Жеводанский зверь - Эли Берте

XI Осада

Домик главного меркоарского лесничего был так же беден внутри, как самая жалкая крестьянская хижина. Мебель была стара и ветха, хотя содержалась опрятно заботливой хозяйкой. Впрочем, темнота была так глубока в ту минуту, что эти подробности можно было заметить только при блеске молнии.

Особа, вскрикнувшая при входе мадемуазель де Баржак, была молодая девушка, худощавая и болезненная. Она была одета в какую-то нелепую длинную юбку, старый полосатый казакин, ноги ее были босы. Дочь главного лесничего Фаржо при дневном свете вряд ли кто-то назвал бы красавицей, но сейчас, изредка освещаемое вспышками молний, ее бледное, печальное лицо казалось каким-то особенно одухотворенным. Она была похожа на призрак девушки, загубившей себя от несчастной любви.

Когда вошла графиня де Баржак, Марион сильно испугалась: она не ожидала чьего бы то ни было появления в этот час. Девушка с удивлением и беспокойством смотрела на Кристину, которая упала на скамейку, не сказав ни слова.

Наконец Марион узнала, кто так бесцеремонно ворвался к ней.

– Боже мой, это наша барышня! – вскричала она, всплеснув руками. – Кто бы этого ожидал?.. Ах, сударыня, что с вами случилось?

Кристина начала понемногу успокаиваться и машинально приводила в порядок свою одежду – первая забота женщины, когда она опомнится.

– Да, это я, Марион, – отвечала она прерывающимся голосом, – гроза… за мной гнались… отец твой дома?

– Нет.

– Стало быть, ты здесь одна?

– Одна… как всегда.

Это было сказано спокойно, но очень печально. Кристина была еще слишком поглощена мыслями о своих преследователях, чтобы заметить ее интонацию.

– В таком случае, – продолжила она, – поспеши запереть все двери в доме… За мной могут прийти сюда… Скорее, скорее!

Марион, без сомнения, давно привыкшая к бесстрастному повиновению, поспешила исполнить это приказание. Она сначала заперла главную дверь, потом, перейдя в другую комнату, закрыла другую дверь, находившуюся с задней стороны дома. В эту минуту гроза усилилась, дождь, гром и ветер бушевали, и хотя окна были закрыты, стекла в них дребезжали, как будто вот-вот должны были разбиться.

Марион, вернувшись, увидела, что молодая госпожа дрожит.

– Извините, – сказала она, – вы озябли и промокли, а я и не подумала…

Она взяла из угла связку хвороста и бросила в печь; скоро яркое пламя осветило комнату. Бедная девушка продолжала в замешательстве:

– Если добрая барышня удостоила наш дом такой чести, мне бы следовало, может быть, предложить ей чего-нибудь перекусить… молока… вина… но у меня нет ничего…

– Благодарю, – рассеянно отвечала Кристина, – мне довольно и стакана воды.

Марион схватила с полки старый оловянный стакан, который долго вытирала полотенцем, а потом наполнила водой и почтительно подала Кристине, опорожнившей его разом.

– Марион, – спросила графиня, – а где твой отец? Я не видела его на охоте сегодня.

– Он уже давно должен воротиться, но, думаю, увидев приближающуюся грозу, остался где-то в деревне. Он ходил в замок повидаться с фронтенакским приором.

– Чего же он хотел от приора? – недовольно спросила Кристина. – Если он хотел просить его о какой-нибудь милости, не лучше ли ему было прямо обратиться ко мне?

– Вы слишком добры, – отвечала Марион, униженно кланяясь, – мой отец не имеет привычки давать мне отчет в своих поступках.

Кристина не отвечала; она прислушивалась уже не к разговору, а к шуму снаружи.

– Сударыня, – робко спросила Марион после минутного молчания, – вы сейчас сказали, что кто-то испугал вас в лесу. Кто же осмелился напасть на вас в вашем собственном поместье?

– Один опасный сумасшедший, которого я прогнала с моей земли, но который, как оказалось, и не подумал уходить… Ты должна его знать, Марион. Это бывший протеже твоего отца, и я подозреваю, что Фаржо покровительствует ему, несмотря на мой запрет.

– Боже мой, добрая барышня, неужели вы рассердили Жанно?

– Может быть; сегодня я прогнала его из его шалаша в овраге Вепря; сумасшедший он или нет, а никто не ослушается безнаказанно моих приказаний… Сегодня, когда я одна блуждала по лесу вследствие одного происшествия, о котором ты узнаешь после, я встретила этого человека вместе с ужасным зверем… и тот, и другой преследовали меня до нашего домика.

Марион была сильно напугана.

– Вы рассердили Жанно, – повторила она. – А мы одни! И отец мой не возвращается!

Она снова удостоверилась, заперты ли двери и ставни.

– Отчего вы так испуганы, Марион? – спросила Кристина, испугавшись в свою очередь. – Чего мы можем опасаться здесь?

– Я не знаю, но Жанно совсем не похож на других людей… Я хотела бы, чтобы мой отец вернулся, я хотела бы, чтобы вы сами были в безопасности в Меркоарском замке.

– Разве Жанно причинил какой-нибудь вред твоему отцу или тебе?

– Никакого; он знает нас давно. Но когда им овладевает бешенство, как сегодня… Да защитит нас небо, неужели у нас мало огорчений?

– Признайся, Марион, – продолжала графиня де Баржак строгим тоном, – твой отец покровительствует этому сумасшедшему старику и позволяет ему без моего ведома жить в моих владениях?

– Ну да, сударыня; но заклинаю вас, не браните моего отца за это… Жанно был нашим пастухом, когда мы жили в Варина; хотя рассудок его помрачился с тех пор, ему нельзя отказать в сострадании. Притом мой отец уверяет, что Жанно знает очень важные вещи, и поэтому он его щадит. Когда этот несчастный сумасшедший возвратился сюда два месяца тому назад, отец мой не стал выгонять его и запретил другим лесничим делать это. Жанно не зол, когда он в здравом рассудке, только он едва говорит и все прячется. Притом он живет на воздухе, неизвестно каким образом, все прячется и не просит ничего. Мы его видим здесь иногда, но…

Она остановилась. Среди шума бури вдали ей послышался дикий крик.

– Что это такое? – обеспокоенно спросила она. – Мне показалось… но нет, нет это свищет ветер в высоких деревьях… какая ужасная погода!

Они обе замолчали; дом трещал и стонал, как будто хотел опрокинуться от усилия рассвирепевших стихий.

– Итак, – сказала наконец графиня де Баржак. – Зубастый Жанно приходит иногда в ваш домик?

– Да, да, барышня, и ужасно меня пугает… Когда он приходит в отсутствие моего отца, я прячусь на чердаке. Потому что он смотрит на меня с таким видом…

– Я знаю этот взгляд, – сказала Кристина, побледнев при одном воспоминании, – но, милая Марион, объясни мне, зачем за Жанно следует волк, которого называют жеводанским зверем, и почему этот зверь не причиняет ему никакого вреда и, по-видимому, весьма доволен такой дружбой?