Космические волки: Омнибус - Уильям Кинг

Он принюхался, но теперь запах был везде. Запах манил его вниз, обещая открыть логово. Ульфан почти направился вниз, идя вприпрыжку, скользя по склону.

Затем он резко остановился, разбросав снег, и посмотрел на утёс справа, высоко подняв свой треснувший в центре топор. Да, тут можно залезть.

Ты пошёл туда. Ты увидел это место. Ты увидел возможность наброситься.

Ульфан подобрался к ближайшей опоре и начал карабкаться. Лёд холодил пальцы, камни рассекали плоть. Он крепко сжал топор зубами, взбираясь наверх. И вот он почувствовал жаркий запах волка на льду и понял, что не ошибся.

Взобравшись на гребень, он прыгнул, желая сразу подняться на ноги, сжимая топор в руках. Перед ним простиралась ровная поверхность вершины, полная освещаемых звёздами сугробов.

Сердце подпрыгнуло в груди Ульфана, когда он увидел следы — тяжёлые, глубоко вдавленные в снег следы лапы и её четырёх когтей. Он побежал по следам, по вершине, направляясь к другим зарослям кустарников, увенчанных шипами длинной с руку.

Ульфан слишком поздно заметил глаза, прячущиеся под переплетениями кустов, ждущие, пока он пробежит мимо вдоль следов, ждущие и верные своему охотничьему чутью.

Он резко обернулся, поднимая топор, но зверь был слишком быстрым. Он вырвался из укрытия и в два прыжка словно проглотил землю между ними, широко распахнув челюсти, брызжа слюной, и взревел, стряхивая снег. Волк был огромным, ростом ему по плечо, черногривым зверем, пригнувшимся словно под тяжестью костей и канатоподобных мускулов. Времени не было. Зверь набросился слишком быстро, пытаясь укусить руки, разорвать глотку и повалить Ульфана. Каким-то чудом он успел ударить топором в лицо, отведя клыки, и отшатнулся, поскальзываясь на льду. Затем Ульфан потерял равновесие, рухнул на сместившуюся землю и покатился к дальнему склону, обратно к подножию ложбины.

Но затем он увидел, как потемнело небо. Волк прыгнул, преследуя его, вытянув лапы, сверкая жёлтыми глазами.

Затем они тяжело ударились о скалы, и пришла боль.

Спустя две палубы пути они вновь вошли наполненные воздухом зоны, и начались первые засады.

Это не удивило никого — каждый волчий гвардеец уже однажды сражался на скитальцах и потому знал, как нападают ксеносы — но скорость их всё равно поражала.

Они спускались по покатому коридору, ржавому, пахнущему древними машинными маслами. Стены сжимались вокруг, царапая их наплечники и шлемы, задерживая движение, давая идти только по двое. Гуннлагур и Слай шли впереди, идя так быстро, как позволяла тяжёлая броня, а за ними следовали другие.

Первый ксенос выпрыгнул из провисшей панели на потолке, с грохотом упал и побежал во главе копошащегося роя. Это были типичные генокрады: белые как молоко в резком свете люменов, шестирукие, крепопанцирные, красноглазые, хлещущие крючковатыми когтями, щупальцами и клыками, стрекочущие и головокружительно быстрые.

Гуннлагур взмахнул громовым молотом, вбивая переднего ксеноса в дальнюю стену. Вспыхнуло расщепляющее поле Скулбротсьёра, и череп твари взорвался, забрызгав их мозговым веществом.

Слай бросился навстречу роя, размахивая молниевыми когтями. Трёх ксеносов разорвал он, рассёк на части их хитиновые шкуры, но новые кишели там, за панелью, и словно хлещущая когтями волна прыгали в тесный коридор. Они карабкались друг на друга, забивая всё пустое пространство от пола до потолка, и казались единым многоруким существом из пастей, языков и когтей.

Разорвалась очередная панель, на этот раз позади. Варьек обернулся навстречу угрозе, стреляя из штурмового болтера. Арфол ударил штормовыми щитом, вбивая двух тварей в ближайшую стену, а затем бросился на остальных с гудящим цепным клинком.

Фьюрн подал заранее обговорённый сигнал, и Гуннлаугур и Слай немедленно отступили к противоположным стенам, открывая между собой узкое пространство. Из штурмовой пушки Фьюрна вырвалась короткая очередь, кружащиеся стволы тяжело застучали, разрывая на части рой впереди, забрызгивая всю открытую поверхность ихором чужаков. Едва стихло эхо, как волчьи гвардейцы бросились на выживших, ударами потрескивающего от энергии оружия отправляя их навстречу смерти. Коридор качался и вспыхивал, когда смещались нашлемные люмены, словно в остановившихся кадрах они видели оскаленные морды вопящих чужаков.

Генокрады наконец отступили, оставив на полу разорваны тела сородичей, и скрылись в глубине туннеля. Слай направился за ними, наполняя энергией сыплющие искрами когти, явно поддавшись жажде убивать. Фьюрн опустил штурмовую пушку и направился за ним, давя доходившие до колена груды разбитых панцирей. Туда же направился и Гуннлаугур, но внезапно ощутил тревогу. Коридор тянулся дальше, склоняясь вниз, вёл к глубокой шахте. Сенсоры брони чувствовали движение, десятки сигналов тварей, готовящихся к новому нападению.

Он остановился. Остановились и другие, и Слай повернул к нему красноглазый шлем.

— В чём дело?

Пришло воспоминание: освещаемый звёздами лес, черногрив на высокой земле, ведущий вниз запах, предупреждение охотничьего чутья.

Ксенос, волк. Добыча, мыслящая одинаково.

— Они заманивают нас, — ответил Гуннлаугур, подходя к стене. Панели, продавленный метал, ослабели от времени, но всё ещё были достаточно прочны, чтобы помешать проверке авгуров. Он взмахнул молотом и ударил, расколов ближайшую панель, и она, вырвавшись из креплений, упала, открыв пустое пространство. Оттолкнув висящую часть, Гуннлаугур протолкнулся внутрь.

Ему открылся зал, освещаемый красным светом до сих пор активных энергкокатушек, с потолка свисали цепи старых подъёмных станций. Во тьме сверкали ряды глаз чужаков, засевших среди древних машин, ближайшие — лишь в пяти метрах от него.

Там же был и он, направляющий разум, теперь ясно видный. Он сдерживал тварей, наполняя коридоры низшими воинами, заманивая Волков вперёд. Едва они бы спустились в шахту, как рой бросился бы за ними словно поток крыс и задавил бы их числом. Гуннлаугур перехватил молот двуручным хватом, когда внутрь тяжело шагнули его братья по стае. Ксеносы уже мчались, яростно шипя, сияние нашлемных люменов выхватывало из полумрака дьявольские глаза.

Он наполнял энергией Скулбротсьёр, наслаждаясь резкой отдачей прыгающих разрядов. Он шагнул вперёд, готовясь к замаху, а затем обрушил тяжёлый молот на ближайших тварей.

Волк вдавил его в землю, пытаясь схватить за глотку, разрывая грудь когтями. Он едва видел — кровь залила глаза и всё лицо. Что-то царапало мускулы его нижней части спины. Черногрив прижал его, придавил ко льду морозной ложбины.

Каким-то чудом Ульфан смог ударить его топором по лицу яростным, отчаянным взмахом. Клинок зацепил челюсти волка, срывая с дёсен плоть, и черногрив встал на дыбы и взвыл, их кровь смешалась.

Он смог отползти, опираясь на спину, отталкиваясь ногами, выскользнуть их хватки волка — вонючего, смердящего так, что Ульфана тошнило, но он не останавливался и отползал, делая всё что угодно, чтобы двигаться дальше.

Волк вновь бросился на него, бросился к животу, намереваясь разорвать его и выпустить кишки. Он вновь ударил топором и попал в цель, заставив зверя отступить.

Он заставил себя подняться на ноги, дрожа, истекая кровью. Всё перед глазами плыло. Волк, держась на расстоянии, кружил вокруг, пригнув голову, с челюстей его капали кровь и слюна. Он был огромным, тяжёлым, зловещим чёрным призраком глубоких чащоб, золотоглазым, желтоклычным, кровавопастным. Ульфан видел, как мускулы волка двигаются вновь, напрагаясь перед прыжком. Он видел, какие нанёс раны.

Он сжал топор одной рукой в ослабевшей от страха ладони. Махнув клинком, он увидел, как волк следит за железным лезвием. Зверь знал, что топор приносит боль, и не выпускал из виду.

Это может пригодиться. Ульфан знал, что думает волк — боится железа. Он будет остерегаться топора, видя в нём единственный клык человека, способный его ранить. Другой рукой он потянулся к поясу, ища пальцами что-то.

Волк бросился вперёд, обрушившись на него словно потрескивающий разряд грома, рыча и щёлкая пастью. Запах крови привёл его в ярость. Ульфан знал, что будет делать зверь — он попытается схватить руку в запястье, оторвать её и лишить человека когтей. Если он будет достаточно быстрым, то сможет отдёрнуть руку и попытаться отбить новый удар в шею.

Но Ульфан не отдёрнул руку, и ощутил хватку похожих на капкан челюстей на запястье.

Он взревел от боли, ощутив, как клыки волка впиваются в кости, калеча, разрывая плоть. Всё перед глазами содрогнулось. Ульфан едва смог поднять другую руку — ту, которой он взял с пояса дирк — и теперь он вонзил его в бок волка изо всех сил.

Зверь забился от муки, всё ещё сжимая челюстями его правую руку, глаза волка закатились, из пасти потекла кровавая слюна. Ульфан сильнее вдавил дирк, рассекая мускулы к сердцу. Он вдавливал его, крича от боли в тёмной ночи, изо всех сил пытаясь остаться в сознании даже тогда, когда жутко хрустнули кости, и волк вырвал его руку из запястья.