o 80a5fbb3c0cafda8 - Unknown

его сестренка должна была быть здесь и все, что произошло ─ это его вина.

Вторая причина более личная. Сегодня как никогда. Мози показал мне, что связываться

с ним не хорошая идея. Ему необходима профессиональная помощь, а я профессионал. То, что

он ищет мое внимание и одобрение является симптомами травмы, а не признак того, что он

влюблен в меня. Я не могу добавить себя к списку людей причинивших ему боль. Я не могу с

ним так поступить. Я слишком сильно забочусь о нем.

Он у таксофона у входа в ресторан, и потому как опустились его плечи и то, как он

сжимает коробку, могу сказать, что разговор не из лучших. Его сильное тело выглядит так, словно он готов сломаться и разрыдаться.

Я покупаю странные мексиканские чипсы и конфеты в небольшом уютном магазинчике

рядом с телефонами. Я не могу оторвать от него глаз и аппарат оплаты, которую требует

телефонный разговор, заслоняет его силуэт. Я плачу за фаст-фуд и подхожу ближе. Кажется, он говорит на испанском. Думаю, он говорит со своей женой. Мысли о Бризе, вероятно,

заставляют его подумать о своем сыне. Я не хочу быть назойливой, поэтому я сажусь рядом с

растением в огромном керамическом горшке. Я разрываю пакет с чипсами, по-прежнему не

отрывая от него глаз. Конечно же, чипсы обжигают, как лава, они полностью покрыты какими

то специями. У меня сдавливает горло, глаза слезятся и я начинаю кашлять. Мози

разворачивается в сторону моего кашля и прижимает трубку к груди.

─ Детка, ты в порядке? ─ спрашивает он.

Ох, ради всего святого, не называй меня деткой! Особенно в этот момент.

Я киваю головой и бью кулаком в грудь. Как все в этой стране могут употреблять такую

обжигающую пищу? Разве у них не появляется язва от такой еды? Я вижу, как губы Мози

произносят «мне нужно идти» и он вешает трубку. Он идет, чтобы спасти меня от аварийного

состояния моей шкалы Сковилла (шкала измерения жгучего вкуса), что является моей

собственной глупостью.

─ Хочешь чипсы со вкусом огненной лавы? На вкус они как Сент-Хеленс (Сент-

Хеленс ─ активный стратовулкан, расположенный в округе Скамания штата Вашингтон,

США.), ─ спрашиваю я запинаясь. Я почти готова отказаться от этой поездки. Я веду себя

глупо, чтобы избежать напряжения между нами.

Он ничего не говорит, но берет меня за руку и тянет, заставляя меня встать.

─ Ты сходила в туалет? ─ спрашивает он, двигаясь широким шагом через стоянку.

─ Ага. Я помочилась, как настоящая задница, а затем не подтерлась на глазах у всех.

─ Прекрасно, ─ отвечает он, осматривая обе стороны для машин на автостоянке. Через

всю стоянку мы несемся к нашей машине, стоящей возле туалетов. Здесь, видимо, нет никакой

организованности в отношении заезда и выезда транспортных средств. Без специальных

знаков и светофоров, стоянка настоящий беспредел. Мы пытаемся пробраться через кучу

автомобилей, которые застряли в тупиковой части автомобильного затора. Мози тянет мою

руку и мы пытаемся перейти дорогу, как раз в тот момент, когда машина, увидев лазейку, со

свистом проносится мимо нас, обрызгивая нас грязной водой из лужи и почти наехав на мою

ногу.

Мози рычит, неправильно направляя свой гнев, и делает выпад в сторону машины,

которая теперь снова застряла, в пятнадцати футах от прежнего места. Он пинает раму на

нижней части водительской двери. Это, возможно, причиняет боль его ноге намного больше, чем травмирует машину. Он громко ругается на испанском и сыплет огромным количеством

оскорблений, которые заставляют меня покраснеть, даже учитывая того, что он говорит. Я

понимаю суть. Я довольно свободно понимаю злость. Злость моей матери я всегда понимала

идеально.

Но я не могу свободно воспринимать ее. Если бы это было не так, то я давным-давно

излечила бы себя.

─ Мо, просто оставь это! ─ кричу я, видя образы наркоманов, грязных полицейских и

распространившегося общего беззакония. Он понятия не имей, чью машину он пинает, а мы

должны быть осторожными постоянно. Особенно здесь. Мы оба иностранцы, никто не будет

искать нас или беспокоиться если мы пропадем без вести. ─ Мо, хочешь порисовать? Я здесь

видела хорошее местечко, ─ говорю я, кивая в сторону предполагаемого места, которое я не

видела.

Он поднимает голову, как волк ловящий запах на ветру.

─ Да, со стороны туалета? Я тоже подумал об этом.

─ Давай сделаем это! ─ говорю я, цепляясь за идею. Мози пожимает плечами

водителю, который выходит из машины. Его внимание захвачено, а его мысли уже там,

вырисовывают эскизы, наполняя цветом мазками и длинными линиями.

Он хватает из машины свой рюкзак и я слышу предательский лязг полных баллончиков

краски, которые бьются друг об друга и стучат. У него уже есть идея, я могу определить это, посмотрев на него. Его глаза полны блеска, а грудь тяжело вздымается. Этот мужчина был

рожден, чтобы творить, и когда он делает это, он находится в своей стихии. Я сажусь на траву

и пытаюсь охладить язык каким-то ужасным шоколадом и жевательными конфетками. А вы

знали, что большинство мексиканских конфет в своем составе имеют горькие специи. Я

наконец-то поняла это. Вот как они делают. Они с детства приучают к этому своих детей.

Мози берет леденец, покрытый перцем чили и кладет его в рот. Я откидываюсь назад на руки

и решаю, что именно таким я его запомню навсегда, с шапочкой на голове, которая едва

сдерживает его волосы, лоб, сморщенный в концентрации, леденец во рту. Я думала, он

нарисует грузовик с беженцами, или возможно то, как забирали Бризу, но Мози рисует цветы.

Видимо его вдохновило то, что он увидел в Раю. Здесь так много разных цветов, что у меня

кружится голова. Я достаю еще один покрытой перцем чили леденец, пробую лизнуть его и

задержав дыхание, сую его в рот. Не могу поверить, что не купила воды. Знаю, что через пару

часов пожалею, что ела это.

Когда он заканчивает рисовать поле полное цветов теплых оттенков, он рисует высокую

и гордо выглядящую мексиканскую женщину, которой может быть только его мать. У нее его

индийские черты лица, острый лоб и крепкая челюсть, тоже выражение интеллекта и

неповиновения, которое она передала своему сыну. Она держит в руках два огромных

тропических оранжево-красных цветка. В центре одного из них свернулась калачиком

маленькая девочка. В центре другого ─ Мози рисует собственное лицо. У него занимает так

мало движений баллончика с краской, чтобы сделать из собственного образа совершенство, что я смотрю на это с отвисшей челюстью, чувствуя себя так, словно наблюдаю за каким то

волшебством. В углу он подписывается своим именем и вытирает пот со лба. Он закончил

шедевр раньше, чем закончил сосать леденец.

Он тянет меня, чтобы я встала и стряхивает сухую траву с моей задницы.

─ Ты так талантлив, Мо, ─ говорю я, с благоговением смотря на него.

─ Прибереги это, Док. Я не собираюсь рисовать или целовать тебя.

Забавно как в одно мгновение из за глупого предложения вы можете перейти из

состояния переполненного состраданием и эмоциями в состояние яростного разочарования.

Из-за маленькой цепочки слов сорвавшихся в виде шутки с уст мужчины, в которого вы

беспомощно влюблены.

Я зажимаю руки в кулаки и иду разрядиться подальше от него. Он хватает меня за руку

и с силой дергает назад, на его лице застыло выражение боли.

─ Ты говорил со своей женой? ─ я требую ответа, выглядя ревнивой и такой, такой

незрелой, даже для себя. Я не хочу быть такой. Я должна быть лучше. У нас даже нет

отношений. Я собираюсь оставить его в Мехико.

─ Не злись, Лана. Я говорил со своей мамой.

─ Ты поддерживаешь с ней связь? ─ удивленно спрашиваю я.

─ Трудно не делать этого, когда она постоянно разыскивает меня в поисках денег.

─ Ох, я думала, вы отдалились друг от друга, ─ говорю я, сунув руки в карманы. ─ Нам

нужно ехать, ─ рассеяно говорю я, но теперь мое лицо покрыто слезами.

─ Я не должен был рассказывать тебе ту историю. Ее слишком тяжело слушать.

Спасибо за это, ─ говорит он, указывая на картину. ─ Это помогло мне забыться.

Мы делаем несколько шагов и затем Мози снова останавливается.

─ Лана? Мне нравится, когда ты наблюдаешь за мной, пока я рисую.

Он так серьезен и он, держа меня за пальцы, нежно тянет к себе.

Я громко рыдаю и мои рыдания звучат странно и незнакомо, как умирающее животное

или какой-то заглушенный горн, как предупредительный сигнал корабля.

Как мне выкинуть это из головы? Я не должна обнимать тебя. Не должна желать

твоего прикосновения каждой частью своего тела.

─ Хочешь, я поведу? ─ спрашиваю я, расправляя плечи.

─ Ты сводишь меня с ума. Я хочу увидеть тебя. Ты можешь быть самой собой? ─ Мози