Сашка - Андрей Готлибович Шопперт

спину верблюду сломала. Сашка уже несколько дней приставал к родственникам. Чтобы отпустили его домой. Плохо ему в Туле. Тесно. И негде развивать тело.

Сестра категорически против была. Как же, дурень Сашка один будет в имении. Там и управляющего толком нет. Сейчас за имением присматривал управляющий князя Русиева Кузьма Иванович Рыжов. Только жил он в Басково, там и дом у него имелся и жена с дитями, а в Болоховское наезжал иногда, рулили в обоих деревнях старосты. Скорее всего, всё это управление было хреновое, себе тащили. Боялся Сашка, что и подушную подать нечем будет платить.

Эти доводы приводил, а ещё сказал, что плохо ему в городе. Голова болит. Говорить вот хуже стал. Ксения плакала. Но отпускать одного не хотела. Николай Иванович вздыхал и молчал. А тут и самогонный аппарат подоспел.

— Я разумный человек. Не пропаду в родном доме, — отозвал он в сторонку князя, — убеди сестру.

— Охо-хо. Попытаюсь.

Ксения опять поплакала, но махнула рукой.

Тут Сашка и выдал им в очередной раз.

— Мне нужно на местный рынок съездить и по рядам пройтись. Хочу кое-каких семян купить.

— Да что ты, дурень в семенах понимаешь?! — чуть не так сестрёнка сказала, — Саша, разве ты что-то в семенах понимаешь?

— Увидим. Много не возьму. Не разоримся.

Раз уже махнула рукой Ксения, махнула ещё раз:

— Покупай, только я с тобой пойду и посмотрю, чего ты там хочешь купить.

О! Хотел Виктор Германович купить многое и помногу. Однако огромного БелАЗа у него не было. Была телега и лошадь. Можно было в районе полутонны закупить всего. Потому, Кох даже список составил семян, которые в первую очередь потребуются.

Если делать Бурбон, то нужна кукуруза. Да она и так нужна. Даже если не вызреет, то можно пустить на силос, а значит, возможность появится к увеличению поголовья коровок. Нужна картошка. Чтобы там ни говорили, а урожайность у неё на порядок выше, чем у пшеницы или ржи. Даже не на порядок, а раз в двадцать, а то и тридцать. Они в питомнике продавали картофель, в котором производитель заверял урожай в пятьсот центнеров с га. А пшеница сейчас и пятнадцати не даёт в самый благоприятный год. Пусть сейчас таких сортов нет. Пусть будет триста при правильной агротехнике. В двадцать раз и получается.

Следом стоит поискать семечки. Где-то в это примерно время должен на территории России появиться высокоурожайный сорт с крупными семечками, и из него начнут давить масло, почему бы и ему не поучаствовать? Уже конец августа и должны на рынке появиться яблоки, их тоже нужно купить, для селекции, разных напокупать, добыть семечки и посадить осенью. Да, процесс не быстрый, но у Мичурина получилось вывести новые сорта, уж у Коха и опыта больше и знаний о селекции и генетике. Хотелось бы и сливы прикупить. Тоже заняться выведением более урожайных и сладких сортов.

С зерновыми Виктор Германович так решил. В этом году закупить у нескольких продавцов из разных сёл озимой ржи и озимой же пшеницы. Их как раз скоро сеять нужно.

Ну, и для себя, поискать помидоры или томаты, кабачки, баклажаны. Крестьяне такие штуки не выращивают, но вдруг какой не сильно богатый помещик привезёт на рынок, чтобы подсобрать денег на уплату подушного налога.

Глава 16

Событие сорок четвёртое

Не в деньгах счастье, а в покупках.

Мэрилин Монро

Дом встретил Сашку неприветливо, промозгло как-то, пусто. На полу следы сапог грязных. Исчезли бархатные шторы, что отделяли гостиную от коридора. И даже буфет тот самый белый, где лежал штопор, исчез. Вместе со штопором. Не иначе пример практической телепортации. Не плохо бы с телепортатором познакомиться.

— Николай Иванович, что это? — указал на пропажу Санька.

— Кхм. Да. Тут, брат, плетей нужно кое-кому всыпать. Агафон, заноси вещи князя.

Агафон — это подарок Сашке от князя Болоховского. Подошли они на базаре к лотку мужичка неказистого, даже дедка, скорее, купить подарки пацанам. Свистульки в виде животных из дерева вырезаны. Подошли, выбирают свистульки, надо отдать должное мужичку — очень прилично получились, и тут мужик перекрестился и спрашивает:

— Ваша Светлость, Николай Иванович, да вы ли это? Мы же похоронили вас, — и опять крестится.

— Агафон?! Ох, ты, встреча какая!!! — обниматься князь Болоховский не полез, но по плечу заехал Агафону сему. А нефиг.

— Так вы живы, Ваша Светлость? — не останавливаясь крестится мужик, еле устоявший на ногах.

— Да, жив, подобрали меня немцы и в Лейпциге в больницу положили. Выходили.

— Ох, Ваше благородие, а народ в роте убивался тогда, жалко вас было, молоденький совсем. Ой, простите, Ваша Светлость.

— А ты, Агафон, как здесь очутился, ты же рязанский, если память не изменяет?

— А всё, отслужил, своё. Отставной козы барабанщик. Теперь вольный. Да только в Рязани помёрли все мои, и пожар был, дома нет. Да и какой из меня теперь пахарь. Охромел немного, — мужик прошёлся туда — сюда пару шагов, демонстрируя хромоту. Ну, чтобы назвать это «охромел» нужно быть большим оптимистом и жизнелюбом. Нога не гнулась, видимо, в колене, и он её просто волочил за собой, опираясь на палку.

— А здесь как оказался?

— Так братец меньшой тут в Туле мастером на оружейном заводе, а я при нём прихлебателем. Он выкупил себя у барина нашего, да и обосновался тут. Может слышали — Аким Неустроев?

— Нет, много мастеров на заводе, я тоже там работаю на испытаниях оружия. Женился? Дети есть?

— Да нет, Ваша Светлость. Только полгода как отслужил. Пока туда — сюда мотался.

— А свистульки твои помню. Покупают? — Николай Иванович повернулся к жене