Ленинград действует. Книга 2 - Павел Лукницкий

«… В 10 часов утра сегодня около пятидесяти фашистских бомбардировщиков четырьмя эшелонами совершили налег на район Кобоны. В бой немедленно вступили летчики-истребители 159-го полка майора Сокола – всего пять самолетов. Невзирая на огонь наших зенитных батарей, они смело атаковали вдесятеро сильнейшего противника. Сбили лично:

Одного – Лихолетов

Одного – Щуров

Одного – Михальский

Одного – Зотов

Одного – Лукин

На подмогу подоспели истребители КБФ, сухопутные «ишачки» и затем подошли «лаги».

Результаты бомбежки – незначительные. Всего личных сбито пять самолетов врага, точное количество сбитых в группе с другими летчиками пока не установлено. Наши – не имеют потерь…»

А где они сейчас?

Щуров и Лукин дежурят у самолетов. Зотова наши балтийские «ишачки» приняли за немца, «кеттихавков», что ли, еще не видели, погнали, сел километров за сорок в Зенине, сейчас возвращается. Двое отдыхают.

19 часов 50 минут. Аэродром

И вот у самолета на аэродроме беседую с летчиками – старшими лейтенантами Василием Щуровым и Владимиром Лукиным Щуров рассказывает об утреннем бое:

– … Вышли по тревоге, все пять. Вел старший лейтенант Лихолетов Петр Яковлевич. Бомбардировщики были на трех тысячах метров, мы шли на цель с набором высоты. Дойдя до двух тысяч метров (у меня – семь тысяч сто футов), увидели, что они начали пикировать – над Кобоной и над берегом озера. Мы начали ловить их на пикировании, били в живот, а когда выходят из пикирования – в хвост. Все в огне зениток. (Но в нашем месте зенитного огня не было, – хорошо разбирались)

В первой волне бомбардировщиков было четырнадцать штук, «хейнкеля – сто одиннадцать», потом подошло десять «юнкерсов – восемьдесят восемь», потом еще «сто одиннадцатые» и «мессершмитты – сто десять» двухкилевые и вверху летали больше пятнадцати «мессеров – сто девять» и пара «мессеров – сто пятнадцать».

Мы впятером работали. Взаимодействовали по радио и зрительно, как только атаку сделаем, заходим на следующую и-чтоб быть вместе.

Истребители верхние нас не видели, а эти бомбардировщики думали, что мы их будем атаковать на вводе в пике.

Во время первой атаки нашей (я, а слева – капитан Петр Михайлович Михальский) я одного преследую и вижу второго, дал по первому две короткие очереди, и некогда, потому что следующий заходит – может снять. Смотрю, слева от меня Михальский заходит, начинает атаковать второго, меня преследующего. Зашел вплотную, в хвост, и поймал его с прижимом, и за ним начал гнаться – это был «хейнкель – сто одиннадцать», и тут же он сначала задымился, и показались языки пламени. Капитан Михальский отвалил от него, и он рухнул. Это был первый мой…

Тут старший лейтенант Лихолетов подошел на выводе из пикирования к «Ю – восемьдесят восьмому» и вплотную начал расстреливать сзади в хвост, в упор. Самолет задымил. Лихолетов добавил реактивными снарядами. «Ю – восемьдесят восемь» резко пошел в пике, упал в озеро. Летать больше не будет! Это – второй, Лихолетова!

Смотрим, следующая группа идет. Получилось удачно: только они пошли в пике (их штук восемнадцать было!), мы подобрались к ним, но все же не долезли, начали опять на пикировании ловить и на выводе. А они – гуськом. Я пошел, сближаюсь с одним «Ю – восемьдесят восьмым» и начал стрелять из пулемета. Он вниз и от меня, я нагнал его и как начал – в хвост – расстреливать, он сразу загорелся: правый мотор. Я ему добавил еще по левому мотору, и левый задымил… Это – третий, мой!

Смотрю, прямо у меня в хвосте – бомбардировщик, и идем: «юнкерс», я, «хейнкель», а за ним пристроился Лукин и начал его расстреливать. Лукин – очередей пять-шесть, «хейнкель» уже горит, а он по нему бузует. «Хейнкель» в воздухе разлетелся, что-то повалилось от него. И тут только Лукин ушел от него – это четвертый, на счету Лукина!

После этого еще одна группа бомбардировщиков. Мы сделали каждый атаки: на пять, на шесть самолетов каждый из нас. А они – драпать. Как увидел, что чуть дымок пускает, так бомбы сыплет и драпать! В газы и тикать!

Еще третья группа идет. Мы начали еще атаки, самолета по два. Но тут нам уже мешать «мистера» – сверху на нас – начали! Поэтому результата этой атаки мы не видели. Я видел, что три в воздухе горело, остальные загорелись отойдя.

Потом, когда четвертая группа бомбардировщиков подошла, мы начали атаковать. По одной атаке сделали, на нас навалились «сто девятые мистера», и мы начали воздушный бой с ними. «Мистеров» с нами дралось семь штук (пять «сто девятых» и два «сто пятнадцатых»). Результаты: отражали атаки, и все. У Лукина мотор заклинился, он пошел на посадку, сел на аэродром. А меня один «мистер» поймал. Они начали парой на капитана Михальского пикировать, а пара была в стороне. Я как заметил, что они на Михальского пикируют, дал заградительную очередь вперед, они ушли – начали бочком идти. Я дал еще очередь, отогнал их. А та пара, что в стороне была, кинулась на меня. Я начал уходить от атаки, но уже поздно: один зашел ко мне в хвост и сунул пушечным мне в плоскость, прямым попаданием в плоскости разорвался, и заклинило руль управления, пробило пневматик правого колеса. Тут появились на помощь «ишачки». Я думал, немцы меня снимут, мотор работал нормально, но управлять очень трудно. Я кричу Лихолетову по радио: «У меня пробили правую плоскость и заклинило управление, мне вас не догнать!..» Он и Михальский начали вираж, я подошел, догнал, и мы начали вместе уходить (Лукина и Зотова уже не было). Уходим к аэродрому, нам – по радио: «Идти на посадку, самолеты противника отогнаны…» Мы пришли на посадку, сели…

Мне трудно было, я и рассказать не могу – как, но сел. Руль поворота плохо действовал; но сел нормально, хоть и думал, что разобью…

20 часов 05 минут

Щуров начал мне рассказывать о технических достоинствах и недостатках своей машины. Но голос:

– … Запустить моторы! По местам!

Этот голос оборвал нашу беседу. Щуров, умолкнув на полуслове, вместе с Лукиным побежал к самолету.

И сидят уже в машинах No 60 и No 62; механик, вращая рукоятку, кричит:

– Внимание! Контакт!.. Еще! Еще раз! Давай, давай!..

Голос из палатки:

– Запускай и выруливайте сейчас же!

Вторая машина заработала. И это – тоже. Щуров дает газ. Поговорить с ним мне удалось только пять минут!..

20 часов 08 минут

Лукин в воздухе, из второй эскадрильи, и еще один из первой – кто? Ага, капитан Булаев!

Кругами набирают высоту, удаляясь к западу на фоне черных туч. Прошла еще минута – и вот спустя ровно три минуты после того, как прервался мой разговор, они уже исчезают в тучах. Я подсаживаюсь к механикам, спасающимся от комаров у костра-дымокура.

20 часов 14 минут

К нам в коляске мотоцикла подъехал летчик Зотов с несгибающейся, перевязанной шеей.

Он приехал из деревни Зенино, куда загнали его от Кобоны; Зенино – это в районе боев 54-й армии, пытающейся пробиться к оказавшейся в тяжелом положении 2-й Ударной.

– Зотов, что? – спрашивает его один из механиков, глядя на его шею.

– Мне зашел «мистер», – все еще не остыв от горячки боя, отвечает Зотов, – и садил в брюхо, разбил маслобак. Я сел прямо в огород за домами! От самолета осталось вот что: в общем целый, сорвана левая консолька.

– А шею?

– А вот как этим боком навернулся! Да вот еще больше сорока километров трясся. Драка была солидная, сорок штук упало… Привез подтверждение на наши пять штук… Я ж пострадал из-за него, заразы, – я же поджег его, а другой подкрался… По радио наивное сообщение: «Над вами справа три «юнкерса», а их там всех девяносто было! А потом еще «мистера» подсыпали! А тут еще «ишаки», зараза, в меня вцепились, как до земли гнали!..

Речь лейтенанта Виктора Алексеевича Зотова была сбивчива, и не сразу все в ней можно было понять. Но живой – без изменений – рассказ Зотова ценен своей непосредственностью, и я привожу его в подлинности, каким он у меня дословно в те минуты записан.

– Планер в общем цел. За подмоторную раму не отвечаю… Прямо на джаз Шульженки сел Они в том доме стоят. А там, значит, Коралли задавал драпака, ноги до зада доставали!

… За пять наших подтверждение есть, а может быть, и девять, потому что в бою это дело чумовое и не углядишь, когда они падают…

… В седьмую бригаду чуть сел, пригласили меня читать лекцию об истребителях, приняли меня замечательно: «Ну, выбирай, что хочешь, ни в чем тебе отказа не будет!.. – Обращается к подошедшей фельдшерице: – Слушайте, я у вас теперь лечиться буду, у меня растяжение позвонков (!)… – И опять к нам: – В общем, знаешь, на таком клочке посадить!.. Дым сзади шел, ни черта не видать, а тут еще «ишаки» садиться не дают, они «кеттихавку» мою никогда не видали, как давай меня чехвостить!.. А «юнкерса» как я расстреливал? С наслаждением!.. В упор! Стрелка убил, мотор зажег!.. В Восьмой армии – восемь немецких летчиков пленных!