Тенебрариум - Raptor

— Котя! — позвал я. — Эй, дружок, ты чего? Выходи!

Элгер опасливо высунулся с лестницы.

— Это же я! Иди сюда, парень, я тебе вкусненькое принёс!

Очень неуверенно, Котя всё же подошёл ко мне. Ему потребовалось не менее получаса, чтобы поверить, что вернулся именно я, а не кто-то другой.

Немного передохнув, Райли отправилась на охоту. Я вызвался пойти с ней, но она меня не взяла, попросив вместо этого сходить за водой. Заодно, она зачем-то велела мне 'поискать грелки'. Обычные резиновые грелки. Вечером мне станет понятно, зачем они ей понадобились.

А пока, взяв две канистры, я бодрым шагом направился к роднику. До поворота шёл легко, но стоило приблизиться к лестнице, как в душе зашевелилось что-то тяжёлое. Здесь не было ни мясника, ни экрофлониксов, но тяжесть становилась всё ощутимее. Поскрипывая снежком, прошёл развалины и оказался в голом, облетевшем лесу. Теперь этот участок леса, лишившись листвы, просвечивал насквозь. Как бы не получить 'привет' от 'Сивки'. Впрочем, про 'Сивку' я позабыл сразу, как только увидел вокруг многочисленные следы экрофлониксов. Следы совсем свежие. Они были тут не больше пары часов назад.

Родник обледенел по краю. Хрупая и скользя, я осторожно подошёл к открытой воде, и начал наполнять ёмкость. А сам оглядывался, вертя головой, будто олень на водопое. Один из отдалённых пней вдруг поменял свой положение. Что это? Так и есть, мне не показалось. В чаще леса, за кустарниками, между древесных стволов что-то мелькало. Изо всех сил унимая дрожь, и адское желание броситься прочь, оставив канистры, я свободной рукой вынул мачете. Вынул просто так, не желая сражаться, а скорее для собственного успокоения. Понятное дело, что против стаи мунгаштаров мне не выстоять. Порвут за минуту. Белый Шаман надёжно прикрывал меня, но всё равно было очень страшно. Ведь я не видел грани, отделявшей меня от голодных экрофлониксов.

Нет, я не убегу. Борясь со страхом, я подставил вторую канистру. Экрофлониксы ходили кругами, держась от меня на почтительном расстоянии. Ближе так и не подошли. Набрав воды я убрал оружие и пошёл в обратный путь. Уходить было тяжелее всего. Как бы я ни доверял альме, меня терзала одна лишь мысль — 'а вдруг они всё равно прорвутся, и нападут со спины?' Хотелось развернуться и пятиться задом-наперёд. Только на нижних ступенях лестницы, волнение отпустило меня. Да уж, будет совсем хреново, если Никаноров отдаст Богу душу.

С этими мыслями я шёл до самого дома. Конечно, думать о том, что шаман скоро умрёт, мне было очень неприятно, но я понимал, что задуматься об этой проблеме надо уже сейчас, пока он ещё в силах. Ведь чем слабее будет наша защита — тем наглее станут экрофлониксы. Но кто сможет заменить альму? То, что мы нашли его — уже несусветное чудо. Надеяться на его повторение нет никакого смысла. Ловить новых призраков — значит попусту терять время. Нет. Надо воспользоваться запасом времени, которое даст нам белый шаман, и срочно что-то придумать. Только бы он пожил подольше.

Собственно, в эти минуты у меня начали зарождаться первые намётки будущего плана. Ещё очень размытого и крайне условного, но определённо опасного.

Оставив воду, я отправился за грелками. Где их искать, я примерно знал. Неподалёку от сторожки, в разрушенной аптеке, у которой провалилась крыша. Витрина прилавка была раздавлена упавшим на неё потолком. Но уголок складского помещения, с одним единственным ящичком, чудом уцелел. Надо же было такому случиться, что в этом ящичке хранились медицинские перчатки, жгуты, клизмы, катетеры и… Те самые грелки! Шесть штук разноцветных резиновых грелок. Как раз то, что мне нужно. Удача — так удача!

Сграбастав свои находки, я полез через завал — к выходу из аптечных руин, но задержался у выхода. А вдруг повезёт найти что-нибудь от горла? Бесценные лекарственные препараты были погребены под тоннами кирпича и бетона. В этом сплошном мусоре наблюдалась пара прокопанных углублений. Райли уже рылась тут до меня. Поэтому, если тут что-то и было, то она уже это нашла. Но я решил попытать судьбу, и немного покопался в завале. В основном мне попадалась всякая ерунда: биодобавки, пустышки, глазные капли, поливитамины — в общем, всё что угодно, только не то, что требовалось. С горем пополам, я выковырял из-под упавшего перекрытия полурасплющенную коробочку, в которой оказались леденцы от кашля и боли в горле. Не бог весть какое лекарство, но хотя бы что-то. Без лишних раздумий, я вынул один леденец, положил его в рот, и, вполне довольный своей вылазкой, поспешил восвояси.

Ближе к вечеру Райли возвратилась с небольшим гиппотрагусом. Это всё, что ей удалось добыть. Пока она с ним возилась, я по-мелочи приводил дом в жилое состояние: подмёл полы, разлил воду по бутылям, достал постельные принадлежности. В этой незамысловатой возне прокрутился до наступления сумерек.

Готовя похлёбку, хозяйка передала мне несколько кусочков термоконцентрата. Я решил, что их нужно использовать для заваривания чая, но Райли помотала головой и указала на грелки. Так вот зачем я их добывал.

В доме было холодно. Конечно, не так, как на улице, но всёже он не отапливался, и ночью постепенно превращался в ледник. Даже лёжа в одежде, под двумя толстыми, пуховыми одеялами я чувствовал, как замерзают мои руки и ноги. Вот тут-то и понадобились грелки. Я делил их на три партии по две штуки. Укладываясь спать, бросал в две термоконцентрат. Одну клал в ноги, другую — обнимал. Проснувшись в середине ночи, понимал, что грелки остыли, выбрасывал их, хватал ещё две. Для удобства они были подвешены на каретке у изголовья, с термокубиками в горловинах. Не выбираясь из-под одеяла, и не возясь слишком долго, теряя тепло и сон, проталкиваешь термоконцентрат внутрь, закручиваешь пробки, и опять: одну грелку в ноги, другую-к груди. В первые ночи мне хватало две пары грелок, а под конец перешёл на три пары. Последнюю пару использовал уже утром. Благо, термоконцентрата Райли запасла очень много, а вода использовалась одна и та же.

На следующий день, Райли решила расконсервировать свою 'подпольную' лабораторию, а я отправился к шаману.

Как ни печально, но мои худшие опасения постепенно сбывались. Никаноров выглядел так же неважно, как и вчера. И даже, возможно, ещё хуже. Он конечно же пытался передо мной хорохориться, неумело скрывая свой недуг, но я прекрасно видел, что это лишь бравада. Старый отшельник постепенно хирел. Его идол переставал поддерживать в нём жизненные силы. Никаноров и сам вскоре понял, что скрывать от меня своё состояние глупо, и что лучше заранее предупредить нас, чем потом, неожиданно, поставить перед тяжёлым фактом.