Дело всей жизни. Книга первая (СИ) - Громова Ульяна

Сколько той радости вмещается в сердце? Сколько той гордости светится в глазах? А сколько того счастья надо, чтобы понять, что мечта сбылась?

И кто исполняет эти мечты? Санта Клаус? Зубная фея? Эльфы или гномы?

Или Никита?

Я и подумать не могла, что могут быть такие люди. Глубокие. Противоречивые. Ненормальные абсолютно во всём. Многогранные. Редкие самобытные алмазы с острыми режущими гранями и тёплыми поверхностями, невероятно дорогие, но равнодушные к своей цене, завладевающие сердцами, хоть и холодные, сверкающие, но предпочитающие свою бархатную коробочку в надёжном сейфе. Люди, которые переворачивают твою реальность, меняют твой внутренний мир, так что кажется, сам окружающий мир меняется под тебя. Для тебя. И уже ничего невозможного нет.

Это Никита.

Лишённый отцовской руки, но преданный ему сын. Лишённый в детстве любви матери мужчина, бережно хранящий память о женщинах, что были рядом в трудную пору. На первый взгляд — циничный эгоист, но внимательный к людям человек, заботливый, добрый и щедрый. Бесконечно одинокий, искренне считающий своей семьёй окружающих, любящих его людей: Расса, Маури, Экена.

Невероятно сексуальный и неповторимый открытый любовник. Консервативный, нетребовательный и простой в быту, но изыскатель, посвятивший жизнь науке и медицине, бизнесмен с мировым именем, способный на нетривиальные решения поставленных перед собой задач.

Он вынужден трахаться, чтобы выжить, не сойти с ума, не навредить окружающим. Его жизнь — ад, полный похоти, боли, фобий и неприятия такого себя. И он посвятил её поискам способа не хотеть. Обуздать. Испытать тишину в желаниях. Сделать паузу в бесконечной гонке за сексом.

Секс — им всю жизнь занимается каждый, это — единственное всегда приятное дело.

Дело всей жизни. Каждого. Но не его.

Дело всей жизни Никиты — избежать секса.

Замкнутый круг.

Провальная затея. Противоестественная. Он не победит в этой борьбе с собой и самой природой. Но он не сдаётся.

Его обеспеченная миллиардами долларов жизнь полна лишений и ограничений. Для него — человека, для которого ничего невозможного нет, невозможны простые вещи: любовь, семья, дети… То, что не измерить дюймами и не оценить долларами. То, что измеряется другими мерами: счастливыми улыбками, гордостью за себя, радостью, переполняющей сердце…

Конечно, я не отказалась от дома и денег. Это всего лишь весло для лодки, чтобы выплыть. Это просто лопата — откопать свой клад. Это просто тряпка — смыть грязь и навести порядок в жизни. Кто отказывается от инструмента?

Лишь те, кто подменяет мечту деньгами. Кому счёт в банке важнее наполненности в сердце. Тот, что измеряет мечту математикой, а не душой.

Снова пошёл дождь. Мелкий, нудный, тихий.

И так же холодно и тоскливо моросило у меня на душе.

Я думала, всё уже вошло в колею, строила планы разжать прутья его клетки и вытащить его на белый свет. Не быстро и не легко, но надеялась, что у меня получится. А Никита, оказалось, всё это время готовил почву для нашего расставания. Неужели то, что я видела в его глазах, мне просто показалось?

У меня опустились руки. Бороться за любовь можно с соперницами. С обстоятельствами. Но нельзя бороться за любовь с тем, кого любишь. Или я просто так располовинена… раздавлена… растеряна… и не понимаю, что мне теперь делать…

Всё сделал через жопу, хоть и от чистого сердца. Но с Несси по-другому и не получилось бы.

Есть женщины, опустошающие всё: время, бумажник, терпение, холодильник, жизнь… У таких ни стыда, ни совести — ничего лишнего. Они всегда в гармонии с собой и чужим кошельком. С ними всё просто: отымел со всем непотребством, отсыпал на новый айпонт денег — и не надо печалиться.

А есть женщины, наполняющие собой сердце, мысли, желания, сны, душу… Им можно отдать все богатства мира, наделить всеми возможными статусами и привилегиями, а они и не заметят этого. Им важно то, чем наполняешь в ответ их мысли, душу, сердце и сны.

Такая — Несси. Я последние дни ломал голову, как ей преподнести этот дом и «неразменную монету», чтобы не оскорбить этими подарками, а сегодня понял, что не о том беспокоился.

Она без интереса смотрела на фотографии её браунстоуна и Центурион[16], спокойно взяла документы, прижалась похолодевшими губами к моим в целомудренном поцелуе и вышла из кабинета тихо, как тень сгорбленной от тяжёлой утраты старушки. Она держала в руках немалое состояние, но выглядела так, будто только что лишилась смысла жизни.

Это просто невыносимо. Я чувствовал потребность сделать её счастливее, успешнее, я расчистил для неё дорогу к её мечте, но теперь понимал, что отобрал что-то куда более желанное и невосполнимое.

Дождь принёс в Нью-Йорк свежесть. Умытые ливнем бока небоскрёбов остыли, отдавая накопленный жар мелким каплям. Уже согретые струйки сползали с каменных исполинов, собираясь в тёплые лужи, и ручейками стекали в канализацию.

Я брёл по тротуару в лёгких джинсах и майке без рукавов, сунув пальцы в карманы, рассматривал витрины дорогих магазинов на Пятой авеню… на Седьмой Авеню… На Бродвее… Шёл через полгорода в браунстоун, который подарил моей девочке.

Завтра я отдам ей ключи, а сегодня хочу побыть в её доме один. Оставить свой след, понимая, что она всё равно не увидит его. Не почувствует. Никогда не узнает, что я был в её комнате.

Я знал, какую выберет Несси, не один час и даже день листал её страницы в соцсетях, смотрел её посты и то, что она отмечала как понравившееся. Моя юная красавица оказалась разносторонним человеком, и была остра на язычок. Я с удовольствием читал её комментарии и, чего уж скрывать, иногда провоцировал её, вызывая на разговор со специально созданной для этого страницы.

Я знал, какие цвета и стили мебели ей нравятся, что она хотела видеть из окна своей комнаты, кем хотела стать и где научилась так понимать запахи. Я впервые радовался тому, что соцсети говорят о человеке больше, чем он сам сознательно готов рассказать о себе.

Я видел и страницу её младшего брата, а на его фотографиях — дом родителей Несси. Вдоль и поперёк изучил снимки с выпускного в колледже, который окончила моя нежная девочка.

Нашёл того самого Сэма и долго вглядывался в его лицо, пытаясь понять, как поступить с ним. Просто набить на лице экспрессионистскую синюю картинку с алыми разводами — мелко, а чего-то такого, чтобы раскрутить бумеранг на полную катушку, Армат пока не раскопал. У каждого есть мумии на антресолях, но всё, что мне пока известно о парне, не выходило за рамки обычного: марихуана, пара приводов в полицейский участок, пара безнаказанно разбитых витрин и драк, но при этом он, похоже, нежно любит младшую сестру — замкнутую четырнадцатилетнюю девочку, некрасивую настолько, что вызывает жалость. Нигде не работает — не новая проблема молодых специалистов в Штатах. Но это всё не то.

Я искал нечто личное, глубинное, его болевую точку… Больше знаешь — крепче мстишь.

И прекрасно понимал, что будущий успех Несси, в котором я не сомневался, может заставить этого ублюдка тряхнуть её «грязным бельём». Раскрепостить девочку, научить её любить себя и видеть прелесть в её нестандартной физиологии — этого недостаточно, она всё равно будет стесняться других мужчин.

И если этот выродок где-нибудь напишет о её интимной подробности просто из мелочной зависти, это сильно пошатнёт её уверенность в себе, хотя послужит мощным пиаром. Но Несси — не та, кто сможет бравировать своей особенностью ради популярности. Да и это слишком личное.

Я должен обезопасить её.

До северной улицы сквера Вашингтон добирался на такси. Вышел на углу парка у восточной стороны, зашёл в магазин цветов и купил ещё неспелую красную розу — флорист клятвенно пообещал, что к завтрашнему вечеру она распустится. Мне это и было нужно.

Двери дома моей девочки открывал уже спустя несколько минут. Небольшой холл с широкой лестницей встретил тишиной. Я вошёл в гостиную, совмещённую с кухней и столовой — не такую огромную, как моя, но уютную.