Клон - Леонид Могилев

— После какой?

— После этой.

— Это пока не война. Так, баловство одно.

— А что еще готовится?

— Много будешь знать, скоро состаришься. Тебе что, Старков не говорил о перспективах и развитии?

— Не успел чуток.

— Времени два часа. Нужно спать. А я тебе вместо колыбельной расскажу про наших священных животных.

— Самое умное животное — это ты.

— Не хами. А впрочем, не хочешь — не надо. Ты херси. Поросенок. Маленький. Неопытный. И табу на свинину существовало, как на мясо священного животного. А теперь? О времена, о нравы!

Я задремал под утро и проснулся с первым лучом солнца. Оно неуклюже, мощно и блистательно выкатилось из-за горы. Нужно было собираться в путь. Последний на этой территории. Звездочета на месте ночлега не было, но это не означало, что он оставил меня. Просто обходил окрестности, определяя, нет ли кого и не было ли ночью.

Срочно, конфиденциально. Источник из Грузии передает в центр

Двадцать пятого марта в районе населенного пункта Гудаири состоялось оперативное совещание руководителей «резервного фронта» вооруженных сил Ичкерии с участием представителей грузинских спецслужб и эмиссара Центрального разведывательного управления Д. Карпьентера. Обсуждались каналы и способы помощи наиболее боеспособным на сегодняшний день отрядам Хаттаба, Вахи Арсанова, Гелаева, Ширвани Басаева и Арби Бараева.

В базовом районе сил вторжения на территории Грузии сосредоточено сейчас до полутора тысяч боевиков под командой Увайса и Рамзана Ахмадовых — лидеров ваххабитской общины Урус-Мартана. На двадцатое февраля здесь насчитывалось до четырехсот наемников, к которым в ближайшие дни должны присоединиться еще до семисот боевиков, сосредоточенных в пакистанском городе Пешаваре. На помощь чеченским террористам планирует также направить свой отряд и организация кашмирских сепаратистов «Машкар-е-тойба». При отборе кандидатов отдается предпочтение участникам прошлогоднего вторжения в Индию.

Отмечалось, что разведка боевиков хорошо отлажена и дает хорошие результаты, учитывая политику «мягких зачисток», применяемых федеральными силами. К сбору информации о передвижении русских войск, техники, подвозе боеприпасов, местах расположения частей и органов внутренних дел привлекается все чеченское население поголовно: женщины, дети, старики, мужчины, занимающиеся извозом. Для этой же цели в местные органы власти и создаваемую чеченскую милицию внедряются боевики, перешедшие на легальное положение. Значительную помощь оказывают иностранные спецслужбы, передавая, кроме всего прочего, боевикам данные космической разведки. Они же организуют доставку оружия, боеприпасов и продовольствия по воздуху боевикам, блокированным в горах.

При прямом участии разведок США, Англии, Турции и Израиля и при участии их агентов были выведены из-под ударов русских войск и рассредоточены путем дробления на мелкие группы крупные формирования. Часть из них просочилась на равнинные территории. Наиболее эффективными признаны результаты аргунской операции, по существу проваленной русскими.

Подтверждаются сроки и детали второго этапа боевых действий против русских войск на «зеленке». Именно на этот период планируется проведение значительного количества террористических актов.

В учебных центрах на территории Афганистана, Боснии, Албании идет ускоренная подготовка еще трех тысяч боевиков — уроженцев Чечни. Они должны быть задействованы в крупномасштабной операции типа овладения Гудермесом или Грозным, что признается необходимым для создания условий новой капитуляции Российской Федерации при содействии с агентами влияния в Москве и заключении договора, аналогичного Хасавюртскому.

На проведение операции для передачи правительственным чиновникам выделены беспрецедентные суммы. При этом политическая ситуация с помощью внешних факторов и механизмов воздействия должна быть способной загнать новое московское руководство в угол и фактически капитулировать.

Установлены сроки окончания всей операции — октябрь двухтысячного года, с тем, чтобы не дать укрепиться за следующую зиму администрациям в районах Чечни и военным администрациям.

Караван

Грузия — вот она. За поворотом тропы. Там, возле границы, в нескольких всего часах, ждет меня тот, кому поручил это Старков. И душа его, еще не вознесшаяся, где-то здесь, над нами. Славка наблюдает, хорошо ли идут дела, здоров ли личный состав и проводится ли по вечерам разборка и смазка оружия. Он настоящий командир. А если у него не было души, то там, наверху, требования к нему другие. Те души, что погубил он, выполняя службу свою, будут на суде. Они сами посмотрят на себя со стороны и не смогут ничего приврать или приукрасить. Момент истины. Будь ты вайнах, будь ты славянин или так, серединка на половинку. Все по справедливости. Уж там-то все поймут и разберутся. Там, наверху, ведут свою беседу опера СМЕРШа и западенцы, сварившие в котле лейтенанта-милиционера. Там лесные литовские братья идут по бесконечному пляжу, а навстречу им — председатель сельсовета с ликом Баниониса. И мир. И благодать. Нет никакой преисподней. Есть вечный пляж, вечное небо, вечная тропа. И если нет души, то хоть что-то есть?

В расщелину эту мы поднимались часа три, хотя казалось: забей крючья, навесь веревки — и готово. Но стенка должна остаться девственной. На тропе будут профессиональные следопыты и убийцы. Вначале Звездочет продемонстрировал высокое искусство скалолазания, а потом уже я споро, в пять минут, поднялся по веревке. То есть опять мне помогли. В который раз за эту безумную экспедицию. Я этого не заслуживал.

— Будем оборудовать квартиру. Стелиться, раскладываться, кушать будем.

— Наблюдать.

— И наблюдать. Один хлопочет, другой наблюдает. Караван пройдет через шесть часов. Так сказали по волшебному ящику, — сказал Звездочет.

Рация у него классная. Со сканером. Японская.

Я заступил на пост наблюдения, а он разобрал рюкзаки, раскатал поролоновый коврик, расстелил спальники. Огня разжигать не пришлось. Снаряжение оказалось импортное, мешки с электроподогревом, консервы согревались посредством раздавливания выпуклости на донышке. Гуляш, фасоль, кофе.

— Где взял?

— Трофей, — скромно пояснил Звездочет, — этого дерьма много в моей многострадальной республике. Ты кушай.

— А ты?

— И я, пожалуй. Ты отдохни, а я посмотрю на дорогу. Не идет ли кто.

— А кто может быть?

— Всякое случается. Лихой человек, например. Как ты.

— Какой же я лихой?

— Валла — билла. Есть хабар, что ты самый лихой в моей печальной стороне. Если все журналисты такие, вы непобедимы.

Будто бы сам Старков сидел сейчас со мной и балагурил.

— Говно, а не гуляш, — решил я польстить Звездочету.

— Ты не подлизывайся. Американская пайка тебе милей жижиг-галнаша.

— Мне русская котлетка милей.

— Сказала свинья под дубом демократии. Зачем же тогда Борю нам посадили? И Мишу?

— Я, что ли, сажал?

— Ты. И шахтеры. И лично господин Яковлев. Должна быть одна газета, одна программа по телевизору и одно радио. А лучше вообще без этого. В кино ходить. На танцы.

— На планерах гонять.

— Во.

— А всех телеведущих развесить по фонарям.

— Во.

— И заживем тогда.

— Во.

— Без налоговых инспекторов, без выборов.

— Правильно. Выборов больше не надо. Лимит на выборы исчерпан.

— Но не на революции.

— Точно.

— Йес.

— Ура. Только кончай болтать. Караван идет.

— Так рано же?

— Он раньше идет. А мы его видим.

Щель в снежном напуске, который искусно соорудил Звездочет, давала видеть ровно то, что нужно, тропу на всем ее протяжении до поворота. Но только никакого каравана я не увидел. Шли по тропе трое. Один впереди, скрючившись и пошатываясь, и двое на дистанции, озираясь и тоже что-то разглядывая.

— Что это?

— Минеры. У первого миноискатель. Растяжки ищет, железо. Здесь и пластид может быть, и нормальная мина. Противопехотная. Собаку ведут.

— Я не заметил.

— Правильно. Она в белом балахоне. Впереди всех. Так. Молчи. Они работают. Звук здесь лихо гуляет. Молчи. А я смотреть буду. Только чтобы ничего не звякнуло. Убью. Первая пуля тебе, вторая себе.

Разведчики работали с тропой часа три. Потом они устроились под нами, как раз под расщелиной. Это мне показал знаками Звездочет. Собака подвывала и тявкала, задрав голову к небу. Она чуяла нас. Но ее хозяин счел это просто дурью.

А ровно в назначенное время появился караван, и Звездочет дал мне взглянуть на него.

Шли, согнувшись под огромными рюкзачищами, маленькие люди. Несли на носилках ящики под брезентом. Шли сопровождающие и отдыхающие, замыкающие шли. Всего где-то семьдесят человек входили в Чечню, неся с собой оружие, оружие и еще раз оружие. Еще медикаменты.