Сводный экипаж - Юрий Павлович Валин

рычагом. Вышвырнутые наружу обезьяна и враг кубарем покатились по гальке.

— Точно! Обманник! — радостно завопил юнга-всезнайка.

Энди поспешно скинул на нос очки и выбрался на дневной свет.

Вдохновленная почти-свободой обезьяна пыталась уползти к воде, лупя пяткой по уродливому мешку, упрямо заглатывавшему ее ногу. Больше всего коварный хищник был похож на плоского кожистого слизня. Шкипер полоснул мерзкий живой мешок саблей, Гру деловито примерился топориком.

— Лапу Манькину не заденьте! — руководила сверху вдова, устроившаяся на борту флюки.

— Рубить бесполезно, — предупредил Энди. — Стягивается как смоляная дыра.

Действительно: широкая рана от сабли затягивалась почти мгновенно, лишь по краям разреза бледная плоть пузырилась жидкой кровью. Живой мешок поволок обезьяну обратно к уютной дыре в корпусе. Манки ухватила голыш и лихорадочно лупила по

предположительной голове врага.

— Спокойно! Растягиваем шмондюка по песку и пришиваем! — догадался опытный юнга.

Дружными пинками сапог моряки сдвинули обманника дальше от корабля. Обезьяна дважды перевернулась вместе с хищником, ни издала ни звука, вновь принялась колотить по врагу своим жалким оружием. Энди тщательно выбрал местечко на матовом плоском теле обманника и глубоко вогнал острие багра в песок, прибивая тушу к месту. Что-то хрустнуло.

— Полагаю, хребет у него все-таки есть, — отметил рулевой.

Прибитая к земле туша беззвучно колотилась, разлеталась галька, обезьяну мотало как тряпичную куклу.

— Не так велик, но силен, — удивился Гру и принялся наносить сильные удары, метя обухом топорика вдоль предполагаемого позвоночника. Шкипер сунул в ножны малополезную саблю, подхватил тяжелый обломок шпангоута. Энди счел уместным вспомнить о найденном топоре. Бить, держа ржавое железо двумя руками было не особенно удобно, но в данный момент решающим было общее количество и сила ударов.

Через минуту-две обманник начал сдаваться и выплюнул добычу. Мартышка отползла в сторону и принялась шумно и облегченно сопеть.

— А переваривает он медленно, — сказал, глянув на обезьянью конечность, Магнус.

— Ну. В сущности вяловатая тварь, — согласился юнга, продолжая топориком делать из врага что-то на манер огромной отбивной.

Нога Манки была румяна как морковь — похоже пострадал верхний слой кожи, но не то чтобы непоправимо…

Энди пришлось бросить топор и удерживать древко багра — упорный обманник пытался вырваться, раскачивая пришпилившую его огромную «булавку».

— На редкость живучая уродина, — очень верно подметила высокосидящая Хатидже. — Может, его все-таки разделать?

— Хорошая мысль, — согласился запыхавшийся юнга. — Сэр, а если его аккуратно, как камбалу?

Острый сабельный клинок погрузился в угадываемую пасть обманника, начал вспарывать тварь по периметру. Гру ловко впихнул в разделяющуюся плоть широкий обломок шпангоута — бледные края с тонкими костями зашлепали в тщетных попытках срастись. К тому времени как Магнус, кряхтя, довел клинок до другого края пасти, из обманника получились два полу-обманника.

— Растаскиваем! — призвал Энди, выдергивая из песка багор.

Моряки разволокли половинки твари подальше друг от друга. Обманник еще подавал признаки жизни: по пластам туши — каждая половина была не толще двух дюймов — проходила дрожь, но сползтись воедино чудовище уже не пыталось.

— Где глаза и где верх-низ даже не угадаешь, — отметила наблюдательная вдова. — Как такой экземпляр будем описывать доктору и классифицировать, ума не приложу.

— Если попроще: действительно сухопутная камбала с засадной манерой охоты, — пояснил Энди, вытирая багор.

— Да, но чем оно питается, когда нет людей? — шкипер с сомнением рассматривал хищника, ставшего похожим на пару плохо выделенных жирных шкур.

— Ну, ничем он не питается, — пояснил юнга. — Дремлет и ждет. Ему торопиться некуда. Кстати, хорошо, что голодный. А то бы мы здорово перепачкались.

Обезьяна заползла в воду и принялась болтать-ополаскивать пострадавшую лапу.

— Надо бы чем-то обеззараживающим ей ногу обработать. Все же неизвестно что у твари в пасти, — спохватилась Хатидже.

Мартышка с печалью посмотрела на заботливую вдову, выбралась из воды, отряхнулась и похромала за судно.

— Это она куда? — встревожился шкипер. — Еще кому-нибудь попадется…

— Не попадется, — успокоил юнга. — Она — обеззараживать. Проверенными средствами. В сущности, обезьяны неглупы. Просто слегка легкомысленны.

— Эй, легкомысленная! — сказал Энди в сторону возни и страдальческого уханья за судном. — Вернемся на катер, напомни о швабре.

Из-за корпуса злосчастной флюги уухнули погромче и еще печальнее.

— Слушай, ты все-таки излишне жесток, — прошептала вдова. — По-крайней мере сейчас можно и обойтись без воспитаний. Она страху и так натерпелась.

— Она знала, что лезть туда нельзя, — напомнил рулевой.

— Справедливо. Должна понять, что нужно головой думать, а не тощей «кормой», — поддержал Гру. — А мы сами-то туда полезем? Бочонок-то вроде дельный.

Бочонок с сокровищами Энди осторожно выкатил багром.

— Ловко! — одобрила вдова.

полюбуемся. «Все орешки не простые, все скорлупки золотые, ядра — чистый изумруд»…

Моряки расселись на деревянных обломках, лишь удрученная Манки лазила, шурша сухой травой у откоса за судном. Энди, не очень-то понявший намек на экзотические драгоценные орешки, снял подгнившую плашку дна бочонка, вынул крайний скользкий сверток, развернул почерневшую кожу:

— Так… монеты, вполне серебряные, похоже полновесные. Нужно почистить, чеканку я не разберу.

— Откладывай, потом почистим, я хороший способ знаю, — сказал юнга.

— Далее эта штуковина, которая корона-браслеты-ваза, — Энди протер сочно заблестевшие в темной оправе камни. — В драгоценностях я разбираюсь дурно, но, по правде говоря, ни на что из перечисленного эта ценность не похоже. Для короны велика, для браслета мала. Гм, на ошейник похожа. Хотя камни, наверное, настоящие…

Товарищи как-то странно и многозначительно молчали. Энди покосился на шкипера — старина Магнус, ошеломленно выкатив глаза, немигающе пялился на штуковину с рубинами. Вдова выглядела примерно так же. только еще рот по-обезьяньи приоткрыла. Энди подумал, что летучая фея порой не чужда определенной простонародной вульгарности и хмыкнул:

— Эй, я чего-то не знаю? Что это за штука? Гру, что на эту тему болтают моряки?

Энди взглянул на юнгу и встревожился по-настоящему: мальчишка замер все с тем же ошалелым вниманием, пожирая глазами кровавые камни, все ярче сверкающие на тусклом серебре. Вот это было плохо. Вдова — леди и впечатлительна по определению, шкипер в возрасте и нынче эмоционально слегка не в себе, но если и ушлый юнга очарован… Похоже, вещь серьезной магической силы.

Из-за судна, встревоженная наступившей тишиной, высунулась мартышка.

— Не смотри! — рявкнул Энди.

Напуганная Манки немедленно спряталась.

Рулевой осторожно положил проклятую штуковину на бочонок,