Вся Робин Хобб в одном томе - Робин Хобб

нам придется отложить несколько споров на потом. Не думай, что я больше не сержусь, только потому, что я говорила с тобой любезно. Или не испытываю боль, которую вы со Спинком причинили мне. Пройдет много времени, прежде чем я снова смогу доверять кому-то из вас.

— Но, Эпини, я…

— Нет, не сейчас. — Она была непреклонна. — Но когда все это закончится, Невар, я не намерена тебя щадить. И не думаю, что твоя сестра отнесется к тебе с сочувствием, когда узнает, сколько ей пришлось страдать из-за твоего молчания.

Ее последние слова окончательно меня уничтожили, я почувствовал себя настоящей скотиной. За последние несколько дней я позволил себе забыть о бедах Ярил. Ведь она обещана Колдеру Ститу; если отец сумел навязать ей эту помолвку, значит она находится в полной его власти. Теперь мне стало ясно, каким себялюбивым стало бы решение о побеге к спекам. Нет. Я должен остаться в Геттисе и устроить жизнь так, чтобы у Ярил появился дом, где она сможет сама распорядиться своим будущим. Моя решимость окрепла.

— Я все исправлю, — произнес я вслух, чем вызвал слабую улыбку на губах Эпини.

— Тебе придется, — предупредила она меня, — поскольку я не могу себе представить, что ты должен сделать, чтобы получилось еще хуже. — К моему удивлению, она еще раз меня обняла. — Торопись. Нам обоим нужно вернуться к больным.

Она повернулась и уже уходила, когда я окликнул ее:

— У Эмзил и детей все в порядке?

Она остановилась и обернулась ко мне, и в этот раз ее улыбка оказалась более уверенной.

— У них все хорошо, Невар. И теперь, когда я знаю, что они твои, я буду заботиться о них еще лучше.

— И что это должно было означать? — осведомился я, но за ней уже закрылась дверь.

Я спрятал мешочки с лекарством в карман куртки, направился в полковые конюшни и вскоре отыскал там Утеса, который с трудом втиснулся в отведенное ему стойло. Я нашел подходящую сбрую и вместо седла привязал ему на спину одеяло. Скоро мы уже скакали домой. Никто нас не видел. Прошло уже много времени с тех пор, как я так ездил на Утесе верхом, так что единственной приятной стороной нашего путешествия была его скорость — особенно в сравнении с моей пешей прогулкой в другую сторону. И хотя Утес не переходил на галоп, мы довольно быстро двигались сквозь темноту, которую разгонял лишь слабый лунный свет.

В окнах моего дома, когда я подъехал к нему, все еще мерцал огонек. Я торопливо спешился, отвел Утеса в стойло и с легким трепетом быстро прошел мимо стоящих у сарая двух гробов.

— Хитч, я принес тебе лекарство, — окликнул его я.

И остановился.

Не нужно было входить в комнату, чтобы понять, что Хитч мертв. Он лежал на моей постели, протянув ко мне исхудавшую руку, словно умолял о понимании. Лицо заострилось, челюсть отвисла набок. Когда я пересек комнату и прикоснулся к нему, Хитч еще оставался теплым, но то было угасающее тепло, а вовсе не тепло жизни. И все же я встряхнул Хитча, повторяя его имя, а потом приложил ухо к его груди. Бесполезно. Разведчик Бьюэл Хитч умер.

— О, Хитч, что же ты со мной сделал? — спросил я у пустой оболочки.

Ответа не последовало.

Он был немаленьким человеком, а я обессилел от усталости и отчаяния. Тем не менее я сумел донести его от моей постели до холодного деревянного гроба, ожидающего его. Я вновь обернул Хитча простыней и накрыл крышкой. Некоторое время я стоял рядом, размышляя о том, когда именно жизнь превращается в смерть. Я коснулся рукой крышки гроба, но не смог придумать ни последней молитвы, ни даже слов прощания. Он ошибся. Я ненавидел не Хитча, а магию, которая его отравила.

— Доброй ночи, Хитч, — наконец выдавил я и вернулся в дом.

Как я ни устал, мне было трудно заставить себя лечь в постель, где только что умер Хитч. Казалось жутковатым, если не сказать — зловещим, спать на смертном ложе. Но в конце концов, моя удача так давно от меня отвернулась, что едва ли станет еще хуже. Я думал, что еще долго пролежу, ворочаясь, пока в голове моей крутятся все эти тревоги и сомнения, но стоило мне закрыть глаза, как я провалился в сон.

Той ночью видений не было. Я проснулся с первыми лучами солнца, проникшими в комнату сквозь щели в ставнях. Некоторое время я лежал в постели, размышляя о том, как встречу новый день. Хитч мертв. Только теперь я понял, как утешало меня знакомство с кем-то, тоже зараженным магией спеков. Пока он был жив, у меня оставалась надежда обелить свое имя. Теперь она исчезла. Если Хостер выживет, меня ждет трибунал. Я отмел страх в сторону. Я пытался не унизиться до надежды на смерть другого человека.

Я помылся, приготовил и съел кашу и вышел из дома. Меня встретило ясное летнее утро. На бездонном синем небе не было ни облачка. Утренний ветерок шелестел в листве посаженной мной ограды. Пели птицы, пахло новой жизнью. Для кого-то другого это мог быть прекрасный день, щедрый на обещания. Я взял лопату, чтобы закончить работу над могилой женщины.

Крышка на гробе Хитча была сдвинута.

Мне не нужно было заглядывать внутрь, чтобы понять, что тела там больше нет.

Было время, когда мне нелегко далось бы такое решение. Но в то утро я не колебался. Я отнес пустой гроб вместе с крышкой к ближайшей пустой могиле, опустил его и засыпал землей. К тому времени как появились Эбрукс и Кеси с первыми за день фургонами мертвецов, я успел закопать пустой гроб Хитча и привести в порядок холмик над могилой женщины.

— Похоже, ты сегодня рано взялся за работу, — заметил Кеси.

— Похоже на то, — согласился я.

Глава 30

Извинение

Дни со скрипом проползали мимо на нагруженных трупами фургонах. Перерыва в этом параде смертей, заканчивавшемся у двери моего дома, не предвиделось. Каждое утро я вставал к телам, ожидающим похорон, и каждый вечер часть мертвецов оставалась ждать своей очереди в гробах за моим порогом. Весь день стук молотков ровным контрапунктом отвечал скрежету моей лопаты, вгрызающейся в землю. Тела отправлялись из фургонов в гробы и сразу же в ожидающие их ямы. Кто бы сейчас ни командовал гарнизоном Геттиса, он прислал нам на помощь еще двух солдат закапывать могилы. Пустые ямы заполнились с тревожащей быстротой.

Мрачные шутки первых дней