Подмосковье - Михаил Ильин

Следует обратить внимание на порталы храма. В основании украшающих их колонок поставлены перевернутые верхом вниз капители, что крайне знаменательно для понимания мастерами середины XVII в. ордерных форм, рассматривавшими их лишь как декоративные элементы. Разнообразны и красивы наличники окон, украшающие стены храма. Под его высокой крышей можно предполагать ярусы дополнительных кокошников, что, естественно, повышало декоративность этого небольшого, но примечательного храма, сохранившего на северной стене красиво орнаментированную белокаменную памятную доску.

131. Усадебный дом в Середникове («Мцыри»). 1780-е гг.

Еще дальше на запад, уже по другую сторону Октябрьской железной дороги, расположено С е р е д н и к о в о (в 4 км от станции Фирсановка), получившее благодаря находящемуся тут санаторию новое современное название – «Мцыри», что связано с пребыванием здесь в юные годы Лермонтова. Усадьба выстроена в 80-х гг. XVIII в. Уже при входе на двойной парадный двор в глаза бросается гармоническое расположение хозяйственных корпусов и в особенности четырех флигелей с бельведерами, как бы подготовляющих восприятие центрального дома (илл. 131,), увенчанного также небольшим бельведером. Архитектурная обработка стен всех зданий до крайности проста. Это слегка утопленные в стены вертикальные филенки, в которых размещены окна, римско-дорические пилястры, небольшие фронтоны и другие детали строгой классической архитектуры. Масштаб и даже известный уют создают низкие, в высоту всего лишь одного нижнего этажа, колоннады, объединяющие центральную группу зданий. По названным особенностям архитектуры усадебных построек можно думать, что их автором был И. Старов. К сожалению, внутри мало что напоминает XVIII в., так как дом и флигели не раз подвергались переделкам и перестройкам.

Достопримечательностью Середникова является его парк. Сильно изрезанная оврагами местность была использована опытным садовником для устройства прудов, расположенных террасами у речки Горетовки. Ель, сосна, лиственница явились теми породами деревьев, которые по преимуществу занимают живописные склоны. От дома к пруду спускается эффектная лестница-пандус с охватывающими ее по бокам полукруглыми в плане дорожками. У верхнего пруда располагается трехарочный мост с небольшими муфтированными колоннами и красивой решеткой между каменными столбами парапета. Среди редких теперь подобных сооружений мост Середникова по красоте своих эллипсовидных арок и монументальности форм является одним из лучших.

Однако наше отклонение от основного пути зашло слишком далеко. Следует подумать о возвращении на Дмитровскую дорогу. По пути обратно осмотрим на Ленинградском шоссе старинную усадьбу Собакиных-Чашниково (в 4 км от станции Алабушево, Октябрьской ж.д.). Ее остатки в виде парка с прудами, церкви и других зданий типичны для усадеб начала XIX в. Однако ее конный двор (илл. 132) стоит того, чтобы остановиться на нем подробнее. Видимо, из-за прихоти владельцев это сооружение значительно превышало в свое время барский дом. В центре здания расположен двухсветный корпус с четырехколонными портиками дорического ордера и верхними полукруглыми окнами. Некогда он был, как и остальные части, окрашен в темно-красный цвет, на котором хорошо выделялись белокаменные детали. Особенно интересны боковые колоннады (дорические), идущие к угловым флигелям. Правый из них получил кубическую надстройку, украшенную с каждой стороны ложными арками. Их архивольты членятся камнями, расположенными по радиусам, что обостряет декоративные особенности этого интересного, ныне почти полуразру^- шенного сооружения. Мягкий по очертанию невысокий купол венчает эту часть здания, придавая ей известную самостоятельность. Нетрудно заметить, что общая композиция конного двора в Чашникове близка зданию императорских конюшен, построенных В. Стасовым в Петербурге в 10-20-х гг. XIX в. Видимо, это здание понравилось владельцам скромной подмосков^- ной, поскольку оно послужило образцом, на который ориентировался неизвестный нам зодчий.

132. Конный двор усадьбы Собакиных в Чашникове. Начало XIX в.

Вернувшись на Дмитровскую дорогу, следует ознакомиться с широкоизвестным Марфиным (в 4 км от станции Катуар). Свое имя усадьба получила в конце XVII в., когда она принадлежала «дядьке» Петра – Б. Голицыну – владельцу Дубровиц. По его заказу крепостной архитектор В. Белозеров построил в 1701 – 1707 гг. церковь (илл. 134). Легенда повествует, что она не понравилась владельцу, поскольку для поддержки купола внутри были "поставлены массивные столбы – пилоны. Белозеров был засечен насмерть.

Церковь Марфина весьма оригинальная для московской архитектуры начала XVIII в. Если в общей ее композиции и отдельных деталях убранства можно найти отголоски приемов древнерусского зодчества конца XVII в., известного под именем московского барокко, то в характере замысла, в трактовке отдельных форм, как и в применении ордера, видно то новое в архитектуре, которое прокладывало себе путь в те годы. Крестообразный план церкви в какой-то мере повторяет композицию Дубровицкого храма. Однако вместо округлых форм последнего здесь строгие, четкие объемы, стены которых украшены коринфскими пилястрами с занятными по рисунку капителями. Вместе с тем над входами помещены восьмигранные окна, обрамление которых очень похоже на соответствующие детали церквей в Уборах и Троице-Лыкове. Поэтому можно думать, что для белокаменных работ в Марфине была привлечена та же артель мастеров- резчиков.

Белозеров внес большое оживление в облик здания, поставив пилястры на пьедесталы так, как это рекомендовалось в изданном в те годы на русском языке руководстве по архитектуре итальянца Виньолы, где описывались правила пользования ордерными формами. Действительно, коринфские пилястры придали церкви и большую стройность и нарядность. Выступы- притворы, крытые на два ската, получили на торцах простые, несколько резкие по форме фронтоны. Средокрестие увенчано высоким цилиндром барабана, купол которого несет небольшую главку, столь типичную для московской архитектуры первой половины XVIII в. В порталах входов и наличниках окон, оттененных гладью стен, предвосхищена та строгость рисунка, которая получила распространение в последующей архитектуре русского классицизма.

В конце XVIII в. Марфино перешло во владение Салтыковых и, как большинство подмосковных усадеб, было заново перепланировано и отстроено. Появились новый большой усадебный дом, обширные службы, два театра и прочие увеселительные строения в парке. В 1812 г. Марфино было разграблено и сожжено отрядом французских войск. Но не все погибло в огне. Сохранились, например, два корпуса псарен за парком, украшенные восьмиколонными портиками. По ним можно судить о былом великолепии классической усадьбы. Уцелели также две беседки -одна- полуциркульная, служившая, видимо, музыкальным павильоном; другая – двухъярусная, исключительно оригинальной формы (илл. 135). Ее восьмигранный низ состоит из массивных рустованных стен, прорезанных со всех сторон проемами входов. За ними виднеются римско-дорические колонны, несущие арки, на которые опирается перекрытие. Вверху же высится восьмиколонная ионическая беседка, увенчанная небольшим куполом. Гармоничность, легкость и воздушность ее форм как бы противостоят тяжелому низу. Такое противопоставление, такая игра архитектурных форм невольно заставляет вспомнить одного из оригинальнейших и одареннейших архитекторов второй половины XVIII в. – Львова.