двери, — Ты нашёл Креону?

Я покачал головой.

— Это местный житель, — потом я показал пальцем наверх, — Креона, думаю, развлекает хозяина.

Бард сразу вскочил, стиснув кулаки:

— Если этот грязный ослиный крик хоть пальцем тронет хладочару! — он зарычал от злости.

Я бы сказал, что рык этот похож на львиный, если б он был похож… А так это больше напоминало урчание львёнка. Но об этом я решил не говорить.

Бард потянулся к углу, снимая фонарь, но я похлопал его по плечу и покачал головой.

— Если в коридоре появится свет, они узнают.

— Но откуда ты?.. — тут глаза Виола вытянулись от догадки, — А-а-а, ты же лиственник… Лиственный Свет и всё такое, да?

Я поджал губы и просто кивнул. Такая логика барда устраивала, и ладно.

Мы снова вышли в коридор, двинулись дальше. Бард уцепился за лохмотья пленника на моём плече и тащился за мной, беспомощный и слепой в темноте.

В основном камеры тут были пустыми. Лишь в паре помещений я увидел останки узников, которых, судя по всему, просто перестали кормить. Придёт время, и полуиссохшие останки выбросят.

Подземелье состояло из трёх уровней. Мы с Виолом, как это ни странно, оказались в самом низу. Почему так, я не знал.

Когда мы нашли лестницу и осторожно поднялись наверх, то наконец увидели свет. Ступени освещались фонарями, заклинаний на стенах уже не было, но я на всякий случай останавливался на каждом пролёте, прислушиваясь к интуиции.

Перед последним пролётом, где уже виднелся выход в хорошо освещённый коридор, мы остановились. Я осторожно сгрузил несчастного на пол.

Едва появился свет, бард стал поувереннее.

— Там впереди стража, — прошептал он.

— Знаю, — кивнул я, потому что мой цербер уже туда слетал.

Щенок уже нарисовал мне картинку. Тут стражники не играли в карты, а действительно, как и положено, стояли у выхода из коридора. В полном облачении, совершенно трезвые, они просто болтали, травили друг другу анекдоты.

Дверь в самом конце коридора явно была выходом. Но сбоку красовалась ещё одна, толстая и массивная. Я направил на всякий случай щенка туда, приказывая проскользнуть сквозь доски.

Цербер нырнул в деревянную створку. Я успел увидеть освещённую комнату, заставленную простой мебелью — стол, стул, кровать в углу. На кровати кто-то лежал спиной к двери, и он стал поворачиваться.

Тут мне в мозг почему-то прилетел заряд лютой щенячьей радости… и вдруг связь между нами оборвалась.

— Смердящий свет! — выругался я.

— Да, три стражника, это проблема, — буркнул бард и кивнул на лиственника, — Как хорошо, что нас тоже трое.

Я промолчал, борясь со своими внутренними демонами. Что случилось с цербером⁈ Его схватили? Пытают? Что за магия такая, которая заставила его просто забыть обо мне⁈

— Кстати, там эта девчонка… — задумчиво сказал Виол, — Ну, лучевийка которая. Это её, что ли, так охраняют?

Глава 19

Для Тёмного Жреца три стражника — это пыль, исчезающая во Тьме. Они бы даже не успели пикнуть… Если б да кабы, да во Тьме нашлись рабы!

В принципе, и для бросского воина три стражника — не проблема. Но это если честный и открытый бой.

Вот только шуметь нельзя, они в другом конце коридора, и, едва что-нибудь услышат, как один из них побежит поднимать тревогу. А у меня теперь даже щенка нет, и на мои призывы прилетала в ответ только дикая свистопляска эмоций. Цербер тут, он живой, но с ним творят что-то страшное, и из-за этого мои мысли путались.

Я даже не думал, что меня так будет беспокоить его судьба. Но это существо было единственной ниточкой, связывающей меня с родным миром.

— Что делаем-то? — прошептал Виол, — Это прям Маюнова грусть какая-то!

Я молча сидел, раздумывая, как лучше всего поступить, и усмехнулся. Было бы копьё, можно попросить барда его подержать, и метнуть надёжную связку через весь коридор.

Нет, нужна более толковая импровизация…

Мой взгляд коснулся худющего лиственника, который почти не подавал признаков жизни. Я подхватил его и, аккуратно подняв, медленно вытолкнул в коридор.

Бард, увидев это, округлил глаза, но не растерялся и, закрыв ладонями рот, тихо простонал:

— О-о-о… — причём этот звук шёл будто бы не от него, а от пленника, выползающего на свободу. Как же я всё-таки раньше недооценивал бардовскую магию.

В коридоре затихли. Потом послышалось робкое:

— Какого хрена?

Я перехватил покрепче топорище, кивнул барду двигаться обратно, и мы спустились на уровень ниже. Там, скрывшись во тьме подземелья, мы засели у выхода, и бард тихонько комментировал, что происходит наверху.

— Думают, что делать. Один хочет подойти. Не хотят беспокоить распорядителя, он был злой сегодня… тех девушек не привезли, а он их ждал… — шептал бард, — Удивляются, как этот скелет упрямый выбрался. Спрашивают, куда смотрит Клодус, лысая скотина…

Я старательно напрягал слух, но понимал, что мне с бардом не тягаться. А тот слушал, посмеиваясь, потом на мой вопросительный взгляд сказал:

— Громада, ты же гений! Может, ты и вправду Хмарок?

— Что там? — нетерпеливо спросил я, и бард торопливо ответил:

— Они думают, что Клодус опять нажрался и спит. А какая-то межемирская морда шутки решила шутить, и они ему сейчас косточки пересчитают.

Я вспомнил, что лысый Клодус назвал молодого «межемирской мордой». В этот момент бард, прислушиваясь, быстренько отступил мне за спину.

— Громада, ты бы это… Видит Маюн, я прикрою, если что, — прошептал он, хотя его круглые глаза в темноте заставили меня усмехнуться, — Двое идут, сейчас будут тащить этого.