Владыка морей. Ч. 2 - Дмитрий Чайка

А на поле началась тончайшая игра двух бойцов. Солдаты обеих армий прекратили орать и вглядывались в происходящее, молясь своим богам, или богу, или святым… Никто уже не считал это шуткой взбалмошной девчонки, ведь на кону стояла ее собственная жизнь. Араб был опытнейшим воином, но конь молодой княжны был куда резвее, чем кобылка мубаризуна. И била из лука она лучше. И только в одном случае дочь, внучка и правнучка степных ханов проиграет. Как только она подпустит араба на расстояние удара меча, ей тут же придет конец. Это понимал здесь каждый, а в особенности Святослав, который смотрел на бой, вцепившись в дерево носилок окаменевшими пальцами. Мать его сына поставила на кон жизнь, чтобы искупить свой проступок. Но не будет ли то, что она делает, ошибкой еще большей, чем раньше? Ответа на свой вопрос он не знал, зато знал точно, что после этого боя воины будут носить его жену на руках. Если, конечно, она останется в живых…

Две армии стояли друг напротив друга всего в сотне шагов. Из них треть — это запретное расстояние, на которое поединщики не приближались к вражескому строю, чтобы не ввести в искушение противника и не получить дротик в спину.Но сегодня это правило то и дело нарушалось. Юлдуз не была обучена искусству благородного поединка, а воин-араб совершенно потерял разум от ярости, гоняясь за девчонкой. У нее тряслись руки, и стрелы одна за другой летели мимо. А вот мубаризун уже дважды попадал в спину Юлдуз, но наконечники бессильно отскакивали от железа ее доспеха. Наконец, княжна, по-кошачьи изогнувшись назад, всадила стрелу в его левую руку, вызвав восторженный рев словенского войска. Мубаризун сломал древко, оскалив в ярости зубы, и следующим выстрелом ранил в круп Буяна, который жалобно заржал и резко сбавил ход. Это было подло. Бить в коня считалось недостойным, но Юлдуз легкой птицей слетела на землю и резко, по-разбойничьи, свистнула.

Мубаризун медленно, рисуясь перед воинами, развернул коня и вытащил меч. Он сделает красивый разбег и одним ударом снесет голову наглой девчонки. А потом схватит ее за длинные смоляные волосы и проскачет вдоль войска словен. Он уже даже представил себе, как сделает это. Резвая арабская кобылка, которая получила толчок пятками, взяла разгон с места и понеслась прямо на щуплую фигурку княжны, которая крутила над головой тонкую цепочку с шариком на конце. Легкий кистень — это и было то оружие, что покорилось ей. Меч и сабля слишком тяжелы для ее руки. Казалось, ее вот-вот стопчут конем, но тут на поле выскочили две серые тени.

— Туга! Вуга! Взять!

Первая собака вцепилась в горло лошади, остановив ее бег, а вторая сбила всадника на землю. Так алаунты брали на охоте тарпана и лося, кабана и медведя. Именно за эту безумную храбрость и крепкую хватку их и ценили. Сто пятьдесят фунтов ярости — страшный соперник один на один. Этих собак натаскивали так же, как это делали в древности, ведь боевые аланские псы — настоящая легенда. Они шли в бой вместе с хозяином. Они рвали коней, а в прыжке могли выбить из седла имперского катафрактария. Кобыла с жалобным плачем опустилась на колени, но пес так и не разомкнул свои челюсти, пока она не затихла. Мубаризун в это время копошился на земле, пытаясь вытащить нож, но пока у него ничего не вышло. Левая рука была ранена, а правую с утробным рычанием трепала огромная собака. Оставался единственный шанс, и Юлдуз им воспользовалась. Она в два прыжка подскочила к арабу и спустя удар сердца опустила на его голову небольшой, с мелкое яблоко, шипастый шар. Мерзкий хруст кости раздался в оглушительной тишине, а воин захрипел, засучил ногами, взрыв песок каблуками сапог, и затих.

— Да чтоб я сдох! Глазам своим не верю! — изумленно выдохнул Артемий и заорал во весь голос. — Она победила! Она победила!

Словенское войско бесновалось от восторга, а мусульмане насупились. Победа не была честной, с одной стороны, но с другой — дралась женщина… И ведь под ней ранили коня, а это никуда не годится! Хоть результат и не выглядел бесспорным, но труп мубаризуна лежал на поле, в то время как княжна ушла с него на своих ногах. Это и была божья воля, высказанная в самой доступной для этих людей форме. Умер — значит проиграл. Остался жив — значит победил.

— Не по правилам прошло, — позанудствовал Святослав, но лицо его сияло счастьем. Ему плевать на убитого араба. Ему нужна любимая женщина, даже такая сумасшедшая, как Юлдуз. Или, может быть, именно такая? Он уже и сам не мог этого понять.

— Посадите ее в шатер, под стражу! — крикнул он.

— Да я и сама туда иду, — ответила Юлдуз, которая вела за повод Буяна, который хромал и смотрел на людей грустно, с затаенной болью. — У меня же сын голодный. Шум! Ты со мной пойдешь, молодого княжича покормишь. Я не смогу, у меня руки ходуном ходят. Боюсь, ложкой в рот не попаду.

Над полем раздался рев труб, и словенское войско встало огромным прямоугольником, спрятав внутри отряды конницы и пикинеров. Построение, которое величайшие умы, полководцы Македонской династии разработают только через триста лет специально для борьбы с этим невероятно стойким и мобильным противником, будет использовано намного раньше. В нашей истории в 10 веке арабов отбросят до самой Палестины, а «весь Восток будет вытоптан копытами ромейских коней». Так потом напишут хронисты.

Тучи арабских стрел взвились в небо и забарабанили по щитам и шлемам. В ответ полетели плюмбаты и дротики. Отстрелялись и лучники, сделав всего пару залпов. Натиск мусульман был стремителен, как морская волна. Худые, в длинных, до колен, рубахах и простых сандалиях на ногах, с фанатично горящими глазами, арабы шли на словен, ромеев и египтян, выставивших вперед острые железные жала. Огромный квадрат пехоты ощетинился копьями и принял первый, самый страшный удар вражеского войска.

Сухой стук древка о древко, хруст ломающего дерева, стоны раненых, вопли тех, кто лишился руки или глаза. Все это слилось в страшный гул, из которого едва можно было вычленить отдельные звуки и команды. Сотники свистом серебряных дудок меняли уставших бойцов в первом ряду, не давай сбавить темп боя. И вот уже кое-где в ход пошли мечи и длинные саксы, а строй легионеров