Сокол и Ласточка - Борис Акунин

Подготовка моей питомицы к решительному объяснению меня испугала. Не знаю, что у нее было на уме, но она сунула в рукав стилет, а под камзол спрятала заряженный пистолет. Не собиралась же она затеять на корабле вооруженный мятеж, да еще в одиночку?

Я шумно протестовал против этих воинственных приготовлений, но добился лишь того, что Летиция привязала меня за ногу к лафету. “Побудь здесь, моя цыпочка. Тебе незачем видеть, как я прикончу этого мерзавца!” – сказала она и ушла.

Пока я рвал клювом веревку, пока путался в занавеске (пушечный порт был закрыт), прошло несколько минут. Я ужасно боялся, что опоздаю, и всё ждал выстрела.

Наконец я выбрался наружу, пролетел над палубой и спланировал за корму, к окнам кают-компании. Слава Будде, они были не заперты, и я смог сесть на подоконник.

Начало стычки я пропустил, но по крайней мере никого пока не убили. По раскрасневшемуся лицу девочки и перекошенной физиономии капитана я понял, что все обвинения уже предъявлены.

Дезэссар выглядел сконфуженным. Его хитрые глазки бегали, короткопалые руки непроизвольно сцепились за спиной – верный признак криводушия.

— Ваша правда, сударыня, – сокрушенно сказал капитан и сделал неуклюжую попытку изобразить что-то вроде реверанса. – Мы плывем в Вест-Индию. Я знал, что вы рано или поздно догадаетесь. Вы так умны!

Ей-богу, уроки светских манер не пропали даром – неотесанный чурбан научился говорить комплименты. Но Летицию они не задобрили, а привели в еще большую ярость. Должно быть, в глубине души она еще надеялась, что ошибается.

— Негодяй! На что вы рассчитывали? Да я убью вас, и будь что будет!

С этими словами она правой рукой вытащила из рукава стилет, а левой выхватила пистолет, будто одной смерти Дезэссару не хватило бы.

Капитан был хоть и обманщик, но не трус. Но не дурак.

Покаянно опустив голову, он молвил:

— Сначала выслушайте, потом убивайте.

Самый умный стиль поведения, когда имеешь дело с разъяренной женщиной.

— Говорите, презренный! – приказала Летиция.

В гневе – с раздувающимися ноздрями и горящим взглядом – она была, пожалуй, даже хороша, если, конечно, вам по вкусу богини-воительницы и амазонки.

— Видите ли, мадемуазель, убегая от англичанина, мы слишком отдалились на запад. Нас подхватили пассаты, дующие в западном направлении от осени и до весны. Если б мы стали им противиться, то мало чего достигли бы. Гораздо разумнее было, используя попутный ветер, дойти до Вест-Индии, там пополнить припасы, немножко поохотиться и повернуть обратно с разворотом пассата. Обычно ветры начинают дуть в обратную сторону в начале апреля, после нескольких дней штиля.

— Но зачем вы меня обманывали? Почему не объяснили этого сразу?

— Вы бы мне не поверили. Я знаю, что вы относитесь ко мне с подозрением, – горько произнес тот. – Только моряк способен понять мою правоту. Я поговорил с офицерами, и все они согласились. Я велел держать смену курса в тайне от посторонних – якобы из-за Клеща, который вечно сует нос не в свое дело. А на самом деле из-за вас. Поверьте, эта вынужденная ложь истерзала мне душу. Теперь я даже испытываю облегчение, когда могу говорить с вами откровенно.

Летиция опустила руки, не зная, верить ему или нет.

— Немедленно поворачивайте обратно, – сказала она после паузы. – Пускай мы будем лавировать против ветра. Сколько-нисколько до разворота пассатов мы к востоку продвинемся. Зато потом быстрей доберемся до Африки. Каждый лишний день, проведенный отцом в неволе, отнимает у него год жизни!

Капитан вздохнул.

— Увы, это невозможно. Вода на исходе. Через два или три дня мы будем в Форт-Рояле, на Мартинике. Пополним запасы, переждем штиль и сразу на восток. Слово Дезэссара!

— Не верю я вашему слову, – отрезала она перед тем, как выйти вон.

Громко хлопнула дверь. Капитан сунул руку под парик и задумчиво почесал затылок.

По правде говоря, я тоже не особенно ему поверил. Но, будучи старым мореплавателем, должен признать, что определенный резон в словах Дезэссара имелся. На крыльях западного пассата мы долетим до Африки втрое быстрее, да и Мартиника – отличный остров. Люблю там бывать.

Я полетел над бортом, чтобы посмотреть, как моя питомица будет действовать дальше.

Увидел ее сразу – она стояла на квартердеке с Логаном, сейчас была его вахта.

Подлетев, я услышал:

— …Это все из-за Клеща, дружище. Капитан велел ничего вам не говорить, чтоб вы не проболтались писцу. Я, между прочим, был против. Говорил, что Эпину можно довериться, но меня не послушали. Я для этих бретонцев тоже чужак. Если б я не был штурман, они и мне бы не сказали. – Логан дружески хлопнул Летицию по плечу. – Не дуйтесь, приятель. Какая вам разница?

Моя питомица мрачно смотрела на него.

— Однако сказать королевскому писцу о нарушении установленного маршрута все равно придется. Почему же было не сделать этого сразу?

Хороший, между прочим, вопрос. Я его себе тоже задал.

Гарри рассмеялся, блеснув зубами – мелкими, но совершенно целыми, что редко бывает у моряков, миновавших тридцатилетний рубеж. Цинга и скверное питание мало кого щадят.

— Человек больше склонен внять доводам рассудка, когда у него не остается выбора. Я пообещал капитану, что возьму мсье Клеща на себя. У меня с этим насекомым неплохие отношения.

Это правда. У Логана со всеми сложились отличные отношения, такой уж это был человек. Просыпаясь на своем салинге, я не раз видел, как он болтает о чем-то с писцом, дружески обняв его за костлявое плечо. Гарри приятельствовал даже с Пронырой, к которому все на корабле вплоть до самого последнего матроса относились с плохо скрываемым презрением. Признаться, скверный мальчишка того заслуживал. Он тиранил слабых и беззащитных, вроде корабельного юнги, и заискивал перед теми, кто мог дать ему отпор. За ирландцем же ходил, словно собачонка. Терпеть таких не могу! Однако я отвлекся.

Летиция опустила голову, должно быть, вспомнив, что Клещ к предполагаемому изменению курса отнесся флегматично. Штурману будет нетрудно заручиться одобрением представителя адмиралтейства.

— Что вы так расстроились? – удивился Гарри. – Радоваться надо. Побываете в Карибском море, насмотритесь всякого-разного. А что за славный городок Форт-Рояль!

Она глухо произнесла:

— Мы должны быть в Сале, чтобы выкупить из плена одного человека.

— Должны – выкупим. Просто немного позже. Море так распорядилось, что уж тут поделаешь? А Мартиника – отличное местечко. – Он мечтательно улыбнулся. – Честно вам скажу, доктор, я чертовски рад. У меня в Форт-Рояле сынок растет.

— У вас в каждом порту кто-нибудь растет. – Летиция выглядела совсем убитой.

— Этот особенный. Мой золотой мальчик, мой наследник. Я целый год его не видел. Представляю, как он вырос! – Ирландец расчувствовался, смахнул слезу. – Ах, Мартиника! Лучший остров на земле!

У меня тут же возникло подозрение, не причастен ли сей любвеобильный панаша к тому, что капитан решил не пробиваться на восток, а подчиниться воле пассатов. Вряд ли Дезэссар принял решение, не посоветовавшись со штурманом, а у Логана, оказывается, имелись свои причины стремиться на Мартинику.

Очевидно, та же мысль пришла в голову и Летиции, потому что она метнула на собеседника гневный взгляд, сбросила с плеча его руку и сбегала с мостика.

Я же остался наверху, заняв позицию на бегин-рее бизани. Отныне, решил я, буду смотреть в оба за всем, что происходит на квартердеке, а понадобится – полечу подслушивать к окнам кают-компании. Надо быть настороже. Что-то здесь не так.

Двое суток не покидал я своего поста. Не спал, не ел, а попил только один раз, когда над морем пронесся шумный и стремительный ливень.

Ничего примечательного я не увидел и не услышал, если не считать разговора между штурманом и писцом. Тут я, уж можете мне поверить, не упустил ни слова. Но ничего нового, кроме того, что уже было сказано доктору, Логан не сообщил. Правда, в беседе с Клещом он всё напирал на какие-то особенные выгоды захода на Мартинику, но это, вероятно, было уловкой, чтоб распалить алчность чиновника, получающего процент от добычи.

Признаться ли? Мне было жаль Летицию. не выходившую из каюты, и жаль ее бедного отца, но о заходе на Мартинику я размышлял не без удовольствия.

Ах, Малые Антилы! Как они напоминают мои родной остров, мой потерянный рай! Та же буйная зелень, влажное тепло, многоцветные облака. Какое разнообразие птиц! А сколько попугаев! Мы, попугаи, обитаем только в самых благословенных уголках земли. Можете на меня обижаться, но скажу честно: если там, где вы живете, не водятся попугаи, мне вас жаль. Доброго слова это место не заслуживает. Иногда я подумываю о том, чтобы в старости, покончив с морскими странствиями, поселиться где-нибудь на Гваделупе или Доминике и мирно доживать свои век. Вот только где найти питомца, который разделит со мной вечернюю пору моей жизни?