Мордант превыше всего! - Стивен Дональдсон

Эремис потеряет рассудок. А Вагель окажется в Орисоне и не сможет выбраться оттуда. Он может использовать одно из зеркал Хэвелока, чтобы сбежать из плена, но все равно всегда будет чувствовать себя под угрозой.

Все, что нужно, — сосредоточиться.

Она стояла неподвижно. Повинуясь чутью, подняла руки, показывая Мастеру Эремису, что больше не угрожает его зеркалам.

От того, как он смотрел на нее, у Теризы кровь стыла в жилах.

Чтобы не дать прижать его к стене, Джерадин отступил к одному из выходов. Вероятно, рассчитывая отвлечь Мастера Гилбура, он внезапно повернулся и быстро побежал по коридору.

Озадаченный, несмотря на свою ярость, Мастер Гилбур остановился. Джерадин не мог причинить вреда нигде, кроме этой комнаты.

Сжимая кинжал, Мастер Гилбур вернулся в круг. К изображению в голове Теризы.

Она держала картинку, надеясь, что Хэвелок подождет, пока Мастер Гилбур войдет в изображение и окажется в фокусе. В ней не осталось ни к кому жалости.

В это мгновение прикосновение холода, столь же легкое, как перо, и острое, как сталь, шевельнулось в центре ее живота.

— Хи—хи! — выдавил слабый голос. — Ты меня ждешь, Вагель? Я иду.

Из воздуха появился Знаток Хэвелок. — Я — иду! О нет!

Он был чрезвычайно бойким безумцем. Его ноги нашли каменный пол как будто бы без всякого труда, словно безумие сделало Хэвелока неприкасаемым для всех прочих неприятностей воплощения. Фартук Знатока сполз к коленям.

Он быстро метнулся к Архивоплотителю. В обеих руках он сжимал метелку из перьев, словно символ могущества — меч или скипетр, против которых никто не сможет устоять.

Это удивило Вагеля; все произошло слишком внезапно, чтобы вызвать в ответ что—либо, кроме паники. В прошлом Хэвелок однажды заставил его заплатить всем, кроме жизни; сейчас безумный Знаток покушался и на его жизнь.

Хэвелок не обращал внимания ни на что другое. Он не смотрел на Теризу. Он, казалось, не заметил, что Мастер Эремис подставил ему ножку; его интересовал лишь Архивоплотитель. Вагель бросился от него наутек, рванулся в один из выходов со всех своих старых ног. Погнавшись за ним, Знаток, не сознавая того, перепрыгнул через ногу Мастера Эремиса.

— Я иду!

И один за другим они исчезли в коридоре, унося с собой единственную надежду Теризы, единственную возможность на победу в сражении.

— Дерьмо и смрад! — прохрипел Мастер Гилбур. — Неужели всем остальным Воплотителям в мире доступны эти невероятные воплощения?

— Думаю, нет, — ответил Эремис, хищно скалясь. — Думаю, это дело рук миледи Теризы. Я даже сомневаюсь, что она собиралась привлечь сюда Знатока. Она надеялась, что он воплотит нас там — в Орисоне, безумными. —

Ярость и веселье вскипали в нем, пока он говорил. — Нам повезло. Хэвелок настолько безумен, что не догадался о подобной хитрости.

Изрыгая ругательства, Гилбур направился к Теризе.

— Нет! — мгновенно вскричал Мастер Эремис. — Леди Териза — моя. Я буду наслаждаться ею.

Гилбур остановился и уставился на Эремиса.

— Уничтожение короля Джойса, — продолжал Мастер Эремис небрежно и жестоко, — я предоставлю тебе. — Он махнул рукой в сторону зеркал. — Развлекайся, как хочешь. Подчинить себе Воплотителя с неслыханными возможностями для меня гораздо большее наслаждение, — он оскалил зубы, — чем разгром всего лишь короля.

Когда Гарт доставит Найла, используй его, как сочтешь нужным.

Миледи, — вытянув длинную руку, он показал на коридор. — Ступайте туда.

Поскольку ничего другого не оставалось, Териза повернулась и отправилась, куда было указано.

Там, в долине, уничтожение армии короля Джойса шло своим чередом.

У него не было оружия, способного сразить монстра, которого выпустили его враги. Чудовище закончило проедать путь в камнях и вползло в долину, алкая другой пищи. В последний раз, когда кто—то — Эремис? — воплотил этого зверя, он был намного менее кровожаден. И явно не так зол. Вероятно, Мастер Эремис нашел способы разозлить его.

Сколько ему было лет во время предыдущего воплощения? Пятнадцать? Десять? Неужели юный мальчик мог быть таким Воплотителем? Настолько злобным?

Король Джойс не знал. Да ответы и не имели значения. Имела значение лишь армия, его люди и люди принца Крагена. Они умрут быстрой и ужасной смертью, если он не заставит их взять себя в руки, не поможет победить панику. И все равно спустя какое—то время они умрут, разве что кто—то найдет защиту от этого существа.

Смерть потом приятнее, чем смерть сейчас. За время между «сейчас» и «потом» всякое может случиться. Кто—то может придумать, как ранить чудовище. Или в него случайно попадет шальной камень из катапульты. Или, может быть, оно умрет от старости и несварения желудка.

Армию нужно спасти сейчас.

Поэтому король подогнал свою лошадь как можно ближе к монстру, так близко, что его конь тревожно ржал и вздрагивал, так близко, что он чувствовал дыхание чудовища, чувствовал его отвратительную одуряющую вонь. И здесь он громко, зычно крикнул, возвысив голос против бессмысленных криков и паники, безумного, бессмысленного страха.

— Отходим! Отходим, я сказал! Отступление — это не бегство. Найдите своих командиров. Следуйте за своими командирами! Эта бестия не способна догнать вас! Ей не удается догнать меня, а ведь я ближе к ней, чем вы.

Существо за ним подняло пасть выше и завыло. Каким—то образом Джойсу удалось, несмотря на этот рев, прокричать требовательно и спокойно.

— Отступать организованно!

Происходящее перед ним продолжало напоминать хаос. Крики, полные страха, не смолкали. Но у Джойса был наметанный глаз; он видел, что армия меняется на глазах. Некоторые из командиров остановились и принялись кричать на своих солдат; все больше и больше людей стекалось к своим командирам. Армия была словно негативом предсказания: картинка, собирающаяся в единое целое из мелких кусочков.

Всадники во весь опор помчались к королю.

Принц Краген. Смотритель Норге.

Они встретились практически возле зубов чудовища и натянули поводья. Лошадь Норге трусила; она не стояла на месте, отчаянно ржала. Но через мгновение ему удалось подчинить ее своей воле.

Король Джойс держал свой меч все так же высоко, салютуя и бросая вызов.

При виде трех вожаков, которых, казалось, не пугало Воплотимое и ужас, который оно несло, настрой войска явственно изменился. Внезапно построение стало меняться. Реки беглецов уже не катились мимо островов порядка, толпа вновь превратилась в армию, борющуюся с хаосом в своих рядах.