Завтра никто не умрет - Сергей Зверев

– Да заткнитесь вы! Петр Яковлевич, почему вы молчите? – Немчинов вперился гневным оком в генерала, который тактично помалкивал.

Карагуев виновато посмотрел на Немчинова, пожал плечами.

– Мне очень жаль, Борис Семенович. Вам не стоит так кричать и ставить в известность весь дом. Ведь кто-то может заинтересоваться...

– Да пошли вы!

Они испытали огромное облегчение, когда отъехали от особняка, свернули на Рублевское шоссе. Перед глазами застыло трясущееся лицо Немчинова, бегающие глаза, затрудненное дыхание.

– Вот дьявол...

– Вы были непревзойденны, Павел Игоревич, – покосился на него Карагуев. – От ваших слов мурашки по телу, и пот пробил нешуточный. Поздравляю.

– И что теперь будет?

– Нет причин для паники, уверяю вас. Ставить палки в колеса, подсылать наемных убийц и тому подобное Немчинов не станет. Он трус. С этого вечера его подкосило. Процесс пошел, как говорится. Главное – начать. Теперь он начнет испытывать неуверенность в себе и своих поступках. Каждый шаг будет даваться с боем, мучительно, скрипуче – он будет думать, а его ли это шаг? Или червячок, засевший в мозгу, дает указание? Поначалу эту неуверенность обнаружит он сам, потом его окружение, а однажды и избиратели почувствуют неладное. Не подсовывают ли им очередную липу? Он не справится с таким грузом, я почти уверен. Он не будет спать уже сегодня ночью. Думаю, к марту мы будем с удовлетворением наблюдать, как господин Немчинов выбывает из президентской гонки. И останутся два кандидата – безвольная марионетка Власов и боевой генерал Окатышев, чьи успехи на Кавказе более чем очевидны.

«А не являюсь ли я сам марионеткой?» – с тревогой подумал Туманов.

– По крупному счету, Петр Яковлевич, я всего лишь видел Немчинова в неадекватном состоянии, сопровождаемого вооруженными людьми в вертолет. Доказательств, что в замке в его мозгу что-то подкрутили – нет. Мало ли что я видел.

– У вас имеется другое объяснение? – удивился генерал.

– Нет, но...

– В том-то и дело, Павел Игоревич. Для суда, конечно, собранных улик маловато. Его могли похитить просто так, как сейчас говорят, по приколу. Друзья разыграли. Подержали, напоили, посадили в вертолет. Без всякой промывки мозгов. Но мы-то знаем. При чем здесь суд? Не спектакль же показали вам на острове?

– Не уверен, Петр Яковлевич, что мы поступаем правильно. Естественно, зомбированная личность не должна управлять государством – тем более, таким большим, грозным и непредсказуемым.

– Вы видели подобный пункт в Конституции? – хохотнул Карагуев. – Ну да, не должна, простите.

– И все же... Немчинова любят только на Западе, но при нем Россию не оставили бы в беде. Да, мы попали бы в кабальную зависимость к цивилизованному миру, мы потеряли бы свои природные богатства. Но! Государство с названием Россия сохранилось бы на карте. Людей бы накормили, дали бы работу, какую-то зарплату, кого-то бы переселили из развалюхи в приличный дом. Большинству сограждан именно того и надо! Им плевать на великую Россию. Их не волнуют глобальные катаклизмы. Им нужно, чтобы дома был покой и уют, полный холодильник, чтобы на улицу можно было выйти, чтобы завтрашний день не принес неожиданных сюрпризов. Их можно понять, и я их прекрасно понимаю, потому что хочу того же. Положите на весы «великую Россию», на другую чашу покой отдельной семьи – второе перетянет. А что такое Власов? Синоним кризиса, смута, раздирание страны. Генерал Окатышев – закрученные гайки, и через несколько лет – возможно, какие-то свободы. Запад тошнит от этой парочки. Без Запада не справиться. Невольно задумаешься – уж лучше зомби.

– Боюсь, вы не правы, – возразил Карагуев. – Не припомню, чтобы Орден когда-нибудь обходился без перегибов. Немчинов через энное время после избрания будет уже не тем пушистым и белым Немчиновым. Допустим, демократия, свобода – реформа армии, то есть сокращение ее в сто раз, ликвидация ядерного потенциала, реорганизация прочих силовых структур. Кого назначает Немчинов на ответственные посты? Естественно, тех, кого ему «рекомендуют». Не знаю, как это будет происходить технически – голоса в голове, навязанные образы... Кабинет министров в полном составе – бравые выдвиженцы Ордена, администрация президента, большинство в парламенте, прочие, прочие, вплоть до главного ветеринарного врача... Поднять численность армии ему никто не позволит, но как насчет проекта «Питомник»? Сотни бравых вояк, каждый из которых заменяет танк. Как насчет возобновления проекта «Импэкс» – не задумывались? Полгода – и вся верхушка Евросоюза с умилением лижет задницу российскому президенту. Зараза вновь ползет по Европе, через океан, в Америку... Просто дух захватывает от необъятных перспектив. Как по щучьему велению, возвращается ядерный потенциал, зарытый в силосной яме на огороде; неизвестные личности захватывают нефтяные вышки, скажем, в Норвегии или Мексиканском заливе, французское посольство в Лондоне, британское в Париже, и договориться с этими ребятами может только министр иностранных дел России... Придумайте сами продолжение, Павел Игоревич. Вариантов тысячи.

– Мне кажется, вы немножко утрируете, Петр Яковлевич...

– А кто мне запретит? – рассмеялся Карагуев.

Он высадил Туманова у мотеля. В домике за задернутыми шторами горел свет.

– Все в порядке, Павел Игоревич, ваши коллеги живы и здоровы – мои люди за этим проследили. Они незаметны – так, парочка ветеранов КГБ. К сожалению, круглосуточную охрану я вам предоставить не могу. Но думаю, все будет спокойно. Мои люди на вас не покусятся, – генерал засмеялся, у него в этот вечер было приподнятое настроение, – происков со стороны Немчинова тоже можете не бояться. Все в порядке, Павел Игоревич, с вами свяжутся.

До полуночи они пили в комнате Туманова невкусное вино, грызли прогорклые чипсы. Павел не скрывал того, что было этим вечером – он уже устал кого-то подозревать и опасаться.

– Не жизнь, а тотальный галлюциноз какой-то, – пожаловался Газарян и посмотрел на лампу через мутное пойло производства Кубанского винзавода (конно-винодельческий завод, – пришли к обоюдному согласию).

– Ну да, неортодоксально, – проворковала Оксана и положила голову Туманову на плечо. – Я считаю, раз гром прогремел, значит, это кому-то нужно. Может, хватит уже головы ломать? Пусть политики ломают.

– Туманова в президенты, – вынес неожиданный вердикт Газарян и поднял стакан. Чокнулись. – А Оксанку – в первую леди, – добавил он.

– А тебя главным конюхом? – засмеялся Туманов.

– Согласен на советника, – оскалился Рудик. – Плохого не посоветую, не волнуйся. Судя по тому, как советуют нашим предержащим другие, в этом нет ничего сложного. Не хочешь советника, могу компанией руководить.

– Собутыльников?

– У Туманова уже есть первая леди, – вздохнув, сообщила Оксана.

– Не беда, – заявил Газарян, – будешь первой секретной любовницей.

Они пили, закусывали, куражились, а у Туманова ком в горле стоял, и мысли черные роились в голове. Он толком не спал двое суток, но боялся, что если ляжет, снова будет ворочаться и до утра считать баранов. Хоть топись. Он завидовал Рудику – у того никогда не было проблем с бессонницей. Допив из графина, Газарян демонстративно зевнул, заявил, что пора на боковую. Добрел до внутренней двери, иронично посмотрел на притихшую парочку, сидящую на диване плечом к плечу.

– Неплохо смотритесь, друзья мои. Не ссорьтесь тут. И дверку на шпингалет заприте, а то вдруг соберусь ночью посмотреть, чем вы тут занимаетесь?

Подмигнул и, посмеиваясь, удалился.

– Мне тоже уйти? – прошептала Оксана, – Ночь непримиримости и разногласий, Туманов? Или, может, поцелуешь меня?

Павел повернулся к девушке. Ее глаза мерцали в каком-то дюйме от ее глаз. Губы приоткрылись, от них пахнуло жаром. Он взял ее за плечи, привлек к себе, жадно поцеловал ее в губы. И почувствовал страшное желание.

Они лежали на разобранной кровати, обнимались, девушка ласкала его, бормотала какие-то глупости, счастливо смеялась. Туманов ощущал как теплеет, отходит, начинает испытывать безразличие ко всему за пределами мотеля. От женщины, лежащей рядом с ним, исходила волна тепла, и в голову уже закрадывалось подозрение: а что там говорил Газарян насчет «секретной любовницы»?

– Наверное, завтра мы отсюда уедем, – шептала Оксана. – Если все обойдется, я поеду к себе в Муром, ты к себе... У тебя есть дом?

– Нет у меня дома.

– Это плохо, Туманов. У каждого нормального человека должен быть дом. Хотя бы коробка от холодильника. Не век же тебе скитаться по гостиницам да мотелям. Приезжай ко мне, живи у меня. Можешь жить на постоянной основе, пока труба не призовет к твоей первой леди. Я подвинусь.

– А если у тебя парнишка без меня заведется? Выгонишь с чистым сердцем?

– Выгоню, можешь не сомневаться. Хотя не надо, не приезжай ко мне. Пусть я останусь для тебя, как приятная память о холостяцкой жизни.