Клеймо на душе - Ольга Вадимовна Горовая

— Хорошо, пошли искать, — не спорил Богдан, понятно же было, что сама она с этим не справится. — Надеюсь, до вечера выберемся оттуда, а то у меня еще встреча сегодня есть, — легко пошутил, но Юля почему-то не улыбнулась, а как-то настороженно зыркнула в его сторону. Он не понял.

Зря, кстати, настраивался на долгие раскопки: вазу они нашли быстро. Водрузили в нее букет, установив эту всю конструкцию в углу комнаты Юльки. И решили, что заслуживают награду в виде перекуса. Дан пообещал кофе, а Юля гарантировала ему один из праздничных кексов с начинкой.

— Давай, помогу тебе кофту снять, — уже разлив напиток по чашкам, предложил Дан, заметив, как ей реально неудобно. И только сейчас дошло, что сама Юлия с этим сейчас не справится. — Чтоб обеими руками могла пользоваться.

— Да, — согласилась она, поднимаясь со стула. — Не додумалась я, что лучше расстегивающуюся надеть, неопытная, — повинилась с улыбкой, позволив Дану ухватить край толстовки и изворачиваясь, будто уж, чтобы не задеть плечо, наверное. — Теперь буду знать, — уже тише, потому что ткань заглушала.

Что ж, походило на то, что и несмотря на все эти неприятные моменты, Ким не собиралась ставить точку на татуировках. Дан уж даже ухмыльнулся, чтобы ее этим подколоть, узнать, где следующую набьет, стащил кофту так, что Юля «вынырнула» из ткани, открыл рот…

И ни фига не сказал, ни слова!

У него как затмение с мозгами случилось в этот момент, как какой-то гре***ый припадок, что ли! Ее веселые глаза, искрящиеся смешинками, прожигающие его лукавым взглядом; охренительное тело Юльки, уже сегодня выбивавшее из него дух, сама она и эта веселая, легкая и такая доверительная атмосфера между ними!.. У Дана будто голову повело. Сам не понял, как отбросил кофту в сторону, второй рукой прижав Юлю к себе и своему телу настолько крепко, будто боялся, что девушка сейчас упадет. Спасибо, про плечо не забыл, давил на пояс, сгребая в свои медвежьи объятия. И, вообще не успев себя ни остановить, ни хоть как-то осмыслить все сказанное и происходящее, вдруг жадно впился в губы, которые все еще смеялись!

Как глубже нырнул под воду, если честно, и кислорода уже мало, мозги глючат от гипоксии в миг! Потому ли не смог себя «в кулак» сжать, отступив? Фиг разберешь!

Губы у нее обалденные: горячие, сладкие, мягкие и смеющиеся. И сама Юля к нему потянулась, не отступив и не возмутившись дурацким поступком Дана. А он… оказывается, и того их глупого поцелуя в ванной не забыл! Врезалось ему на подкорку! И сейчас пальцы в ее тело впиваются, прижимая крепче, второй рукой в волосы уцепился, обхватил затылок, чтобы еще глубже сделать этот поцелуй.

Мозги в хлам! Вовсе мыслей нет в башке. Голые чувства, какой-то дикий кайф от ее сладости, от такого же жадного ответа девчонки, от самого ощущения, как прижата к его телу. Он все чувствует: и буханье сердца Юльки, вторящее его собственному бешеному пульсу; и ее немного потерянные, невероятно беззащитные тихие всхлипы, когда на носочки привстала, кажется, чтобы прижаться к нему еще сильнее.

Но сам Дан, как горит! Пылает, вспыхнув в секунду, не может собрать мозги в кучку. Каждая мышца натянута, будто звенящая струна. И такой дикий стояк в паху, словно год женщину не имел!.. Твою налево! Это что же с ним… с ними творится?!

— Дан!.. — словно уловив все это, выдохнула Юля, обняв его за шею здоровой рукой. Прижалась к нему своим офигительным телом настолько, что нет расстояния вообще, словно Дан и так каждой своей клеточкой ее не ощущал еще.

Но почему-то именно в этот момент вспыхнул в нем здравый смысл. Застыл, продолжая крепко держать Юлю, чуть отстранился, уперевшись своим лбом в ее. Дыхание у обоих горячечное, оглушающее, бьющее по напряженным нервам. Сердца стучат так, что оба, как глухие. Каждая мышца, каждый нерв пылает…

— Юля, нас не туда занесло куда-то, — хрипло выдохнул Дан, попытавшись отстраниться.

А ни фига не вышло. И не потому, что она цеплялась, Дан свои руки от нее не мог отцепить! Его собственное тело отчаянно сопротивлялось каждому пустому миллиметру между ними.

Юля тоже замерла, напряглась в его руках, медленно подняла глаза, встретившись взглядом с Даном. И там столько вопросов к нему стояло… А еще такой сонм эмоций, что грудную клетку сдавило еще большей жаждой ее сейчас на этот стол усадить, и довести все до полного и безоговорочного контакта, до потрясающий близости, до секса… Откровенного, алчного, чтобы оба потными и упали потом друг на друга, задыхаясь.

Даже в голове зашумело, настолько явственно себе эту картинку представил, и перед глазами пелена такого сильного желания, которого Дан до настоящего момента не знал.

— Почему? — тихо выдохнула Юля, не отступая.

Щеки у нее пылают, глаза сверкают так, что и звезд не нужно, и все тело отзывчиво и созвучно его телу напряжено, острые, сжавшиеся соски в его грудную клетку вдавлены, потому как не отпускает Дан, не может.

— Мы явно не в адеквате сейчас, малая, — черт знает где, откопал в себе голос. Мозги все еще отказывались соображать, а Дан пытался придумать и ей убедительно объяснить, почему разойтись нужно. — Ты просто в эйфории, День рождения, тату, все такое, — выдохнул сквозь зубы. — У тебя же парень этот… Виталий, помнишь? — пытался сообразить, а самого вдруг накрыло какой-то незнакомой, реально до черноты в глазах ненавистью к пацану, которого и видел от силы пару раз, когда тот в гости приходил к Юльке. Удушил бы, попадись ему сейчас, ей-богу! Как представил, что тот вот также обнимает и целует Юльку. — И у меня девушка есть… Меня накрыло, прости, потерял контроль. Виноват. Давно просто с Мариной не встречался… Не знаю, что накатило вдруг… — эпичная дурость… *ля!

По лбу бы себя ударить, сразу понял, что сморозил, но надо же как-то по тормозам дать.

Юля вдруг отстранилась сама, отклонилась, посмотрев на него с каким-то недоумением и… злостью, что ли? Побледнела внезапно. Затрясло девчонку в его руках.

— Идиот! — вдруг крикнула, реально и со всей силой оттолкнув Дана в сторону.

Он разжал руки от неожиданности, еще не сориентировавшись.

— Ну и катись к своей… своей… — словно не в состоянии подобрать слова, вдруг закричала Юля. Ее даже зателепало всю. И румянец уже гневный, видно, как злится, не умеет еще скрывать ни фига. — К черту катись! Иди к давалке своей, дебил! — охрипла неожиданно Юлька.

Но тут же всхлипнула, прикусив губу, прижала руку ко рту.