Страна Дяди Сэма : Привет, Америка! - Билл Брайсон

И, наконец, она была немного рассеянной. Она путала ингредиенты похожего цвета, такие как сахар и соль, перец и корица, уксус и кленовый сироп, кукурузная мука и алебастр, что часто превращало ее блюда во нечто неожиданное. Самым главным ее талантом было готовить продукты, не вытаскивая их из упаковки. Я уже довольно взрослым узнал, что полиэтиленовая пленка — не съедобная жевательная глазурь. Сочетание спешки, забывчивости и отсутствия навыков, когда дело касалось бытовых приборов, означало, что большинство ее попыток что-либо приготовить заканчивались клубами дыма и небольшими взрывами. В нашем доме, как правило, можно было спускаться к ужину, едва приезжали пожарные.

Что удивительно, моего отца это устраивало. У него были, если так можно выразиться, неразвитые пристрастия в пище. Его нёбо в действительности распознавало только три вкуса — соль, кетчуп и золу. В представлении отца отличный обед состоял из тарелки чего-нибудь коричневого и непонятного, чего-нибудь зеленого и непонятного и чего-нибудь обугленного. Я почти уверен, что если бы вы испекли в духовке, скажем, губку и щедро намазали ее кетчупом, он бы сказал:.

— Эй, вот вкуснятина.

Короче, хорошая еда была чем-то, что ему не требовалось, и моя мама долгие годы упорно работала над тем, чтобы никак его не разочаровать.

Но на День благодарения, каким-то чудом, она обходила все препятствия и превосходила саму себя. Она звала нас к столу — и мы обнаруживали роскошное изобилие непривычного наслаждения едой — огромную и блестящую индейку, корзинки с хлебом из кукурузной муки и теплыми булочками, овощи, которые мы действительно знали, миску с клюквенным соусом, блюдо с восхитительно пышным картофельным пюре, поднос с пузатыми сосисками и многое другое.

Мы ели так, будто до этого целый год голодали (впрочем, так и было), а затем переходили к гвоздю программы — золотистому воздушному тыквенному пирогу с хрустящей корочкой, покрытому Эверестом взбитых сливок. Потрясающе. Это был рай.

Вот откуда во мне глубокая радость и благодарность за один из самых прекрасных праздников, потому что День благодарения — несомненно великолепное событие.

Думаю, большинство американцев верят, что День благодарения всегда отмечался в последний четверг ноября и что так будет всегда — ну, или, по крайней мере, так долго, как только возможно в Америке.

На самом деле, несмотря на то что пилигримы, прибывшие на «Мэйфлауэре», действительно устраивали знаменитый пир в 1621 году, чтобы поблагодарить индейцев за то, что те помогли им пережить первый трудный год и показали, как делать попкорн, и так далее (за что я до сих пор им благодарен), никаких записей о том, когда состоялся этот пир, нет. Учитывая климат Новой Англии, навряд ли это могло быть в конце ноября. В любом случае, следующие 242 года проявление благодарности как особого события едва ли прослеживалось. Первое официальное празднование прошло только в 1863 году — причем в августе. На следующий год президент Авраам Линкольн самовольно перенес его на последний четверг ноября — похоже, сейчас никто не вспомнит, почему на четверг или почему на столь поздний месяц; с тех пор так и празднуем.

День благодарения — событие, прекрасное по многим причинам. Во-первых, он обладает полезным эффектом предотвращения Рождества. В Британии период рождественского шопинга в наши дни начинается почти одновременно с августовскими банковскими каникулами, а рождественская мания в Америке традиционно не начинается раньше последних выходных ноября.

Более того, День благодарения остается чистым праздником, почти не запятнанным коммерциализацией. Он не подразумевает ни поздравительных открыток, ни украшения деревьев, ни задумчивых ползаний между полками и буфетами в поисках того, чем бы их украсить. На День благодарения вы сидите за столом и пытаетесь набить желудок до такой степени, чтобы он стал похож на пляжный мячик, а затем идете и смотрите американский футбол по телевизору. Это мой праздник.

Но, возможно, наилучшая и, несомненно, самая благородная черта Дня благодарения — он предоставляет официальную возможность поблагодарить за все, за что вы должны быть благодарны. Лично у меня куча всего, за что я благодарен. У меня есть жена и дети, которых я обожаю. У меня есть здоровье, и я сохраняю полную власть над большинством своих физических и умственных способностей (хотя и не всегда одновременно). Я живу во времена мира и процветания. Рональд Рейган никогда снова не будет президентом. За все это я благодарен — и рад, что могу об этом написать.

Единственный недостаток Дня благодарения — его окончание знаменует неминуемый приход Рождества. В любой день — да в любой момент — моя дорогая жена может возникнуть рядом и объявить, что пришло время встряхнуть мой рыхлый живот и достать праздничные украшения. Это ужасное мгновение, поскольку оно подразумевает физические усилия, шатающиеся лестницы, угрожающее жизни электричество, извилистый путь на чердак и все прочее, что придет в голову хозяйке и что причиняет мне тяжкие душевные травмы. У меня ужасное чувство, что этот день может настать уже завтра.

Но пока он еще не настал — и за это, конечно же, я выражаю самую искреннюю благодарность.

Рождественские украшения

На прошлой неделе я признался в тошнотворно дурном предчувствии: дескать, моя жена в любой момент может войти в комнату и объявить, что пора доставать рождественские украшения.

Что ж, неделя прошла, осталось всего восемнадцать скоротечных дней до Рождества, а от нее до сих пор никаких просьб. Не знаю, сколько еще я смогу выдержать.

Я ненавижу заниматься рождественскими украшениями, потому что, во-первых, это означает, что придется забираться на чердак. Чердаки — грязные, темные и неприятные места. Вы всегда находите там то, что никогда не хотели бы найти — куски обглоданных проводов, щели в шифере, через которые можно увидеть дневной свет, а иногда даже просунуть голову целиком, и ящики, полные всяких бесполезных вещей, о которых вы, должно быть, забыли, как только затащили их туда. И непременно, стоит подняться на чердак, произойдет следующее — вы разобьете голову о балку по меньшей мере раза два, все ваше лицо будет украшено паутиной, и вы не найдете того, за чем пришли.

Самое плохое в этих прогулках на чердак — понимание того, что, когда пора будет спускаться, вы увидите, что лестница таинственным образом переместилась на три фута к двери ванной комнаты. Не знаю, как это происходит, но так бывает всегда.

Вы опускаете ногу через отверстие люка и пытаетесь на ощупь найти лестницу. Если вы вытянете правую ногу до предела, до лестницы будет не достать всего на палец, что, конечно же, не очень здорово. В конце концов вы понимаете: если размахивать ногами назад и вперед, как гимнаст на параллельных брусьях, можно ухитриться попасть на верхнюю ступеньку, сначала одной ногой, а затем и второй. Однако это еще не конец мучениям, поскольку теперь вы беспомощно лежите под углом около 60 градусов. Тихо ворча, вы пытаетесь подтащить лестницу поближе одной ногой, но вам удается только с грохотом ее опрокинуть.

Теперь вы по-настоящему пропали. Вы пытаетесь снова заползти на чердак, но вам не хватает сил, поэтому вы зависаете в дыре. Вы зовете жену, но она не слышит. Это расстраивает и удивляет. Обычно ваша жена слышит то, что больше никто на Земле не может услышать. Она может услышать, находясь через две комнаты от места происшествия, как капля джема падает на ковер. Она слышит, как пролитый кофе украдкой вытирается дорогим банным полотенцем. Она слышит, как грязь размазывается по чистому полу. Она слышит, едва вам пришла мысль сделать что-то, что делать не следует. Но застряньте в люке чердака — и она будто внезапно окажется в звуконепроницаемой камере. Так что, когда через час или чуть позже, жена проходит по коридору второго этажа и видит ваши болтающиеся ноги, она жутко удивляется.

— Что ты там делаешь? — спрашивает она.

Вы скашиваете глаза.

— Чердачную аэробику, — отвечаете вы с сарказмом.

— Тебе нужна лестница?

— О, гениально! Ты знаешь, я вишу здесь уже целую вечность, пытаясь понять, чего же не хватает, а ты моментально догадалась.

Вы слышите звук придвигаемой лестницы и чувствуете под ногами ступеньки. Ваше зависание, видимо, пошло на пользу, потому что вы внезапно вспоминаете, что рождественские украшения находятся не на чердаке — их никогда там не было, — а в подвале, в картонной коробке. Конечно же! Как глупо, что вы не вспомнили об этом раньше! Надо же.

Через два часа вы находите украшения за старыми шинами и сломанной коляской. Вы вытаскиваете коробку наверх и тратите еще два часа на распутывание гирлянд. Когда вы включаете лампочки в розетку, естественно, зажигается только одна, которая отбрасывает вас к стене с фонтаном искр, а потом тоже перестает гореть.