Великая Америка. Тайная сила власти - Томас Джефферсон

И король с искренней готовностью пошел на эти уступки. У него самого не было других желаний, кроме как способствовать благосостоянию нации, и ради этого он готов на любые личные жертвы. Но он был слаб духом, робок характером, у него не было способности к собственным суждениям и не хватало твердости даже для того, чтобы сдержать данное им слово. Надменная королева, не терпевшая никаких возражений, имела полную власть над ним, а вокруг нее сплотились брат короля д’Артуа, сам двор, аристократическая часть его министров, в частности Бретейль, Брольи, Вогюйон, Фулон, Люзерн – люди, чьи принципы правления были из эпохи Людовика XIV.

Против этой рати все благие советы Неккера, Монморена, Сен-При, хотя и совпадающие с желаниями самого короля, были напрасны. Принятые по их совету утром решения, вечером, под влиянием королевы и двора, менялись на противоположные.

Но десница господня поистине тяжело легла на махинации этой клики, создавая дополнительные, прямо к ним не относящиеся осложнения, преодолевая их убийственное для свободы сопротивление накапливающимся трудностям, давая мощный толчок стремлению народа преобразовать существующее правление. Потому что правительству, остро нуждавшемуся в деньгах даже для покрытия обычных расходов и которому ежедневно требовался миллион ливров, доведенному до последней черты всеобщими призывами к свободе, небеса послали такую суровую зиму, примеров которой не было ни на памяти человеческой, ни в анналах истории. Временами температура падала до 50° ниже точки замерзания по Фаренгейту и до 22° ниже этой точки по Реомюру.

Прекратилась всякая работа на открытом воздухе, и лишившаяся своих трудовых заработков беднота, конечно, осталась без хлеба и топлива. Положение правительства усугублялось необходимостью доставать огромное количество дров и жечь на уличных перекрестках большие костры, вокруг которых, чтобы не погибнуть от холода, собирались толпы людей. Хлеб тоже приходилось покупать и раздавать бесплатно ежедневно, до тех пор пока ослабление морозов не даст людям возможности работать. Из-за скудости запасов хлеба на какое-то время возникла угроза голода, а цены на хлеб поднялись неимоверно. И в самом деле, столь велика была нехватка хлеба, что булочникам разрешалось отпускать только маленькую порцию хлеба на человека (всем, даже тем, кто мог за него заплатить – от горожан, занимающих высшее положение, до низших), а в пригласительных билетах на обеды в богатейших домах гостей извещали о необходимости приносить хлеб с собой.

Чтобы помочь людям выжить, всех состоятельных граждан призвали делать еженедельные пожертвования. Эти пожертвования собирали приходские священники и тратили их на организацию питания для бедноты, состязаясь между собой в изобретении таких экономных рецептов еды, чтобы с наименьшими затратами накормить наибольшее число людей.

Такая нужда в хлебе была предвидима заранее, и г-н де Монморен просил меня сообщить о ней в Америку, а также о том, что за доставленный из Соединенных Штатов хлеб помимо его рыночной стоимости будут производиться дополнительные выплаты. Соответствующее уведомление было сделано, и это принесло значительные поставки хлеба. Последующие запросы привели к тому, что в течение марта, апреля и мая из Америки через порты на Атлантическом побережье Франции была ввезена двадцать одна тысяча баррелей муки, не считая того, что поступило через другие порты и в другие месяцы. А наши поставки на острова французской Вест-Индии облегчили положение и там. Эта беда с хлебом продолжалась до июля.

До сих пор борьба за политические преобразования не приводила к актам насилия со стороны народа. Небольшие беспорядки по обычным поводам, как и ранее, имели место в различных частях королевства, в которых погибло, пожалуй, от дюжины до двадцати человек. Но в апреле в Париже произошли более серьезные беспорядки, в действительности не связанные с революционными идеями, но ставшие частью истории этих дней. Фобур Сент-Антуан – городское предместье, сплошь заселенное поденщиками и ремесленниками всех специальностей. Среди них распространился слух о том, что крупный бумажный фабрикант по имени Ревельон предполагает снизить им по какому-то поводу заработную плату до 15 су в день. Тотчас приведенные в ярость этим слухом, и не проверяя его достоверности, огромные толпы людей кинулись к дому фабриканта и уничтожили в нем все, и также все – на его складах и в мастерских, не похитив, однако, ни гроша. Они продолжали крушить все вокруг, когда были вызваны регулярные войска. После того как увещевания не возымели действия, войска были вынуждены открыть огонь и перейти к регулярным действиям. В результате около сотни человек было убито, прежде чем остальных удалось рассеять. Редкий год проходил без подобных беспорядков в той или иной части королевства. И эти отличались лишь тем, что они происходили одновременно с революцией, хоть и не были ею вызваны.

Генеральные штаты открылись 5 мая 1789 г. речами короля, хранителя печатей Ламуаньона и г-на Неккера. Считали, что последний лишь слегка и осторожно коснулся ожидаемых конституционных преобразований. В его речи высказывания о них не были столь полными, как в его предыдущем «Докладе королю». Это расценили не в его пользу. Но не следует забывать, в каком положении он оказался, ибо его собственные намерения противоречили намерениям министров и дворцовой партии. Вынужденный поступаться своими собственными взглядами, приукрашивать взгляды своих оппонентов и даже скрывать их тайны, он не смог изложить свое подлинное отношение к делу.

Состав ассамблеи, хотя в целом и соответствовал ожидавшемуся, все же несколько отличался от него. Предполагали, что лучшее образование поставит на один уровень с третьим сословием значительную часть дворянства. Это и произошло с дворянством Парижа, его окрестностей и других крупных городов, где широкое общение с просвещенным обществом либерализовало умы дворян и помогло им подняться до требований времени. Но сельское дворянство, составлявшее две трети собрания, далеко отставало от них. Живя постоянно в своих родовых имениях, усвоив в силу привычки феодальные порядки, оно еще не научилось подозревать их несовместимость со здравым смыслом и справедливостью. Оно было готово подчиняться равенству в налогообложении, но не поступиться своим званием и прерогативами, чтобы заседать совместно с третьим сословием. С другой стороны, в среде духовенства предполагали, что высшие слои иерархии благодаря своему богатству и связям одержат в целом победу на выборах. Но оказалось, что в большинстве случаев предпочтение получил нижний слой духовенства. Его составляли приходские священники, сыновья крестьян, выполнявшие всю тяжелую работу своей службы в приходе за десять, двадцать или тридцать луидоров в год, в то время как высшее духовенство проживало свои княжеские доходы во дворцах, роскоши и праздности.

Поскольку цели, ради которых были созваны Генеральные штаты, имели первостепенное значение, мне было очень интересно понять взгляды различных сторон, представленных в его составе, а в особенности – идеи, преобладающие в отношении планов создания правительственной системы. Поэтому я ежедневно ездил из Парижа в Версаль для того, чтобы присутствовать на дебатах, как правило, до самого их конца. Дебаты дворянства были страстными и бурными. У обеих сторон были способные и равные, одинаково энергичные люди. Дебаты третьего сословия отличались сдержанностью, разумностью и несгибаемой твердостью. Все другие вопросы предваряли два ужасных вопроса: «Должны ли штаты заседать вместе в одном помещении или в разных? Должно ли голосование производиться посословно или индивидуально?» Вскоре выяснилось, что оппозицию составляли епископы среди духовенства и две трети депутатов дворянства, в то время как в третьем сословии все депутаты до одного были едины и исполнены решимости.

После того как различные предложения компромисса потерпели неудачу, третье сословие предприняло попытку разрубить гордиев узел. Аббат Сиейес, самый логичный ум нации (автор памфлета «Что такое третье сословие?», наэлектризовавшего Францию так же, как нас – «Здравый смысл» Пейна), после яркой речи, произнесенной 10 июня, предложил послать последнее приглашение депутатам дворянства и духовенства явиться в зал заседаний штатов всем вместе или поодиночке для проверки полномочий, к которой депутаты третьего сословия приступят незамедлительно независимо от их присутствия или отсутствия. После окончания проверки полномочий 15 июня было выдвинуто предложение провозгласить себя Национальным собранием. Решение об этом было принято 17 июня большинством в четыре пятых.

Во время дебатов по этому вопросу к нему присоединилось около двадцати приходских священников, а в курии духовенства было выдвинуто предложение, чтобы она целиком присоединилась к ним. Сначала оно было отклонено совсем незначительным большинством, но после того как в него были внесены небольшие изменения, оно было принято большинством в одиннадцать голосов.