Рожденный с мечом в руке (Военные походы Эдуарда Плантагенета 1355-1357) - Герберт Хьюит

Эту новость письменно сообщили архиепископам и епископам, добавив к ней просьбу «возблагодарить Господа и молиться за короля, принца, за дальнейшие успехи в войне и за ее желательный исход». Эти молитвы епископов отмечены в некоторых из их реестров. Фруассар пишет о радости, с которой эта новость была встречена в Англии, и добавляет, что «во всех церквях были отслужены великие торжественные службы, а по всей стране были зажжены великие костры и устроены храмовые праздники»[69].

Эхо этой победы прозвучало по всей Западной Европе. Англия, которая находится далеко от Средиземноморья — края с давними традициями цивилизации, страна, где населения было гораздо меньше, чем во Франции, и которая была гораздо беднее, почти ничтожная для многих европейцев, нанесла своей великой соседке огромное и унизительнейшее поражение. Вассал победил и захватил в плен сюзерена.

Глава 6.

ПОСЛЕ РЕЙДОВ

Прошел ровно год с тех пор, как англо-гасконская армия вышла в свой первый рейд. Теперь снова кончалась пора сбора винограда, и армия возвращалась из своего второго рейда, обогащенная добычей, воодушевленная победой и радостно предвкушавшая получение выкупов.

Героев встретили долгим и горячим приветствием, в котором слились воедино местный патриотизм, человеческий интерес и деловой инстинкт. Гасконцы позвали сюда английскую армию, гасконское оружие вместе с английским одержало победу, гасконцы благодаря ловкости и настойчивости наполнили возы добычей. Гиень (как тогда им казалось. — Ред.) не будет поглощена Францией. Она останется сама собой и может стать ядром огромного края — Великой Аквитании, а его столицей, конечно, будет Бордо. Бордо процветал и по-прежнему будет процветать.

Город выражал свой восторг шествиями, благодарственными службами, молитвами, празднествами. Принц поселился в одной части аббатства Святого Андрея, а король в другой. Они провели зиму в Бордо, и, по словам Фруассара, горожане веселились и пировали до Великого поста. И англичане, и гасконцы проматывали добытое в боях золото и серебро и даже тратили выкупы, как только получали их. Бордо привык к тому, что принимает у себя в гостях английскую армию. Знатные особы приезжали и уезжали. Отправлялись гонцы в Лондон, Авиньон, Париж. Давались и принимались подарки. Принц даже купил у кого-то львицу.

В сложившихся тогда обстоятельствах для охраны французского короля был необходим большой отряд войск, но я не нашел ни одного упоминания о зимних квартирах английских войск и об их действиях зимой. Сохранившиеся свидетельства касаются продовольствия, связи с Англией, переговоров о перемирии и ухода английской армии вместе с пленными из Бордо.

Присутствие английских войск усилило обычную в Гаскони нехватку продовольствия. Поэтому, помимо обычных грузов зерна, которое привозили английские купцы, торговавшие на основании лицензий на экспорт, надо было искать и другие источники. Нужно было доставить четыреста четвертей пшеницы и овса из Кингстон-апон-Халла (Гулля) специально для нужд принца. Джон де Палингтон был послан из Бордо в Корнуолл и Девон с поручением приобрести как можно больше сена и овса, и добрые жители Девона преподнесли ему две тысячи четвертей овса для лошадей принца. Кроме того, в Линкольншире было заказано большое количество луков, стрел и тетив, которые были отправлены в Гасконь на корабле Saint Marie.

Деньги тоже были нужны, и Джон де Падбери, один из постоянных посланников, получил от короля некую сумму золотом в феврале 1357 года. Он проехал через Уинчестер (Винчестер), Эксетер и Плимут и вручил эти деньги принцу в аббатстве Святого Андрея.

Ситуация, сложившаяся в Гаскони, имела первостепенное значение для Эдуарда III и даже для английского парламента и английского народа. Мы уже видели, что сразу после победы англичан при Пуатье какое-то сообщение о ней было послано в Лондон. В конце октября сэр Найджел Лоринг и сэр Роджер Котсфорд получили от принца письмо для короля, и, возможно, это послание было подобное тому, которое он отправил в декабре. Лоринг вез также письмо мэру, старшинам и общинам Лондона, а Котсфорд — письмо епископу Вустерскому. Оба эти письма сохранились до наших дней. Письмо лондонцам похоже по набору затронутых тем на послание, в котором принц описал первый рейд, но отличается от него по тону. Здесь нет ни слова о разорении земель. Великой битвы принц касается лишь слегка и употребляет безличные выражения: «Хвала Богу, враги потерпели поражение, их король взят в плен, и его сын, и множество других знатнейших людей взяты в плен или убиты». О подробностях лондонцы узнают у Лоринга. Как нам уже известно, Джефри Хемлин был послан в Лондон с плащом и шлемом французского короля, и сэр Балдуин Ботетур тоже отправился в Англию «по делам принца». Нет сомнения, что были посланы и другие письма. Целый ряд наград именно за службу при Пуатье был пожалован в Лондоне в ноябре и в следующие за ним месяцы. Меры, принятые английским королем для сбора кораблей и приема французского короля, свидетельствуют, что он знал, что необходимо сделать в ближайшее время.

Связь в обратном направлении была столь же важна. Лоринг и Котсфорд, вернувшись в Бордо после того, как вручили свои письма, вероятно, привезли новости и указания. Таких посланцев и отправляли именно для того, чтобы полностью сообщать свои мнения друг другу. Падбери тоже мог привезти не только золото, но и письма.

Очень сомнительно, что у англо-гасконских военачальников, когда они вернулись в Бордо в начале осени 1356 года, был ясный план действий на ближайшее будущее. Их быстрый уход с места битвы, соблюдение дисциплины на обратном пути и то, что они не останавливались для отдыха, позволяет предположить, что они опасались нападения. И для этого были серьезные основания. В ноябре предыдущего года Жан д'Арманьяк несколько раз своими ударами мешал возвращению англичан назад. Вероятно, и теперь их могли так же атаковать. Но прежде всего англичане и гасконцы, вероятно, не могли представить себе, что французские дворяне спокойно позволят им увезти в плен своего короля и других благородных дворян своей страны и не нанесут быстрый ответный удар. Но проходил день за днем, а никаких более или менее крупных действий французских войск не было, и потому вероятность переговоров увеличивалась. Оружие могло уступить место дипломатии.

Папа римский все это время непрерывно и настойчиво убеждал королей Франции и Англии в необходимости заключить мир. С начала мая 1356 года два кардинала — Эли Талейран, кардинал Перигорский, и Никола, кардинал Сан-Витале, — выполняли специальное поручение папы — попытаться стать посредниками между ними. Папа сам руководил их действиями и просил оба народа принять его предложения. Мы уже упоминали о действиях Талейрана при Пуатье. Вскоре после битвы он возобновил выполнение своей задачи. Однако у англичан были две серьезные причины для недовольства им. Во-первых, независимо от того, были или нет чисты его побуждения, перемирие, которое кардинал им навязал, было выгодно для их врагов, поскольку давало французам возможность на следующий день ввести в бой еще больше войск. Во-вторых, некоторые люди из большой свиты кардинала сражались на стороне французов. Поэтому, когда Талейран стал просить охранную грамоту для встречи и совещания с принцем, он получил отказ, так как не был persona grata для англичан. Однако несколько гасконских сеньоров убедили принца встретиться с ним, и, услышав от кардинала, что тот является папским представителем, принц выполнил просьбу папы. Кардинал опять стал считаться достойным доверия. Он заслужил доверие и у короля Иоанна II, что говорит о большой ловкости или о честности кардинала.

Переговоры должны были коснуться очень широкого круга вопросов, поскольку ко всем предметам прежних споров теперь добавились еще условия освобождения короля Франции. «Принц будет иметь власть, заключать, скрепляя их большой печатью короля, договоры о перемириях на короткий или долгий срок так, как будет, по его мнению, наиболее полезно для короля…» — было сказано в договоре от июля 1355 года. В августе 1356 года принц по просьбе папы римского получил дополнительные полномочия для переговоров с французским королем, а в декабре эти полномочия были подтверждены. Но в них не входило право на освобождение пленного монарха.

Принц, вероятно, не превышал своих полномочий. Он продолжал действовать так же правильно, как действовал в начале первого рейда. При каждом важном шаге он давал ясно понять, что получил согласие сопровождающих его лордов или что он является лишь орудием политики своего отца и не может связывать короля Эдуарда III обязательствами, не посоветовавшись с ним перед этим. Французского короля принц вежливо заверил в дружеском отношении к нему своего отца, но послал королю Эдуарду III отчет о переговорах, чтобы не казалось, будто принц действует не имея полного согласия отца. А когда у принца был серьезный спор с гасконскими сеньорами по поводу того, что французского короля увозят в Англию, он оправдывал свои действия именно желанием отца.